Лир медленно вдохнул.

— Но как понять, что эти чувства будут всегда? А если это изменится?

— Мы и не можем знать, верно? — она забрала охапку шелка и отошла от окна. — Но когда любишь кого-то по-настоящему, то кусочек души остается с ним навеки… даже после смерти.

С улыбкой и тихим прощанием она ушла. Лир проводил ее взглядом, а мысли кипели. Влечение. Одержимость. Любовь. Где была граница между ними?

В груди болело от пустоты. Когда вместе, ты ощущаешь себя целым.

Он бросился прочь от окон. Он едва видел темный коридор, пока шагал к своей комнате. С помощью скрывающих чар он миновал стражей-грифонов в начале коридора. Пара нимф стояла перед дверью Клио, и он не мог скрыться от их аспера, но они игнорировали его. Клио вернулась к себе, или они сторожили пустую комнату?

Лир замер у своей двери. Он ощущал ее на другой стороне, и пустота в груди угасала.

Инкубы не могли любить. Этот факт был точным, как его сила соблазнять. Соблазнение без связи, похоть без любви, тысячи мимолетных встреч без значимых чувств. Это был дар и проклятие инкубов.

Но если инкубы не могли любить, то что это было?

Он толкнул дверь. Комната была темной, сиял лишь кристалл на стене, но с пола, где он оставил разбросанные инструменты, убрали все, кроме стального диска. Его инструменты лежали на столе, записи были аккуратной стопкой.

Клио стояла перед столом, смотрела на него, руки свисали по бокам, словно она была там какое-то время. От звука закрывшейся двери она развернулась.

— Ох, — она сжалась при виде него и пятилась, старалась казаться меньше. — Прости. Я не должна была…

Он пошел вперед, его тянуло к ней, словно магнитом.

— Я не должна была… — бормотала она бессвязно. — Я вернусь к себе.

Она бросилась вперед, стремясь миновать его, но Лир преградил путь. Клио замерла и смотрела на пол. Каждый миг, который она отказывалась смотреть на него, причинял боль.

Он медленно потянулся к ее лицу, нежно прижал ладонь к ее щеке, отклоняя ее голову. Она смотрела на него большими глазами, красными от слез, ее синие, как летнее небо, глаза потемнели до цвета океана.

— Я идиот, — хрипло сказал Лир.

Ее глаза стали еще шире, рот приоткрылся, но она не говорила. Его резкие слова, произнесенные до этого, заставляли ее молчать. Возможно, было поздно забирать их.

— Я не знаю, — прошептал он, прижимая другую ладонь к другой ее щеке, чтобы она не склоняла голову из-за него. — Я не знаю, могу ли быть таким, каким ты хочешь меня видеть. Я не знаю, раню ли тебя.

Он склонился, их лбы соприкасались. Лир закрыл глаза, пытался подобрать слова.

— Я знаю лишь, что сейчас я одержим тобой. Я хочу быть с тобой. Я хочу быть рядом с тобой каждую минуту.

Клио судорожно вдохнула. Лир открыл газа и отклонился, чтобы увидеть ее лицо.

— Но я не буду врать, Клио, — его голос стал грубее. — Хоть я хотел бы быть одержимым тобой вот так каждый день своей жизни, я не знаю, как долго буду это чувствовать.

Ее глаза сияли, слеза покатилась по щеке, попала по его пальцам. Клио сжала его запястья и смотрела в его глаза.

— Я хочу быть с тобой, — выдохнула она, голос дрожал. — Мы же можем попробовать?

— Но инкубы никогда…

Клио коснулась пальцами его губ, чтобы он замолчал.

— Ты не просто инкуб, Лир. Как и не просто Ризалис. Ты всегда был больше этого, разве не видишь?

Эти слова пронзил его так, как еще ничто не пронзало.

Она провела пальцами от его губ к щеке.

— Если ты этого хочешь… — она посмотрела в его глаза. Ее глаза пылали внутренним огнем. — Если ты меня хочешь, бери.

Бери.

Его ладони на ее щеках напряглись.

Бери.

Одним словом она разбила его контроль. Даже если она говорила это не в том смысле. Он не мог сдержаться.

Голод обжигал его вены, но он нежно задел ее губы своими. Лир медленно прижался к ее губам, ощущая все так, словно еще ни разу ее не целовал.

Давление в груди сжало его сердце. Он неспешно исследовал ее губы, пока она не приоткрыла их для его языка. Он пробовал ее заново, нежно придерживал ее лицо ладонями, прикосновение было интимным, как сам поцелуй.

Клио дышала быстро, робко касалась ладонями его обнаженной груди. Внутри него закипало желание ускориться, но Лир целовал ее с медленной страстью, пробуя ее губы. Его сердце болело, грудь сдавило, эмоции искрились. У него был секс с женщинами, он ублажал их и использовал. Но он никогда не занимался любовью с женщиной. С каждым поцелуем и прикосновением он ощущал желание отдать ей все, что у него было, сделать ее своей во всех смыслах.

Он склонил голову, углубил поцелуй, и Клио выгнулась к нему. Лир прижал ее к груди одной рукой.

Он не думал о соблазнении, когда его ладони стали шарить по ее телу. Сотни уловок, что заводили женщин, даже не всплыли в его голове. Он касался ее, потому что было приятно, скользил ладонями по ее нежной коже, обводил изгибы под шелком наряда. Он целовал ее, потому что хотел, потому что не мог остановиться.

Она таяла, и Лир повернул ее к столу и усадил на него, встал между ее колен. Теперь ее лицо было на уровне с его, и он снова прижался к ее губам.

Каждое прикосновение ее губ ощущалось по-новому. Каждое касание ее языка было как в первый раз. Безликие женщины прошлого не имели значения. Они были ничем. Они были забыты.

Была только Клио.

У нее кончился воздух, и она оторвалась от его губ, чтобы вдохнуть, а Лир подвинул губы к ее челюсти. Она отклонила голову, и он медленно целовал ее горло до ключицы. Водя пальцами по ее бокам к талии, он притянул ее к своим бедрам. Клио тихо застонала, обвила его ногами, ее юбка задралась от движений.

Его ладонь нашла ее голую ногу, гладила ее кожу, ощущая отметины нимфы. Дрожа от его прикосновений, Клио гладила его грудь с растущей уверенностью.

Он нашел застежку ее тапы. Сняв одеяние, он отбросил его, осталась только повязка на груди. Лир опускался губами все ниже, его ладонь гладила нежные изгибы ее груди, скрытой за шелком. Его пальцы нашли самые чувственные места, и она охнула.

Его ладонь на ее бедре забралась под юбку и сжала ее попу. Он притянул ее бедра к себе сильнее, ему нужно было ощущать ее жар. Голод, который он подавлял неделями, бушевал в нем. Его пальцы скользнули по краю ее повязки на груди, потянули за шнурки, и он сорвал с нее шелк.

Отклонившись, он упивался видом ее румяных щек, ярких глаз, опухших губ, умоляющих о поцелуе. Зеленые метки были на ее плечах и руках, чуть темнее ее бледной кожи. Его взгляд скользил по всем заманчивым изгибам, по ее небольшой груди, по ее задранной юбке и ногам, обвивающим его.

Клио покраснела сильнее и смущенно закрыла грудь руками.

Он поймал ее запястья и нежно заставил убрать руки.

— Нет, — прошептал Лир. — Ты прекрасна. Ты идеальна.

Он поймал ее губы своими, целуя глубоко и страстно, чтобы стереть смущение. Он скользнул губами ниже, направил ее ладони к свои волосам, чтобы она держалась. А потом прижался губами к ее груди.

Клио выгнулась, охнув, сжала его волосы и уперлась рукой за собой для равновесия. Инструменты каскадом полетели на пол. Его записки разлетелись по мрамору, но он не знал, когда они упали, и ему было все равно.

Его пальцы скользили по ее коже, исследовали каждый изгиб, пока он дразнил ее губами и языком. Она сжала его сильнее ногами, и Лир терся об нее. Клио стонала, шумно дыша. Звук распалял огонь его похоти, и Лир ощущал, как афродизия вырывается из-под контроля.

Он так долго подавлял желание к ней, потому что боялся. Но после клуба суккубш он должен был понять, что бояться нечего. Он не навредил бы ей афродизией, как не навредил бы физическим оружием.

Он ощущал к ней не просто голод. Это было сильнее инстинктов.

Она сжимала его, словно держалась за жизнь. Лир дразнил ее груди, пока Клио не заскулила от желания, а потом просунул ладонь между ее ног. Она резко вдохнула.

Он гладил ее осторожно, исследуя, следя за ее реакцией. Когда он нашел ее ритм, Клио тихо застонала, двигая бедрами, пока его пальцы гладили ее.

— Лир, — выдохнула она со стоном. Он поймал ее губы, целуя, пока Клио дрожала. Она затряслась, и он убрал пальцы, замедлился и смягчился.

— Рано, — выдохнул он в ее губы, — еще рано.

Она вдохнула и отодвинулась, затуманенные глаза были полны упрека.

— Почему ты остановился?

Он развязал шнурки ее юбки и сорвал ткань одним движением. Клио охнула, а ткань упала на пол у его ног.

— О, Клио, — проурчал он. — Я не остановился. Я только начинаю.

Ее глаза расширились, и он невольно хрипло рассмеялся, подхватил ее на руки и понес к ждущей кровати.

Глава четырнадцатая

Вытянув руки над головой, Клио зевнула. Она обмякла, растянувшись на шелковых простынях. Полог закрывал почти всю кровать, лишь в узкую брешь лился свет.

Зевнув еще раз, Клио перекатилась на живот и вытянула ноги. Ее мышцы затекли, но даже приятно. Она не могла представить ничего неприятного. Она была удовлетворенной.

Она не знала, ощущали ли все женщины себя так после ночи — точнее, двух ночей и всего дня — в постели с инкубом. Она сомневалась в этом.

«Я бы хотел быть так одержим тобой каждый день до конца жизни».

Ее желудок перевернулся от воспоминания об этих словах. Это было не совсем признание в любви, но она не собиралась вредничать. Он не верил, что инкубы могли влюбиться, может, он был прав. Может, ему потом наскучит, и он оставит ее. Но она была готова попробовать. И она была рада, что и он хотел попробовать.

Потянувшись еще раз, она свесила ноги с кровати и села. Красный шелковый халат, который она пыталась надеть несколько раз, лежал на полу, куда его бросил Лир. Она надела его и задумалась с кривой улыбкой, сколько он продержится в этот раз. Раздев ее, Лир, похоже, поставил цель оставлять ее постоянно голой.

Завязав поясок, Клио вышла из спальни. Свет сиял в пространстве, солнца сияли вечером над песчаным горизонтом. Облака появились на небе.

Лир сидел за столом, стучал карандашом по подбородку, глядя на записи. Когда Клио появилась, он повернулся к ней, и янтарь его глаз потемнел до бронзы. Ее желудок затрепетал. Он был неутомим.