Ряд событий второй половины XIX века заставил правительства искать лучшие пути для идентификации проживающего на территории их стран населения. Одной из причин стало развитие крупных городов, где жители ежедневно имели дело с незнакомцами. Возможность идентифицировать друг друга была жизненно необходимой, ибо давала возможность избежать обмана. Другой причиной стала легкость перемещений, повлекшая за собой наплыв иммигрантов, ищущих лучшей жизни. Очень скоро ксенофобия законодателей привела к принятию в Европе и США жестких иммиграционных законов, призванных сократить приток иностранцев. А это, в свою очередь, потребовало создания системы точной идентификации, которая позволяла бы властям отличать граждан от неграждан. Третьей причиной стала новая концепция реабилитации преступников, предоставлявшая возможность людям, совершившим ранее преступления, реабилитироваться и встать на путь исправления. Система идентификации нужна была и для отделения рецидивистов от совершивших преступление впервые.

Проблема идентификации осужденных привлекла внимание парижского антрополога Альфонса Бертильона [Alphonse Bertillion] (1853–1914). Как можно идентифицировать карманника, попавшегося впервые, если при каждом аресте преступник называет разные имена? Каким образом можно добиться постоянной идентификации без сотрудничества с самим человеком?

Бертильон заметил, что, даже если человек назовется другим именем, сменит прическу, наберет вес, некоторые части его тела останутся неизменными. Он создал систему антропологического опознавания, базирующуюся на этих неизменных признаках. Система была очень прямолинейной, а именно:

• когда человека арестовывали за преступление, один из помощников Бертильона производил точные измерения головы, рук, ступней и ушей подозреваемого. Фиксировалось наличие шрамов, родимых пятен, другие отличительные телесные признаки. Эта информация вместе с именем подозреваемого заносилась в специальные карты, которые затем хранились в центральном полицейском участке;

• вместо того чтобы располагать карты по именам, Бертильон предложил систему индексации по признакам. Карточки людей с размерами головы выше среднего помещались в одну группу, со средним размером – в другую, а с маленьким размером – в третью. Каждая из этих групп разбивалась на три подгруппы в зависимости от длины среднего пальца арестованного. Дальнейшая дифференциация шла по всем шести предложенным Бертильоном признакам. В результате получилось 3x3x3x3x3x3=729 различных групп;

• когда полицейский составлял карту на очередного задержанного, он должен был просмотреть группу близких по признакам карт, и, если находилась карта, данные которой совпадали с данными задержанного, это означало, что человек уже подвергался аресту, и позволяло установить, не пытается ли задержанный назваться другим именем.

Система Бертильона стала вехой в развитии криминалистики. Человек мог быть арестован и описан в 1881 году одним полицейским и опознан три года спустя другим полицейским в результате обнаружения совпадения признаков после просмотра картотеки. Бертильон создал систему, позволяющую идентифицировать человека по записям, в то время как ранее это мог сделать только человек с хорошей зрительной памятью.

В течение шести лет Бертильон работал над улучшением своей системы и в 1879 году выпустил 95-страничную брошюру, представленную на Международном конгрессе по исполнению наказаний в Риме. В течение следующих десяти лет Бертильон наблюдал за процессом регистрации более чем 120 тысяч представителей преступного мира в Париже.

Сегодня многие из работ Бертильона кажутся примитивными и отдают расизмом. (Бертильон особенно интересовался возможностью различать цыган, так как немногие французы могли это сделать.) Но система работала. В течение десяти лет после ее официального принятия в декабре 1882 года парижская полиция выявила 4564 человека, назвавших полиции вымышленное имя, и все это благодаря антропометрическим измерениям. Система Бертильона дала возможность французским судьям выносить более жесткие приговоры рецидивистам. Буквально через несколько лет уровень преступности в Париже снизился. Бертильон объяснял это тем, что карманники сочли за лучшее мигрировать в места, где шанс их идентификации был ниже.

К 1896 году система Бертильона была принята двадцатью тюрьмами и семью полицейскими управлениями Соединенных Штатов. Однако очень скоро сторонники системы обнаружили, что область применения антропометрических измерений не ограничивается только идентификацией преступников. В американском издании книги Бертильона майор Р. Мак-Клафри [R. W. McClaughry], начальник Управления исполнения наказаний штата Иллинойс, подчеркнул основную цель любой системы точной идентификации: идентификация всего населения. Мак-Клафри обрисовал ее как надежное средство общественного контроля:

Век спустя американские законодатели все еще находятся в поисках системы идентификации, которая служила бы строгому исполнению иммиграционного законодательства, исключила бы обман потребителей и могла бы использоваться для идентификации после смерти. Конечно, мы не собираемся устраивать тотальный замер ушей и пальцев,[29] но основная идея Бертильона находит отражение в современных системах биометрической и ДНК-идентификации, расширяющих возможности полномочных органов по мгновенному нахождению человека в любой момент с любой целью, где бы он ни находился.

Два чернокожих брата, однояйцовые близнецы, были обвинены в совершении ужасного убийства в штате Миссури. На месте преступления было обнаружено орудие убийства – окровавленный нож. Однако во время судебного разбирательства адвокат показал жюри присяжных, что на орудии преступления остались характерные отпечатки пальцев, принадлежащие убийце, но они не совпадают с отпечатками пальцев обвиняемых, а принадлежат другому человеку, находящемуся в зале суда. Суд был ошеломлен: обвинение предъявлено не тому человеку!

Это сюжет из «Простофили Вильсона», произведения Марка Твена, впервые опубликованного в 1893 году в Century Magazine.

Речь Вильсона, обращенная к присяжным, стала для многих американцев первым введением в науку об отпечатках пальцев:

Наше понимание отпечатков пальцев мало изменилось к настоящему времени. Определяемые комбинацией генов и случайными процессами во время развития плода, отпечатки пальцев на протяжении всей жизни остаются такими же, как при рождении. Этот признак действительно уникален: число возможных вариантов настолько велико, что до сих пор не было случаев (и вряд ли когда-нибудь будут), чтобы у двух разных людей был одинаковый рисунок папиллярных линий.