Он замолчал позволив мне обдумать сказанное, и я ему была благодарна, потому что мои мысли метались из крайности в крайность.　

Собственно во всем сказанном очень много информации, но не на столько, чтобы понять, что именно произошло. Для этого не хватало сведений от отца Веля… Но одному моменту, я всё же была очень рада.　

— За что мама приговорила Бериадора к смертной казни.　

Мой дракон весь из себя спокойный, сжал вилку так, что аж костяшки побелели, но ни одна эмоция не проскользнула во взгляде.　

— Откуда ты..?　

— Бабушка. — перебила я. — Обо всём мне рассказала бабушка и я хочу слышать твою версию произошедших тогда событий.　

Он вздохнул, отложил столовый прибор в сторону и принялся рассказывать, наблюдая, как бледнеет моё лицо. Я и представить себе не могла, что такое вообще возможно, что в современном мире, можно подставить и обречь живое существо обладающее магией. И тем не менее это произошло, но пугало другое. Мама обвинила невиновного.

— Он был весьма откровенен с ней во время расследований. Вероятно, ты не знаешь, но мой брат любил Саяму и был согласен быть её другом. — Он ещё раз глубоко вздохнул и продолжил. — А твоя мать просто пользовалась таким положением вещей. Она не была святой, как и дурой, прекрасно понимала, что Бериадор чувствует по отношению к ней и тянула из него всю информацию. Одно из убийств указало на причастность непосредственно Бериадора в том, что происходило вокруг. Саяма неверно истолковала все слова брата. Перевернула с ног на голову и сложила весьма кривой пазл. В одном она была права. Бериадор, действительно, пытался её путать, но делал он это скорее для её же защиты. Потому что знал, кто за всем этим стоит и кого стоит благодарить за все обвинения в сторону ордена. Я возненавидел Саяму на его казни. Она была такой холодной, словно кукла. Ей было всё равно, что погибнет тот, кто любил её и оберегал. Она его предала. Предала их немного странную дружбу и даже слезы не пустила, просто смотрела… холодно и отстранёно.　

Я смотрела на Веля и понимала, что не могу промолчать.　

— Если тебя будут убивать на моих глазах за предательство, я тоже не пущу слезы… Дракон вскинул на меня напряженный взгляд.　

Разум подсказал, что нужно делать. Я встала со своего места и подошла к нему, протянув руку к его щеке, тихонько погладила, когда напряженный дракон вздрогнул от прикосновения.　

— Я покажу тебе разницу.　

Краткий импульс зародился где-то в сердце и направился к кончикам пальцев, пока я выбирала нужные воспоминания, а затем легко коснулся чужой кожи, передавая картинки.　

Мама не была каменной, я это точно знаю, потому что помню, как она переживала смерть незнакомого виновного человека и того, кого считала близким. Я хотела, чтобы Вель понял, осознал, что Саяма всегда относилась к людям не так, как желала то показать.　

Он говорит, что на казни его брата она не проявила никаких эмоций, но мы с бабушкой знаем, что за этим кроется огромная боль и опустошение.　

Она стояла в гостиной, подперев одной рукой камин, в котором бушевал только что растопленный очаг. Её лицо то и дело озаряли всполохи огня, и было видно, как ей мучительно больно о чем-то вспоминать. По её щекам катились крупные слезы, прямо до закушенной губы.　

— Сая, это не твоя вина. — прозвучал голос бабушки, сидевшей в кресле. — Все мы ошибаемся.　

Саяма резко развернулась, сжав кулаки.　

— Ты не понимаешь, мама! Никто не понимает, этого можно было избежать, можно было принять более мягкое решение, пусть даже заключение под стражу…　

— У тебя не было выбора, как ты не поймешь! — воскликнула бабушка. — Его вину признали, а он её и не отрицает.　

Саяма снова повернулась к камину, но её лицо стало привычно холодным, и лишь дорожки от слёз напоминали о слабости верховной ведьмы.　

— Он же совсем ребёнок. — горько выдохнула она.　

Дверь перед моим лицом приоткрывается чуть шире.　

— Мамочка? — звучит детский голосок. — Мама, почему ты плачешь?　

Стройная фигурка резко разворачивается и быстрыми шагами пересекает комнату.　

— Сава, ты почему не спишь? Ночь на дворе. — она наклоняется и подхватывает меня на руки, утыкаясь носом в мою щеку, при этом её лицо и взгляд уже ничего не выражают, они холодны, как лёд, но откуда-то изнутри исходят волны тепла и света.　

Картинка резко меняется, когда я продолжаю вспоминать.　

Светлые стены кабинета, большой рабочий стол и ничего лишнего в предметах мебели. Мама не любила безделушки в кабинете, поэтому никогда не заботилась об уюте в нём, но для меня всегда было припасено несколько игрушек, которые хранились в нижнем ящике стола.　

Она сидела, склонившись над листами и что-то в них черкал а, а потом раздался стук в дверь, оторвав её от работы.　

— К Вам из ордена демонов. — уведомила секретарь.　

Мама посмотрела на меня и улыбнулась, приложив палец к губам, прося этим жестом, чтобы вела себя тихо. Я послушалась и затаилась за невысокой ширмой, теребя в руках волосы куклы.　

В кабинете раздались тяжелые шаги, а затем и жизнерадостный мужской голос с легкой хрипотцой.　

— Рад тебя видеть. — Вель дернулся под моими пальцами, и я поняла, что он узнал этот голос в моих полузабытых воспоминаниях. — Как всегда погружена в работу?　

— Ты же знаешь. У тебя что-то важное? Прости, но не стоит говорить об этом здесь… — несколько секунд тишины, несколько шагов, а затем из-за ширмы выглядывает мужское, очень красивое лицо. И глаза зелёные, как листва весеннего дерева.　

— О, как. Привет, шпион.　

Чувствую, как подозревающе прищуриваются мои глаза.　

— Ты кто? — нахмурилась я.

— Я друг верховной, а вот ты кто — это вопрос. Подслушиваешь?　

Улыбнувшись и качнула головой. Тут же и мама зашла за ширму ослепляя нас своей счастливой улыбкой.　

— Сава, сходи к бабушке. Нам с дядей нужно поговорить.　

Картинка снова резко изменилась.　

Тишина гостиной была осязаемой. Я, мама и бабушка смотрели, как потрескивает огонь в камине. Было почти физически тяжело, не просить маму молчать, но я этого не делала.　

На ней не было лица, бледная, осунувшаяся и взгляд потухший. Мы очень долго сидели молча, а потом бабушка всё же не выдержала.　

— Это он тебя предал, Сая. Он.　

Но Саяма будто и не слышала и сдавленным шепотом озвучила то, что все время крутилось в её мыслях.　

— Я его убила. Убила…　

Я видела, как тяжело ей приходилось на тот момент. Обычно она прячет себя, чтобы я не видела её эмоций, но в этот раз не могла. И уйти не могла, потому что ей нужна была наша молчаливая поддержка, чтобы справится с собой. И я смотрела в эти потухшие глаза, понимая, что мама никогда не станет прежней.　

Когда эти видения растворились, я почувствовала, как сильно сдавливает меня Вель в объятиях.　

— Прости… Прости, я думал… Я не знал.

Я приложила палец к его губам. Мне не нужны были слова. Я давно всё поняла и простила. Простила за ненависть к матери, за ненависть к себе. И мне гораздо легче от осознания того, что он справился со своими чувствами раньше, чем узнал о том, как мама относилась к людям.　

— Это был Бериадор, да?　

— Да. — хрипло ответил муж, уткнувшись носом в мою шею.

Два дня спустя.　

— Ба! У меня для тебя сюрприз! — закричала я, врываясь в такой родной дом, где провела всё своё детство. — Но ты должна пообещать, что не будешь сдерживать своих эмоций!　

Тонкая фигурка показалась на лестнице. Альвира Алайт широко улыбнулась и заторопилась спуститься, чтобы заключить в свои объятия. А я вдохнула родной запах своей старшей родственницы и прижалась, как в детстве.　

— И что это за сюрприз?　

— На то он и сюрприз, бабушка, что о нём не знают. — проворчала я, мысленно потирая свои коварные лапки. — Ты должна пойти со мной. Прямо сейчас, пока у нашей группы экскурсия по ковену.　

— Вот как? — удивилась бабушка. — А чего это ты там не присутствуешь? И где твой супруг, почему он позволяет тебе удирать из академии?