Дождавшись безмятежного: «Не беспокойся, все сделаем…», сунул фониль обратно в карман и перевел взгляд на Макмиллана.

— Лэрд, вы можете сказать что-то конкретное?

— Что-то могу, — согласился тот, шагая ближе к столу. — Позволите?

Не дожидаясь разрешения, он бесцеремонно протиснулся мимо Алекса, мазнул по кофейной луже пальцем, облизал его, чуть склонив голову, и сообщил:

— Кофе.

— И что? — спросил Алекс, все еще не понимая.

— Взгляните на цвет — он со сливками. И сладкий. Сладкий кофе со сливками. А тье Уинни пьет исключительно черный без сахара, довольно крепкий. Это раз. Еще она принципиально ничего не пьет и не ест за вычислителем и даже других не подпускает к нему с чашкой ближе пары шагов — это два. Первый вычислитель, выданный конторой, час назад унесли в ремонт, этот был запасным и принадлежал лично тье. Когда два вычислителя разом ломаются прямо перед важным выступлением — это, наверное, три?

Алекс встретил жесткий, требовательный взгляд прищуренных темно-серых глаз, кивнул. Снова потянул фониль. За спиной Даффи и Макмилллана, теперь отгораживающих его с Маред от остальных служащих отдела, возбужденно загомонили.

Набирая номер, Алекс чуть поморщился. Если Макмиллан прав… А ведь выглядит так, что прав. Маред действительно пьет только черный кофе, когда заказывает его сама. И ни разу Алекс не видел, чтобы девушка что-то пила или ела за вычислителем. Да, если совпадает первое и второе, третье — прав Макмиллан-младший — выглядит более чем странным. Подозрительным!

— Фергал? Жду тебя в экономическом отделе, срочно.

Тут же переключился на номер технического отдела. Ответили там не сразу, потом в фониле раздался жизнерадостный голос Леннерта Симмонса:

— Ваша светлость, чем могу служить?

— Ленни, — негромко сказал Алекс, глядя на людей, которые его окружили, ловя каждое слово. — Вам недавно из экономического принесли вычислитель — что с ним?

— А, было! — так же жизнерадостно отозвался Леннерт. — Накопитель данных сгорел. Бракованный, похоже.

— Точно бракованный? — ровно уточнил Алекс. — Поломалось само?

— Именно так, ваша светлость. Если вы интересуетесь насчет тьены, которая им пользовалась, то она не виновата, такой чистый расплав снаружи ну никак не устроить. Кристалл битый, точно вам говорю.

Лица вокруг. Алекс смотрел на них спокойно, не разглядывая в упор, но подмечая жадное любопытство в глазах, растерянность, удивление… Вина? Страх? Кажется, нет, но что-то же здесь не так.

— Ленни, а можно извлечь из него данные?

— Ну… — техник заколебался. — Это будет долго. Да и то не гарантирую. Говорю же — сильный расплав. Безобразие, вообще-то, я как раз составляю реляцию производителю.

— Да Темный Ллир с ней, с реляцией, Ленни, попробуй все-таки вытащить, — попросил Алекс, нажимая кнопку прерывания и поднимаясь навстречу Фергалу Бреслину.

Маред так и сидела за его спиной, дыша тяжело, словно пробежала несколько миль. И корсет не расшнуровать — платье не снимешь, Ллир бы побрал дамские штучки и ложную стыдливость. Алекс снова обвел взглядом притихших служащих. Где баргестов доктор? Центр Лундена, сколько можно добираться?

Попросил мягко, пряча злость за маской привычного спокойствия:

— Коллеги, прошу вашего терпения и понимания. Происходящее крайне неприятно, однако мы все заинтересованы в выяснении обстоятельств. Тьен Бреслин?

Он бесстрастно излагал суть дела внимательному Фергалу, не позволяя даже лицу дрогнуть, хотя хотелось выругаться самыми черными матросскими словечками и пнуть хотя бы стул, чтоб отлетел подальше. Какая тварь?! Девчонка всю душу вложила в этот проект, сделала отличную работу, а для студентки-практикантки так и вовсе гениальную.

В дверях мелькнули бело-зеленые докторские балахоны, одетые в них двое мужчин и молодая женщина сразу оттеснили всех от пациентки. Алекс стоял рядом, изнывая от беспомощности. «Дигиталис» — отличная клиника, хоть и человеческая, там уж точно работают мастера. Не о чем беспокоиться, верно?

Первым делом врач потребовал распустить корсет, что и было ловко сделано его помощницей. Не нарушая приличий, та просунула в вырез платья длинные ножницы и попросту разрезала там что-то. Потом доктор принялся осматривать Маред, что-то негромко спрашивая. Девушка отвечала вяло, едва ворочая языком, пока ей измеряли пульс, долго вслушиваясь в его биение, светили в глаза маленьким фонариком, брали каплю крови, бережно помещенную в пробирку и рассмотренную на свет…

Фергал в это время тоже работал, аморфная толпа под его руководством мигом разделилась на тех, кому совершенно нечего было сказать, — их Бреслин отогнал к стенке, как опытная пастушья овчарка овец — и тех, кто хотя бы проходил мимо в последний час. А Алексу сейчас полагалось бы уйти к франкам, улыбаться и разговаривать с ними, щеголяя хорошо поставленным произношением, рассказывая о дальнейших перспективах, пока в зале все готовят для выступлений…

— Молодую даму мы забираем в клинику, — негромко сказал целитель, и Алекс вскинулся:

— Что с ней, господин доктор?

— Ничего страшного. Гипертонический криз на фоне общего нервного и физического истощения. Но необходимо сделать анализы и оказать всю требуемую помощь. Вы можете известить ее родных? Ей понадобится пробыть у нас несколько дней.

Алекс подтвердил, что да, конечно, позаботится обо всем.

За его спиной послышались хриплые каркающие звуки — Маред стошнило, хотя желудок был явно пуст. Обернувшись, Алекс подал ей платок, который девушка прижала к губам и умоляюще-испуганно взглянула на Алекса.

«Франки, — бессильно вспомнил он. — Тендер, которого контора добивалась два месяца. Нельзя бросить все и уехать с девчонкой в клинику — никто просто не поймет. Или, что еще хуже, поймут так, что пожалеешь потом. Для всех ты ее начальник, не больше. Темный Ллир и все его приспешники…»

— Да скажите же вы, наконец, Тилли!

На звонкий голос обернулся даже доктор. Тихоня Жаклин Форс, вечный третий человек в отделе, возмущенно смотрела на секретаршу… Тилли, кажется? Точно, Матильда, но имя свое не любит…

— Тилли, скажите! — упорствовала Жаклин.

Секретарша сделала шаг назад, темные глаза, умело подведенные косметикой, стремительно наливались слезами. Обведя взглядом дюжину человек, столпившихся рядом, она всхлипнула и прошептала некрасиво искривившимися губами:

— Я не знала… Я хотела поймать вора… Я даже не знаю, что там за снимки получились…

— Какие снимки? Где? — резко спросил Бреслин и тут же смягчил тон: — Ну же, милая тье, успокойтесь. Какого вора вы хотели поймать?

— Который таскал мое печенье… — разрыдалась девчонка, сквозь всхлипы что-то бессвязно скуля про печенье, конфеты, медведя, камеру…

— Какого медведя? — Фергал Бреслин, почуявший след, был преисполнен цепкого терпения.

— Игрушечного!

— Тьеда Тилли принесла камеру, и мы спрятали ее в медведя, — негромко сказала Жаклин, снова переводя внимание на себя. — Понимаете, у нее таскали всякие лакомства. Долго, недели три. Вот мы и решили найти вора. У тье Тилли брат работает в Паучьей службе ее величества, он дал нам специальную камеру, она маленькая и работает сама по себе.

Толстобрюхий лупоглазый медведь, сшитый из ворсистой коричневой ткани, действительно восседал на полке шкафа над головой Тилли, держа в руках корзинку, посередине которой была аккуратно прорезана дыра. Ну, девицы! Авантюристки…

Маред, уложенную на носилки, подняли еще один молчаливый помощник доктора и сам доктор. Алекс шагнул к носилкам, поймал измученный взгляд девчонки, сказал тихо:

— Все будет хорошо, тьена. Лечитесь, ни о чем не беспокойтесь. Расходы контора берет на себя, и все необходимое вам привезут. Фониль у вас с собой?

И ничего другого нельзя было сказать при двух десятках человек, но Маред — умная девочка — все поняла, улыбнувшись беспомощно и испуганно, прошептала:

— С собой… Простите… за тендер.

— Ни о чем не беспокойтесь, — бесстрастно повторил Алекс, чувствуя, как изнутри поднимается горькая горячая волна. — Я позвоню…