— Не извольте беспокоиться, тье! Все оплачено вперед и с чаевыми! Разрешите, я вам корзину донесу!

В руках у него была немаленькая плетеная корзина, которую парень дотащил до самой двери Маред и, раскланявшись, исчез. Сунув ключ в замок, Маред поняла, что не успела даже поблагодарить. Ох, вот она и снова дома! Скорее в ванную и спать!

Она едва не забыла корзину на лестнице, но вспомнила и забрала, слишком уставшая для любопытства. Сунула нос — и на душе потеплело. Монтроз не забыл… Старательно уложенный в плотно закрытые судки и завернутый в полотенца, в корзине лежал ее ужин. И какой!

Тушеная утка, нежнейшее куриное фрикасе, ягнячьи отбивные и картофельный салат. Вишневый пудинг и слоеный персиковый пирог… Маред растерянно улыбнулась. Содержимым корзины можно было накормить дюжину человек, а ей здесь хватит и на обед, и на завтрак, и еще оставшееся придется куда-то деть!

Она принюхалась к смеси упоительных ароматов. Жаль — некого позвать в гости, тье Румстронг в это время уже спит. Ей вдруг захотелось самого обычного вечера в обычном доме. Чайник на плите и накрытый стол, кошка мурлычет и трется об ноги. И мужчина, лица которого Маред никак не могла представить, сидит в кресле, ожидая ужина, и спрашивает, как прошел ее день. Она даже зубы стиснула от пронзительного одиночества, холодного и тяжелого, как подаренная лэрдом зажигалка. Что ж, это тоже можно пережить, правда?

— Это я вас благодарю, — сказал лэрд и вдруг шагнул ближе, одним плавным движением уничтожив расстояние между ними. — Кстати, завтра — праздник. Одна из наших служащих выходит замуж…

Он говорил, а Маред дышала уже до одурения знакомым запахом его душистой воды, волос и кожи, слушая удары крови в висках и глотая вязкую слюну.

— Мне, конечно, придется посетить торжественную часть, да и вы будете приглашены, но мы вполне можем потом сбежать и все-таки провести вечер здесь.

Он легонько поддел пальцем подбородок Маред, приподнял, не позволяя отвернуться, заглянул в глаза. Маред затаила дыхание, напрягаясь всем телом, стиснула подарок в ладони и отвела руки назад, к перилам.

— Я постараюсь исправить первое впечатление от знакомства с этим местом, — тихо сказал лэрд, наклоняясь.

Поцелуй был ожидаемым — и все равно сердце екнуло. Монтроз обнял ее за плечи, то ли придерживая, то ли не позволяя отстраниться, хотя Маред и отступить было некуда. Это казалось почти зеркальным отражением той сцены, от которой она избавила Анриетту Ресколь — и все-таки было иначе. Ее саму связывало только добровольное согласие провести эти две недели с Монтрозом так, чтобы выплатить все долги, настоящие и мнимые. Долги, которые сейчас лицемерно позволяли закрыть глаза и подставить губы под горячий, вкусно пахнущий бренди поцелуй.

Маред еле заметно потянулась навстречу — и лэрд ее поцеловал, поначалу невесомо и нежно. Но с каждым мгновением его рот становился все бесстыднее и требовательнее, и Маред, отчаянно пытаясь не думать вообще ни о чем, отвечала этой требовательности почти на равных. Целуясь в мобилере у клуба, она чувствовала себя жертвой в лапах хищника, но теперь что-то необратимо изменилось. Она сама изменилась! В очередной раз сбросила шкурку, как змея, и выползла из нее другой, обновленной. Сколько же этих шкурок она сменила за несколько недель жизни с Монтрозом? И сколько сменит еще?

— Прекрасно целуетесь, тье студентка, — хрипловато сообщил Монтроз, с явным сожалением отрываясь от ее губ. — Заметен явный прогресс…

Это так отвечало ее недавним мыслям, что Маред улыбнулась.

— Я могу идти? — спросила она, не пытаясь освободиться из его объятий.

Руки лэрда медленно гладили ее спину, и после долгого трудного дня это было бессовестно приятно.

— Идите…

Монтроз кивнул, отходя и вытаскивая из кармана фониль. Что он в него говорил со своей обычной властностью, Маред не поняла: ей вдруг показалось, что внизу, в холле, мелькнула чья-то тень. Тоненькая, быстрая, светлая… Она не смогла разглядеть ее, потому что стояла боком к лестнице, а тень мелькнула и исчезла, неприятно царапнув напряженные нервы. Впрочем, глупости… Всего лишь кто-то торопился из дамской комнаты… А Монтроз, бросив: «Извините. За вами сейчас подойдут», скрылся за дверью комнаты, где ждала Анри.

Маред сунула зажигалку в поясной кошелечек, сразу оттянувшийся под ее тяжестью, прижала ладони к горячим щекам. Лучше бы его лэрд научил ее не краснеть по поводу и без него!

Через пару минут за ней действительно пришли. Маред послушно проследовала за вежливой девицей к выходу и села в поданный экипаж.

Если кучер и удивился адресу в Западном квартале, то ничем этого не проявил. Маред же откинулась на спинку сиденья, устало глядя в окно на огни ночного Лундена. У нее разом кончились силы, и снова захотелось есть. Голод отозвался приступом раздражительности, и стоило попросить остановиться у какой-нибудь лавки или кофейни, но она не стала — хотелось побыстрее оказаться в постели.

А что ждет ее завтра? Не придется ли пожалеть, что согласилась на предложение лэрда? И как вообще прожить эти две недели, если плотина, возведенная из самообладания и моральных принципов, трещит под напором происходящего? Вершиной глупости в мыслях стал назойливый вопрос: кем для лэрда является Анриетта Ресколь? Действительно подруга или любовница? Можно ли вообще устоять перед такой роскошной женщиной, да еще и фейри?!

Маред вспомнила мельком увиденный на коже лэрда след от яростного поцелуя. С томным образом белокурой Флории Бёрнс он никак не сочетался, а вот страстная фейри… Да какая ей разница! Пусть у Корсара хоть дюжина женщин будет!

Экипаж остановился у ее дома. Спрыгнув, кучер открыл перед Маред дверцу, удивленно посмотрел, как она шарит по кошелечку, и возразил:

— Не извольте беспокоиться, тье! Все оплачено вперед и с чаевыми! Разрешите, я вам корзину донесу!

В руках у него была немаленькая плетеная корзина, которую парень дотащил до самой двери Маред и, раскланявшись, исчез. Сунув ключ в замок, Маред поняла, что не успела даже поблагодарить. Ох, вот она и снова дома! Скорее в ванную и спать!

Она едва не забыла корзину на лестнице, но вспомнила и забрала, слишком уставшая для любопытства. Сунула нос — и на душе потеплело. Монтроз не забыл… Старательно уложенный в плотно закрытые судки и завернутый в полотенца, в корзине лежал ее ужин. И какой!

Тушеная утка, нежнейшее куриное фрикасе, ягнячьи отбивные и картофельный салат. Вишневый пудинг и слоеный персиковый пирог… Маред растерянно улыбнулась. Содержимым корзины можно было накормить дюжину человек, а ей здесь хватит и на обед, и на завтрак, и еще оставшееся придется куда-то деть!

Она принюхалась к смеси упоительных ароматов. Жаль — некого позвать в гости, тье Румстронг в это время уже спит. Ей вдруг захотелось самого обычного вечера в обычном доме. Чайник на плите и накрытый стол, кошка мурлычет и трется об ноги. И мужчина, лица которого Маред никак не могла представить, сидит в кресле, ожидая ужина, и спрашивает, как прошел ее день. Она даже зубы стиснула от пронзительного одиночества, холодного и тяжелого, как подаренная лэрдом зажигалка. Что ж, это тоже можно пережить, верно?

* * *

Анриетта сидела так, словно за время его отсутствия даже не пошевелилась. Сжимала стакан, в котором не убавилось бренди, и смотрела куда-то в пустоту, но дышала уже ровно и глубоко. Рассудком Алекс понимал, что должен был испытывать вину: пока дорогая ему женщина ждала, он целовался в коридоре с Маред. Но это только рассудком, а чутье подсказывало, что Анриетте необходима была эта крошечная передышка. И действительно, стоило подойти ближе, Анри подняла на него усталый, но ясный взгляд.

— Тебе лучше прилечь, — сказал Алекс.

Опустившись на колени, он снял с женщины туфли и чулки. Анри приняла это послушно, как ребенок, но не легла, и Алекс опять присел рядом, обнял ее за плечи. Несколько минут они молчали, потом Анри глубоко вдохнула и выдохнула.