Перед глазами стоял черно-золотой столб пламени. Эмильен… Совсем как сегодня! И еще немного, еще несколько секунд, она второй раз потеряла бы… Она не думала — кого. Шанс на лучшую жизнь? Или дорогого ей человека? Не думала, но знала, что скорее умрет сама, чем позволит убить его.

Бреслин достал из кармана портсигар. То ли раздраженно, то ли виновато отведя взгляд от Маред, похлопал себя по карману и потянулся к лежащей на столе зажигалке. Монтроз, глядевший на Маред, этого не видел. А когда спохватился — было поздно. Первый раз в жизни Маред обрадовалась приступу. Потому что сейчас он мог надежнее всего спрятать ее вину и ложь.

— Фергал, убери огонь! — успела услышать она, выгибаясь в приступе удушья. — Маред! Маред, милая… Фергал, быстро врача! Нашел преступницу, болван! Маре-е-е-ед… дыши, девочка! Дыши, пожалуйста… Только дыши…

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

Бонус

…В полной тишине слышались только всхлипывания Маред, признавшейся, наконец, что ее согласие стать любовницей лэрда стряпчего было результатом шантажа. Сейчас, глядя на каменное лицо Монтроза, она как никогда ясно понимала, что теперь вся ее жизнь зависит от великодушия королевского стряпчего. Захоти он наказать ее за обман — и Маред не может абсолютно ничего сделать!

— Успокойтесь, — сказал Монтроз после долгого мучительного для Маред молчания. — Я понимаю, что вы не хотели всего этого. Мне жаль, что так вышло. Разумеется, я помогу вам всем, чем смогу.

— Правда? — пролепетала Маред и в порыве благодарности бросилась на шею лэрду, который оказался гораздо лучше, чем она могла надеяться. — О, спасибо!

Но Монтроз мягко ее отстранил, пояснив:

— Ну что вы… Теперь, когда я знаю, что согласиться на мое предложение было не вашим решением, о продолжении не может быть и речи. Конечно, я больше ни к чему не стану вас принуждать. А шантаж… постараемся что-нибудь придумать. Сообщите мне, когда Чисхолм свяжется с вами, а пока…

Маред замерла, понимая, что сейчас лэрд решает, оставить ли ее, потенциально опасную, на работе в «Корсаре».

— Не будем вызывать у них подозрений, — решил Монтроз с некоторым сожалением. — Работайте по-прежнему, вы это заслужили своей откровенностью.

Она выдохнула с огромным облегчением. Прошла неделя. Чудесная, замечательная, прекрасная неделя! Она по-прежнему работала в «Корсаре», а лэрд теперь ее не домогался, даже не намекал ни на что подобное, относясь с холодной бесстрастной вежливостью. Похоже, он окончательно понял, что Маред — порядочная девушка, которая ни за что не согласилась бы спать с ним без принуждения, и сделал соответствующие выводы. А потом позвонил Чисхолм. Фониль Маред давно был под прослушиванием, но отследить звонок осторожного шантажиста не удалось, тот благоразумно использовал общественный фониль в какой-то кофейне.

— Что он хочет? — спросил Монтроз с тем же непроницаемым лицом.

— Документы, — послушно сказала Маред. — Документы из вашего личного сейфа в коттедже. Я должна украсть у вас ключ, сделать копии документов и вернуть все на место, а копии послать ему на почту до востребования.

— Ах, вот как… — медленно произнес Монтроз. — Ничего себе… Знаете, что это за документы, тье? Личный королевский заказ. Если он попадет в прессу или к иностранной разведке, мне, пожалуй, выгоднее будет самому застрелиться, не дожидаясь каторги или расстрела после суда за государственную измену. Или отдать все, что угодно, чтоб этого не случилось.

— Такие важные? — ахнула Маред.

— Я все-таки не зря королевский стряпчий, — пожал плечами лэрд. — Ну что ж, теперь я вам еще более благодарен. Мы постараемся выманить Чисхолма, но вы же понимаете, передать ему настоящие документы нельзя. Спасибо вам, Маред…

— А если он выполнит свою угрозу? — робко поинтересовалась Маред. — Насчет камерографий?

— Мы постараемся, чтоб этого не случилось, — твердо пообещал лэрд.

Фальшивые документы отправились на почту, но все усилия службы безопасности «Корсара» оказались тщетными. Тьен Чисхолм в природе не существовал. Человека с таким именем не смогли найти ни люди лэрда, ни Кон Аннуин. Его просто не было. И на встречу с Маред он, словно чувствуя неладное, больше не пришел. А документы из анонимного почтового ящика забрал курьер, которого удалось проследить до двери… министерства военных дел. Дальше людей лэрда никто, естественно, не пустил.

— Все-таки разведка, — мрачно сказал Монтроз. — Или какой-то очень высокопоставленный чиновник. Благодарение Лугу, что это были не настоящие документы.

Маред похолодела от страха, но лэрд снова заверил ее в своей благодарности.

Чизхолм позвонил через два дня, самых страшных в жизни Маред, как она тогда думала.

— Глупая девчонка, — спокойно сказал он в трубку. — Вы представляете, что наделали, обманув меня? Ваш Монтроз, конечно, временно сохранит и контору, и положение, но вы… О, вам я обещаю свою личную благодарность! Читайте завтрашние газеты, тье. Ваши камерографии уже в редакциях…

— Сделайте что-нибудь, — рыдала она тем вечером на плече у лэрда. — Ну хоть что-нибудь! У вас же есть деньги, связи… Помогите мне.

— Как? — в который раз терпеливо объяснял ей лэрд. — Маред, как я могу вам помочь? Денег от меня не требуют, где ваши камерографии и у кого — я не знаю. Поставить пост у двери всех желтых газет Лундена или силой отнять и уничтожить тираж? Или перехватывать личную почту вашего декана и студентов? Маред, я сделаю что угодно, только — что? Я действительно вам благодарен. Вы останетесь работать у меня в конторе, я… даже объявлю о нашей помолвке!

— Благодарю, — прошептала Маред, — но завтра у меня начинаются занятия.

Университетская аудитория встретила ее гробовым молчанием. Идя по проходу между столами, Маред с ужасом увидела, что все смотрят на нее. Несколько человек скрывали смешки, остальные окидывали ее наглыми раздевающими взглядами и усмехались в открытую. Две девушки скривились и шарахнулись, когда она попыталась сесть рядом с ними.

— Шлюха, — услышала она отчетливо за спиной. — Непотребная девка.

На стол перед ней упала записка. Маред развернула ее дрожащими пальцами. «Почем твои услуги, милочка? Ты ведь делаешь скидку для юристов?» Маред скомкала записку, озираясь, по аудитории прокатился смех.

— Эй, Уинни! — окликнули ее сзади. — А правда, что ты спала со всеми, кому писала работы, никого не пропустила? Брэдди, ты же писал у нее курсовую, расскажи нам!

— Ну… — протянул прыщавый недоросль Брэдди, с которым по доброй воле не согласилась бы встречаться ни одна девушка, — вы же понимаете, мужчины о таких вещах не говорят… Но стал бы я иначе заказывать их так часто. Надо же было… помочь бедняжке заработать.

По аудитории прокатился хохот. Смеялись все, кого Маред столько раз обходила на экзаменах, кому ее ставили в пример, кто платил ей за работы. Чувствуя свою безнаказанность, мстили ей, и уже было неважно, что за все годы учебы ни о ком из однокурсников она даже не подумала, как о мужчине — за это ей мстили с особым наслаждением.

— А такую гордячку и скромницу из себя строила! Эй, Уинни, дашь нам скидку на троих? Не пожалеешь!

— Фу! — сказала одна из девушек. — Здесь невозможно сидеть! Пахнет продажной девкой. Почему в Университет пускают такое отребье? Я пожалуюсь ректору!

— Ах, дорогая, — поддержала ее вторая, — это возмутительно! И она еще звала себя честной женщиной! Противно находиться рядом. Я тоже пожалуюсь! Мерзость какая!

— Это неправда, — отчаянно сказала Маред, обводя однокурсников потерянным взглядом. — И вообще, вас это не касается! Он… он мой жених! Мы помолвлены! — вспомнила она обещание лэрда.

— Хочешь, я тоже побуду твоим женихом на один вечер? — глумливо крикнули из задних рядов. — Такой красотке и заплатить не жалко, кто же знал, что под студенческой формой — такие формы!

Студенты рассмеялись каламбуру. Маред, побагровев, вскочила. Смешки и свистки летели со всех сторон, девушки морщились и зажимали носы, юноши нагло разглядывали ее.