Я вспоминала многочисленные рассказы подруг, с детьми и без оных, о том, как сложно бывает завести ребенка, достигнув среднего возраста. Это вам не монетку в автомат кинуть, тут и температурная кривая, и стойки на голове, и Бог знает что еще. Иногда мне казалось, что эти свидания с Бенни, затеянные мной в минуту слабости, были не чем иным, как попыткой заглушить голос моего тела, заткнуть безжалостно орущие биологические часы. Видите? Я стараюсь, делаю все, что могу! А не выйдет, я не виновата, значит, дело в вас.

Я даже толком не задумывалась, что будет, если я и правда забеременею. После трех первых бесплодных попыток я уже подумывала переехать в Гетеборг, где мне предложили работу. Предложение звучало заманчиво — там открывался детский музей сказок с собственным кинотеатром. Такой простор для фантазии! Можно было бы устроить сказочную пещеру с факелами и всякими волшебными лампочками, где добрые сказочники рассказывали бы сказки и невероятные истории. Можно было бы организовать детский кинофестиваль со всеми атрибутами обычного фестиваля — призами, выступлениями, вечеринками и премьерами, только для детишек. Я уже начала рыться в Сети, подыскивая жилье в Гетеборге, которое было бы мне по карману.

И тут мой застарелый гастрит снова дал о себе знать. Меня все время мутило, в основном от кофе и сигаретного дыма. Я острее реагировала на запахи, уставала, весь день ходила вялая и могла проспать десять часов кряду. Груди набухли, как две зудящие дыни. Потом случилась задержка, которую я восприняла как подтверждение того, насколько психика влияет на менструальный цикл — такое случается, когда ты только и думаешь, как бы забеременеть.

Но потом я все же пошла в аптеку и купила очередной тест.

Результат положительный?! Не веря своим глазам, я уставилась на маленькую полоску. Помню, моей первой связной мыслью было: «А как же пещера сказок в Гетеборге?!»

Абсцесс копыта у номера 416, Розамунды! Такого с моими коровами давно не приключалось, я всегда следил, чтобы копыта у них были ухожены. Но последние несколько недель я порядком подзапустил свое хозяйство — сначала забыл заказать сено, и пару дней пришлось стелить в стойлах гнилую солому, потом прозевал ветеринарный контроль и не успел вовремя осеменить двух своих лучших дойных коров. Я все ходил и ждал звонка Дезире. Может статься, последнего…

Не то чтобы я рассчитывал, что она позвонит и сообщит, что мне предстоит стать гордым отцом семейства, на этот раз я был умнее. Я уже понял: добиться результата с нескольких жалких попыток практически нереально. Тем более с моим везением — я и в спортлото больше семи цифр за раз угадать не могу.

Нет, я ходил и размышлял, как быть дальше. То я пытался придумать, как бы заставить ее снова открыть мне дверь — мне, а не племенному жеребцу, за которого она, судя по всему, меня принимает. А то иной раз, глядя, как Анита сидит и листает каталог из ювелирного, а чуть завидя меня, тут же смущенно захлопывает, я думал, какой же я идиот, что вообще вознамерился свернуть с выбранного пути. Ведь это будет посложнее, чем попытаться въехать задом в ворота с двухосным прицепом на буксире.

Она позвонила прямо в коровник. Я думал, что это ветеринар, которого я ждал вот уже несколько часов, и сердито рявкнул в трубку: «Да!»

— Да, — произнесла Дезире. И только. Да.

— Да?

— Да.

— Ты хочешь сказать?..

— Да.

— М-да.

— М-да?

— Да…

Вот уж точно самый идиотский из всех наших разговоров, но что я должен был сказать? В башке — пустота. Вот тебе и двухосный прицеп.

— Хорошо, хоть не «да ну»! — прошипела Дезире и бросила трубку. Она бросила трубку!

Я стоял и пялился на телефон. «Да ну»? Она что, решила, что мне нет до этого никакого дела? Я набрал ее номер. Не отвечает. Тьфу ты, она ведь небось на работе. Какой там у нее телефон? Я бросился разыскивать телефонный справочник в ящиках стола. И тут снова звонок.

— Да не бросай же ты трубку! Сама знаешь, что я рад! — выпалил я.

— Что? — не понял ветеринар.

И так продолжалось целый день.

За рулем молоковоза в тот день оказался новичок, он заблудился и опоздал на несколько часов, и мне пришлось задержать вечернюю дойку, рискуя переполнить цистерну, а пока я звонил ругаться на молокозавод, в дом завалился какой-то нахальный старикан в клетчатой кепке и заявил, что съехал в канаву за пару километров отсюда и, поскольку у меня «наверняка» есть трактор, я просто обязан его вытащить и побыстрее, так как он опаздывает на встречу. Не успел я ему ответить, как мне позвонили из налоговой и сообщили, что я неправильно заполнил какую-то анкету и это грозит мне лишением европейской дотации да и вообще чуть ли не подсудное дело. И все то время, пока я с ними скандалил, старикан стоял в коридоре, нетерпеливо барабаня пальцами по дверному косяку, и шипел: «Ну, долго еще ждать?»

Тут пришла домой Анита. Она мгновенно все просекла, отобрала у меня трубку, сказала налоговику: «Мы все проверим и вам перезвоним», поставила старику кофе, сообщив мне через плечо, что молоковоз скоро будет, она обогнала его за поворотом возле Лундгрена. Я потащился в коровник отчитывать водителя и доить коров, а когда вернулся в дом, оказалось, что Анита уже успела вытащить машину старикана из канавы, а заодно выудить из него кучу полезной информации относительно прав и обязанностей граждан при заполнении навороченных анкет — он оказался каким-то там юристом-бюрократом.

Я рухнул на кухонный диван, уронил голову на стол и заткнул уши руками. Голова раскалывалась. И что же мне, черт подери, теперь делать?! Я так и не успел перезвонить Дезире, и хочешь не хочешь, но скоро мне придется это сделать, а я так ничего и не придумал. Единственное, что крутилось у меня в голове, так это что бы сделала Дезире, если б это она, а не Анита жила в моем доме и только что вернулась с работы? Скорее всего, разозлилась бы, что я вовремя не подоил коров, развернулась и умчалась обратно в город смотреть какой-нибудь французский культовый фильм.

Я почувствовал, как ловкие пальцы Аниты массируют мне шею и боль слегка отпускает.

Я обернулся, обхватил ее бедра руками и зарыдал, точно младенец.

Ну что ж. Вот и все. Пожитки в узелок — и вперед.

Если б неделю назад мне кто-нибудь сказал, что все так выйдет, я бы нипочем не поверила. Это невозможно. Только не Бенни, которого я знаю всю свою жизнь! Он не мог так поступить. Взять и обрюхатить свою бывшую, причем нарочно. Просто потому, что ей так заблагорассудилось. И когда он только успел?

— Но ты же должна была хоть что-то заподозрить! — ныл он. — Меня же несколько вечеров подряд не было дома! В прошлом месяце и на позапрошлой неделе. Со мной же никогда раньше такого не случалось!

Мужикам вечно нужно на кого-то свалить вину. Сами-то они виноваты не бывают.

Такое ощущение, что это чуть ли не я во всем виновата, раз ничего не заметила. Но ведь он же сказал, что едет помочь Бергрену заполнить анкету, а потом на это свое профсоюзное собрание, или что уж он там наплел. К тому же пару раз я вообще по вечерам ходила на бухгалтерские курсы, а в такие дни мы и вовсе не видимся.

Да если б и промелькнула у меня мысль: «Странно, что-то Бенни уже несколько вечеров подряд дома не бывает», мне бы и в голову не пришло продолжить: «А, стругает небось ребенка какой-нибудь своей бывшей!»

Так что это стало для меня, мягко говоря, неожиданностью. Он мне все выложил в тот суматошный вечер, когда задержался молоковоз и мне пришлось вытаскивать трактором машину господина Нордеуса. Помню, у меня тогда было хорошее настроение: во-первых, я самостоятельно справилась с трактором, а ведь я не так давно села за руль, есть чем гордиться. А во-вторых, Нордеус дал мне парочку отличных советов: оказывается, можно сослаться на параграф номер три, что на обратной стороне анкеты. Так бы я и сделала, если б Бенни мне тогда все не рассказал. А теперь пускай сам разбирается, и плевать я хотела, что ему придется возвращать дотацию да еще и штраф платить. Мне-то какое дело?