– Тогда ты останешься с ним и будешь рядом и днем, и ночью, пока он не поправится. Мистрис Маккэллум, – сурово обратился он к домоправительнице, – я запрещаю Гвиннит выполнять какую-либо работу в Кинлох-хаусе. Она должна ухаживать за Рупертом, пока он не окрепнет и не поправится. Вы поняли меня?

– Да, милорд.

Диллон хотел было подняться на ноги, но тут парень, который до этого момента не произнес ни слова, неожиданно пошевелил рукой и тихо застонал. Диллон немедленно снова опустился на колени и заговорил:

– Руперт, мальчик мой, ты слышишь меня?

– Да… – голос его был едва различим.

– Скажи мне, кто чуть не убил тебя. Этого негодяя тут же разыщут и сурово накажут.

– Это… – Юноша провел распухшим языком по запекшимся губам и попытался выговорить: – Это мерзавцы англичане…

– Англичане?.. – Диллону показалось, что сердце застыло в его груди, обратившись в кусок льда. – Ты хочешь сказать, это Эссекс и Блэйкли?

– Да, милорд… Я… подслушал их планы… по пути обратно в Кинлох-хаус… Это они убедили лорда Уолтема… остаться в Англии и… задержать ваших братьев у себя в замке, пока они не вернутся… Они… они собираются убить миледи… и обвинить в этом… обвинить вас, милорд…

– Но почему? Неужели они думают, что Уолтем поверит, будто я способен убить его дочь, в то время как сам он удерживает в плену моих братьев?

– Они… они хотят доказать, что вы ярый враг англичан, одержимый местью… Им нужна война, а не мир!

Услышав слова юноши, Диллон почувствовал, что ему стало просто нечем дышать, словно весь воздух вдруг покинул его легкие. Господь Всемогущий… Он только что сам передал женщину, которую любит больше жизни, в руки презренных убийц.

– Да простит меня Господь, Кэмюс. – Диллон, обезумевший от страха, расхаживал по своим комнатам, не в силах успокоиться. – Я сам передал ее в их руки.

Кэмюс наполнил кубок элем и молча наблюдал, как Диллон осушил его одним залпом, затем, яростно выругавшись, швырнул в стену, и кубок разлетелся на тысячу осколков.

Быстрыми шагами Диллон пересек комнату и снял со стены отцовский меч, висевший над камином.

– Ты должен собрать мое войско, Кэмюс. Я не могу ждать. Я немедленно отправляюсь в погоню.

– А что, если они уже добрались до Англии? – спросил Кэмюс.

Диллон прикрепил к поясу ножны и нагнулся, поднимая тяжелый дорожный плащ.

– Мне нет дела до того, как далеко они успели уехать. Если это будет необходимо, я готов отправиться за Леонорой хоть в самый ад. Мне известно лишь одно – я не успокоюсь, пока не спасу ее из лап этих бандитов.

– Ты должен уведомить отца леди, друг мой.

– На это у меня нет времени.

– Послушай меня. – Кэмюс схватил Диллона за руку и не отступил, когда друг метнул в него гневный взгляд. Разве он не обещал Леоноре, что будет Диллону настоящим другом? Диллон сейчас не в силах все как следует обдумать. Да и сам он не сумел бы справиться с волнением, подумал Кэмюс, если бы его возлюбленная оказалась в руках людей, подобных Эссексу и Блэйкли. Все в Кинлох-хаусе уже видели, что они сотворили с юным Рупертом. Воистину это бессердечные безумцы. – Если мы собираемся пересечь границу и вступить в Англию, нам непременно потребуется сотрудничество лорда Уолтема. В противном случае, если мы начнем разить английских солдат на земле англичан, нас с тобой, друг мой, могут ожидать лишь объятия тюрьмы Флит.[11]

Хотя Диллон сейчас с трудом что-либо понимал, все же разумные слова друга сумели рассеять черную пелену ярости и гнева, застилавшую его глаза. Он медленно кивнул.

– Да, Кэмюс. Прости меня. Я был ослеплен. – Он глубоко вздохнул. – Собери людей. Прикажи им следовать за мной вдогон. Затем возьми с собой трех-четырех человек из тех, кому ты больше всего доверяешь, и отправляйся в замок лорда Уолтема.

– А как же ты, Диллон?

– Я не могу ждать, пока соберется все войско, – ответил Диллон, направляясь к двери. – Я выезжаю немедленно.

– Один? В такую бурю?

Диллон помедлил на пороге.

– Да. И молись, Кэмюс, чтобы я не опоздал.

– Нам следует где-нибудь укрыться от этой бури. – Герцог Эссекский указал на темный контур хижины впереди. – Я поеду туда и подготовлю укрытие. Джеймс, вы и ваши люди должны отправиться со мной. Элджер, оставайтесь здесь с леди. – На лице его заиграла зловещая улыбка. – Мы подадим вам сигнал свечой, как только убедимся, что все спокойно.

Всадники двинулись вперед, и Элджер подвел лошадь Леоноры к кустам можжевельника. Густые ветви хоть как-то заслонили их от проливного дождя.

– А почему бы нам не поехать прямо к хижине следом за остальными? – спросила Леонора. – Ведь нас защищает знамя Диллона Кэмпбелла. Вам стоит лишь попросить, и его соотечественники радушно встретят вас, как дорогих гостей.

– Едва ли это придется герцогу по нраву. Эссекс никогда ни о чем не просит. Он забирает силой. – Элджер коротко рассмеялся, припоминая, сколько разрушений оставили они за собой по пути в самое сердце Шотландии. Даже закаленные в сражениях воины, сопровождавшие их, были потрясены жестокостью и зверствами, которые чинил герцог Эссекский. Казалось, он наслаждается, проливая кровь невинных людей. Сейчас по всей стране среди горцев наверняка уже распространилась весть о том, что банда английских солдат убивает беспомощных крестьян под защитой знамени Диллона Кэмпбелла. Теперь перед ними не откроется ни одна дверь.

Леонора почувствовала, что не в силах скрывать более свою тревогу.

– Он ведь не обидит этих ни в чем не повинных людей?

Элджер подъехал ближе и приобнял девушку одной рукой, испытывая наслаждение от внезапного возбуждения. Из-за преданности проклятому долгу он слишком давно не держал в объятиях женщину.

– Не бойтесь, миледи. Он просто… воспользуется их хижиной, пока не пройдет буря.

Леонора с облегчением вздохнула и тут же подхлестнула лошадь, заставляя ее отступить подальше. Спустя несколько минут она заметила:

– Смотрите, вот сигнал.

Элджер почувствовал раздражение – он так надеялся провести наедине с леди побольше времени. Благодаря самоуверенным манерам и приятной наружности ему обычно удавалось, пустив в ход все свое обаяние, завоевать доверие любой самой знатной дамы. А уж от доверия до постели только один шаг…

Взяв поводья лошади Леоноры, он поехал через заросший высокой травой луг к маленькой крестьянской хижине. У самой двери он помог Леоноре сойти с седла, намеренно позволив своим рукам подняться так высоко, что они скользнули по ее полной груди, вздымавшейся под тяжелым плащом.

Леонора поспешно отвернулась, и он не успел увидеть ее разгневанный взгляд. Однако, следуя за девушкой внутрь хижины, Элджер решил быть начеку в ожидании, пока уснут остальные. Он надеялся насладиться прелестями миледи до того, как она… достигнет конца своего путешествия.

Войдя в хижину, Леонора огляделась. Герцог Эссекский сидел у стола и доедал остатки жареного цыпленка или куропатки. Джеймс Блэйкли и его солдаты торопливо утоляли жажду – кажется, в углу комнаты стоял целый бочонок с элем.

– А где же крестьяне, что живут здесь? – спросила Леонора.

Эссекс поднял глаза и посмотрел на нее с улыбкой, от которой мурашки пробежали по ее спине.

– Они предпочли удалиться в хлев и ночевать со свиньями, лишь бы не находиться под одной крышей с ненавистными англичанами.

Леонора заметила пустую колыбель.

– Почему же тогда они не взяли с собой постель для младенца?

Эссекс пожал плечами.

– Кто поймет этих неотесанных дикарей? Не желаете ли отведать немного жареной дичи, миледи?

– Нет, благодарю вас. – Дрожа от холода, она подошла ближе к огню, плотнее запахиваясь в плащ, словно стараясь укрыться от взглядов, которые чувствовала на себе. И Эссекс, и его люди почему-то вызывали у нее смутное беспокойство, ей было не по себе в их присутствии.