Франческо с беспокойством посмотрел на дверь.

– Гасси, потише, а то дядя услышит, а ты знаешь, что он не любит шум. Анна не может больше заниматься с мисс де Вин, потому что та заставит ее танцевать волшебницу на представлении.

– Ну, пусть тогда станцует. Один разок не причинит никому вреда. Но Лондон – это же невозможно!

Анна слышала Жардека.

– Ты же знаешь, что я не могу выступать перед публикой. Пока можно делать только упражнения. Жардек говорил…

– Жардек говорил! Жардек говорил! – заорал Гасси. – Но Жардек умер!

Франческо посмотрел на Анну.

– Гасси прав. Если бы Жардек был сейчас здесь, он бы понял, что у нас нет никакой возможности поехать в Лондон.

– И он бы понял, что тебе надо станцевать эту волшебницу, – добавил Гасси.

Открылась дверь, и заглянула тетя Мейбл.

– Пожалуйста, дорогие мои, не шумите. Вас по всему дому слышно. К счастью, вашего дяди сейчас нет, но если бы он был дома, он бы с ума сошел, – она проскользнула в комнату. – Я хотела вас предупредить, чтобы вы особенно тихо вели себя за ужином. Ваш дядя очень зол на полицию. Он сейчас встречается со старшим офицером.

На минуту все замолкли от удивления. Все трое знали про полицию. Слишком часто к их домику на колесах подходили полицейские. В некоторых странах можно было договориться с ними за деньги, но Англия не такая страна.

– А что же дядя натворил? – спросил Франческо.

– Ничего, дорогие мои, конечно, ничего, – выдохнула Мейбл. – Это все из-за гнома. Вы должны были слышать об этом в школе. Полиция приехала, чтобы выяснить, каким образом кто-то проник в сад.

У Гасси было такое ощущение, как будто холодная вода текла по его спине.

– И они выяснили?

– Именно поэтому ваш дядя и злится. Они так поздно приехали, что дождь уже успел смыть все следы. Одна из наших хризантем погнулась, но полиция не посчитала это доказательством.

Гасси тяжело выдохнул. Франческо сказал:

– Мы постараемся ничем не расстроить его за ужином.

В течение двух минут дети молчали, и Мейбл вышла из комнаты. Тогда Франческо сказал:

– Анна, тебе лучше пойти в комнату и привести себя в порядок к ужину.

Когда Анна ушла, он повернулся к Гасси:

– Я не знаю, что ты такое делаешь, но даже ради уроков Анны ты не должен делать ничего плохого. Жардек не одобрил бы этого.

Теперь Гасси знал, что полиция ничего не выяснила, и поэтому он снова стал самим собой.

– Когда у тебя появился фунт и пятьдесят пенсов, я разве спрашивал, не сделал ли ты что-нибудь плохое? Нет. Но ты смотришь на мой фунт так, как если бы я был вором. Я тебе открою секрет. Это я взял на время этого глупого гнома, но я его ничем не обидел, так что оставь меня в покое.

Франческо так переживал, что стал выглядеть больным. Самой большой заботой его был Гасси, потому что Уолли рассказал ему о своих подозрениях.

– Я знаю, что Уилф не производит приятного впечатления, но чем же таким нехорошим он занимается?

Уолли изо всех сил пытался ему объяснить.

– Никто, кроме членов банды, наверняка ничего не знает, но он постоянно дает маленьким детям какие-то вещи для продажи.

– В Англии нельзя этого делать? – спросил Франческо.

– Конечно, можно. Главное, чтобы они попали к тебе честным путем. Но говорят, что они не очень чистые, – Уолли заметил, что Франческо его не понял, – то есть попросту краденые.

Франческо поразился:

– Краденые! Но ведь красть – это грех.

Уолли решил, что, возможно, он слегка преувеличил:

– Даже если не краденые, то, скорее всего, – так называемый брак с фабрики, но в любом случае это плохая компания для Гасси.

Франческо горячо поддержал его. Он слишком хорошо знал, как легко Гасси может связаться с чем-нибудь нехорошим, и не потому, что он сам плохой, а потому, что очень похож на Кристофера и тоже любит захватывающие приключения.

– Я не знаю, что мне делать, – поделился он с Уолли. —Поскольку я теперь самый старший, мне приходится присматривать за Гасси и Анной, но очень трудно быть и Жардеком, и Бабкой, и Кристофером, и Ольгой одновременно. А кроме меня, как ты понимаешь, никого больше нет.

Уолли решил его успокоить.

– Не стоит об этом слишком сильно волноваться. В конце концов, мы же ничего точно не знаем про эту банду Уилфа. Но к Гасси надо действительно быть повнимательнее, а если ты увидишь, что он что-то продает, мы сможем что-нибудь предпринять. Может, имеет смысл поговорить тогда с директором.

Поговорить с директором! Для Франческо это было почти то же самое, что поговорить с дядей. Ни то, ни другое не представлялось возможным.

– Спасибо, что все мне рассказал, – проговорил он, развернулся и пошел прочь. Уолли так и не увидел, что в глазах у него блеснули слезы.

Оставались проблемы с Анной, такой хорошей и нежной, пока дело не касалось танцев. Франческо не верил, что с'Уильям мог их обмануть. Подозрение Гасси, что он украл их картину, не могло быть правдой. С другой стороны, с'Уильям действительно не очень-то спешил появиться.

Если бы только он вернулся! Тогда с плеч Франческо свалился бы огромный груз, потому что с'Уильям был именно таким человеком, который брал ответственность на себя и никогда не видел ни в чем особых трудностей. Франческо никогда не забудет, как он сказал Анне: «Глупости! Вы не можете навсегда остаться в больничной палатке. Вас временно поручили мне, и я вас не оставлю, пока вы нормально не устроитесь».

Конечно, с его точки зрения именно это и получилось. Он нашел их дядю и тетю, у них теперь была хорошая одежда и всегда много, хоть иногда очень противной, еды. И остальное должно было быть в порядке. Откуда с'Уильям мог знать, что в их школе окажется Уилф со своей бандой? Откуда ему знать, что мисс де Вин захочет показать выступление Анны на концерте? Мог ли он предположить, сколько проблем создал, написав про мадам Скарлетти?

Франческо решил, что с'Уильям, наверно, задержался по делам, а про них если и думал, то был полностью уверен, что у них все хорошо. В любом случае он наверняка посчитал, что они уже достаточно взрослые, чтобы самим о себе позаботиться: Франческо скоро исполнится одиннадцать, Гасси – десять, а Анне – девять. Возможно, в Англии таких детей уже не воспринимают как маленьких.

В следующую среду Анна пошла на урок танцев, окончательно решив, что будет делать.

– Я ничего не скажу, – пообещала она Франческо, – если мисс де Вин не начнет обучать меня этому танцу. А если попробует, я скажу: «Нет, только упражнения». Я плачу, значит мне и решать.

– Постарайся пока не разрывать с мисс де Вин все отношения, – взмолился Франческо. – Когда-нибудь ты обязательно встретишься с мадам Скарлетти, но не сегодня, а в Фитоне нет других учителей танцев.

На улице было очень холодно и промозгло, дул ветер и шел мелкий дождь. Это навело Франческо на мысль.

– Может, – сказал он, – раз так холодно, я могу подождать тебя внутри?

Анне не очень понравилось его предложение.

– Это совсем небольшая студия.

– Но на улице так холодно, – пожаловался Франческо. – У меня зуб на зуб не попадает.

Франческо уже посинел, поэтому она уступила.

– Пойдем. Я спрошу ее.

Анна прошла через класс и сделала свой маленький реверанс.

– Сегодня так холодно, – сказала она. – Не разрешите ли моему брату подождать меня внутри?

Мисс де Вин улыбнулась Анне, стараясь выглядеть дружелюбной. Анне эта улыбка больше напомнила ухмылку волка в ответ Красной Шапочке.

– Конечно, дорогая. А теперь давай быстрей переодевайся, потому что сегодня я хочу показать тебе кое-что новенькое.

Франческо был ошеломлен внешностью мисс де Вин: рыжие волосы с темными корнями, черное платье, слишком обтягивающее на груди и бедрах, с небольшой юбочкой в складку внизу, чтобы можно было танцевать. Франческо совершенно не мог понять, как можно танцевать в белых туфельках. Он вспомнил Жардека в его аккуратной блузе и свободных штанах и ему чуть не стало плохо. «Бедная Анна, – подумал он. – Даже если учит эта женщина хорошо, с ней неприятно общаться».