Поэтому она переменила тему.

– Что мы будем делать, если сэр Уильям захочет здесь переночевать?

– Боже мой, да это просто невозможно! В письме он пишет о двух мальчиках и одной девочке. Это уже две комнаты; в любом случае я не позволю ни этому сэру Уильяму, ни какому-нибудь другому проныре переступить порог моего дома. Если я и должен приютить детей своего брата, то я сделаю все по-своему. Я полечу в Стамбул и заберу детей. Ты только представь, он пишет: «Время прибытия сообщу позже»! Кем он себя возомнил? Если кто и будет сообщать время прибытия, так это я.

Пока велись споры в Данроамине, дети поближе узнали сэра Уильяма, которого они звали с'Уильям, потому что никогда раньше не встречали «сэров» и никогда не видели, как это пишется. И чем больше они его узнавали, тем больше он им нравился. Он был таким рассудительным и спокойным. Ему не надо было говорить, что после землетрясения им хочется есть, он сам купил каждому то, что они больше любят: Анне – бутерброд с вареными яйцами и оливками, Гасси – фрукты и шипучий лимонад. Сэр Уильям, конечно, не говорил, что черный кофе и мороженое – самые питательные десерты для детей, но если Франческо их любит, то почему нет? Он ввел только одно правило, касающееся еды.

– Ребята, вы можете есть что хотите, но в данный момент вы, видимо, не очень-то голодные, поэтому советую взять что-нибудь с собой. В конце концов, вы же можете и посреди ночи проголодаться. Поверьте мне, тогда пара-тройка булочек будет очень кстати.

После одного такого ночного ужина из инжира, булочек и шоколадок Гасси сказал Франческо:

– Я считаю, что это хорошая идея – есть в постели. Вообще надо есть только тогда, когда хочется. Я так и буду делать у дяди.

– Дядя, как англичанин, ест только в строго определенное время. Так говорит с'Уильям, – ответил Франческо.

– Надо будет объяснить ему, что наш подход проще, – сказал Гасси. – Не надо столько готовить и накрывать на стол.

У Франческо уже закрывались глаза – булочки ночью часто действуют усыпляюще.

– С'Уильям думает, что у дяди нам будет хорошо. Он говорил, что так обычно бывает. Поэтому дядя, может, и одобрит нашу идею с едой.

Сэр Уильям, которого трудно было удивить, был просто поражен пришедшей телеграммой. Не так-то просто человеку, живущему в доме под названием Данроамин, без всякого предупреждения вдруг взять и сорваться в Стамбул. Кроме того, сэр Уильям совершенно не был рад перспективе лететь домой с каким-то незнакомцем, поэтому он сразу купил четыре билета на самолет до Лондона и отправил телеграмму с номером рейса и временем прибытия. Потом он пошел за детьми.

– Ребята, пора собираться. Через два часа мы вылетаем в Лондон, – он протянул Франческо конверт. – Думаю, вам это не понадобится, но на всякий случай вот вам мой адрес. Я не сомневаюсь, что ваш дядя Сесил просто замечательный, но иногда и лишняя помощь может пригодиться. Не переживайте, если сразу не получите ответа, потому что я целые месяцы провожу в путешествиях. Я и сейчас в Лондон только на день, утром я уеду на Аляску. И еще. У меня картина вашего отца. Может быть, найдутся и другие, но пока, судя по всему, это все, что у вас есть, поэтому на вашем месте я пока не стал бы об этом никому рассказывать. В таком деле нужно быть осторожнее, в мире полно настоящих волков.

В аэропорту все произошло слишком быстро. Дети еще не успели опомниться от новых впечатлений, а перед ними уже стоял человек, внешне очень похожий на Кристофера, но при этом совершенно другой.

И этот человек сказал:

– Я – ваш дядя Сесил. Подождите вон там, пока я переговорю с сэром Уильямом.

«Вон там», то есть у окошка «Информация», Анна прошептала мальчикам:

– Лучше бы он не был так похож на Кристофера, а то боюсь, он мне не понравится.

– Он разговаривает словно сержант, – сказал Гасси, – а выглядит как старое засохшее печенье.

Во время полета сэр Уильям объяснил Франческо, что они с дядей сначала могут не понравиться друг другу, и необходимо, чтобы обе стороны приложили усилия. И сейчас Франческо пытался объяснить это остальным.

– С'Уильям сказал, мы можем сначала невзлюбить дядю, но нужно потерпеть.

– Мне не надо ждать, – возразил Гасси. – Я не люблю его с этого самого момента.

Нечто похожее ощущал и сэр Уильям. Ему было неприятно думать, что он оставляет детей с этим человеком, но что он мог поделать? У него постоянные разъезды. Дядя Сесил был их опекуном по закону. Сэр Уильям решил, что поступает правильно и быстро попрощался.

– Пока, ребята, – крикнул он. – Надеюсь, как-нибудь увидимся. – Потом он помахал рукой, повернулся и исчез в толпе.

На следующее утро мальчики, которых поселили в большей из спален, проснулись очень рано.

Гасси сел на кровати и осмотрелся вокруг.

– Какая ужасная комната!

Франческо тоже сел.

–Я думаю, она просто слишком чистая, а мы не привыкли к таким чистым комнатам.

– В Стамбуле, в гостинице, комната тоже была чистая, – не согласился Гасси, – но она не была такой противной.

Вдруг Франческо понял, что не так в комнате.

– Тут нет картин! Даже в Стамбуле были картины, не очень хорошие, но были. А тут нет ни одной во всем доме.

– Лучше бы мы забрали нашу картину, – сказал Гасси. – У нас было бы что-то свое, а так – ничего.

– С'Уильям прав. Если привезти картину сюда, ее можно продать.

– Кто?

– Дядя. Наверное, он не очень рад, что у нас нет ни копейки.

Гасси попытался вспомнить вчерашний вечер, но все было, как в тумане.

– Я помню, как дядя вез нас на своей машине так долго, что я заснул.

– Когда мы приехали, в холле нас ждала тетя. Она сказала, что ужин готов и нам надо умыться.

– И что, мы умылись?

– Да, а потом вошли в комнату, где едят, и там было блюдо, завернутое во что-то плотное серое, как одеяло. Тетя сказала, что это мясо в почечном пудинге. Тебя вырвало, как только ты увидел это, а потом ты пошел спать.

– Представь, – сказал Гасси, – я помню только, что меня потом еще долго тошнило.

Франческо продолжил рассказ.

– Анна начала плакать. Сначала чуть-чуть, потом громче и громче, и тетя отвела ее спать.

– А ты? – спросил Гасси. – Ты остался?

– Да, но я не стал есть эту еду, и тетя дала мне стакан молока с шоколадом. Дядя сказал, что не следовало этого делать, потому что дети должны есть то, что им дают, но тетя ответила, что от одного раза ничего плохого не будет и что у нас был тяжелый день.

– Что еще сказал дядя?

Франческо обнял колени руками.

– Он сказал, что мы плохо говорим по-английски. Помнишь, Кристофер тоже так говорил. Что сейчас летние каникулы, но скоро мы все пойдем в школу.

– Куда?

– Тут есть школа.

– И Анна тоже?

Франческо кивнул.

– Это плохо. Я сказал дяде, что Анне нельзя идти в обычную школу, ей нужна школа, где хорошо обучают танцам —но он издал какой-то звук, похожий на плевок, и сказал: «Никогда не признавал танцы и не собираюсь».

Гасси был просто в шоке.

– Ты объяснил, что говорил Жардек?

– Слово в слово, и на каждое он снова издавал этот дурацкий звук. Надежды нет, Гасси. Дядя не будет платить за уроки Анны.

Гасси был так поражен, что долго не мог говорить. Потом вскочил с постели и начал одеваться.

– Быстрее, надо торопиться.

Франческо удивленно смотрел на него.

– Куда?

– К с'Уильяму, чтобы продать нашу картину и заплатить за учебу Анны. Надо успеть, пока он не уехал на Аляску.

Франческо покачал головой.

– Я уже об этом думал. С'Уильям в Лондоне. Это далеко отсюда. Нам придется ехать на поезде, а у нас совсем нет денег.

– Тогда надо позвонить.

Франческо достал из-под подушки конверт сэра Уильяма и протянул его Гасси.

– И об этом я подумал, но смотри – тут только адрес.

Гасси достал листок бумаги и убедился, что это так. Там был только наспех написанный адрес и никакого телефона. Он положил записку обратно в конверт и отдал его Франческо.