— Я же говорил тебе, что не нуждаюсь в указаниях.

— И все же я думала, что ты придешь.

— Если тебя это утешит, я пытался, но, когда я уже уходил, меня задержала леди Хоппинуорт. Она намеревалась выспросить у меня все подробности моей жизни за последние пять лет.

Ее глаза округлились.

— Старушка Хоппинуорт? Как же тебе не повезло.

Кристиан только улыбнулся.

— Но ты мог извиниться и прервать ее. Сегодня в театре собралось все общество, и весть о том, что ты уединялся со мной в ложе, быстро бы достигла моего брата и Реммли.

— Я решил идти более прямым путем.

— Ты называешь это прямым? Кто нас здесь увидит?

— Никто. И все. Вот почему это отлична сработает. Можешь не сомневаться, кто-нибудь видел, как я сел к тебе в карету, а моя лошадь, привязанная сзади к твоей карете, — как флаг, означающий, что здесь место занято. Это только подогреет людское любопытство. Остается только гадать, что происходит за этими занавесками, — сказал он, задергивая их.

— А не происходит ничего.

— Да?

Их взгляды встретились. Атмосфера в карете разом накалилась.

— Не делай этого, — спокойно предупредил он.

— Чего этого?

— Не смотри на меня.

— Почему?

— Потому. Это вызывает во мне неодолимое желание сделать кое-что.

Он собирался ее поцеловать. Эта мысль взорвалась внутри Далилы, когда она увидела, как он медленно наклоняет голову, давая ей время выразить свой протест, если она не желает. Она промолчала. И тогда его рот прильнул к ее губам в поцелуе, восхитительном и знакомом.

Знакомом, потому что это был поцелуи, о котором она мечтала бессчетное количество раз во сне и наяву на протяжении той далекой весны, когда она верила в него, и в любовь, и в счастливый конец. Она узнала грубоватый скрежет его подбородка, где к вечеру уже снова пробивалась сбритая с утра щетина. Она узнала запах его кожи и тепло приоткрытого рта. А по настойчивым движениям языка и неистовой властности его объятий она почувствовала его голод. Это было как во сне.

Она прильнула к нему, позволяя пробудиться старым воспоминаниям и хорошо знакомому старому чувству голода. Ее пальцы проникли в густые волны его волос, заскользили по лицу, вспоминая изгиб уха и острый выступ скулы, легко коснулись повязки на глазу.

Его губы медленно двигались по ее щеке, оставляя теплую дорожку и, достигнув уха, легко куснули. Как только она пришла в себя от нового, пронзившего ее ощущения, его язык принялся исследовать каждый изгиб, каждую впадинку, пока Далила не задрожала от напряженных волн, разбегающихся по ее телу. Почувствовав ее ответ, Кристиан крепче обвил Далилу руками и смело скользнул языком в ухо.

Возбуждение, последовавшее за этим, было почти невыносимым. Словно зная это, он сжал ладонями ее голову, заставляя замереть под его решительными ласками, затем рассыпал поцелуи по ее шее вниз и обратно. Его теплое дыхание щекотало ей волосы, а его шепот был так болезненно сладок, когда он снова приблизил губы к ее уху.

— О, Далила, что ты со мной делаешь.

Далила, похоже, представляла. Очень хорошо представляла, потому что его прикосновения разбудили в ней спящее желание. Они оба, должно быть, оглохли и ослепли, чтобы снова оказаться в объятиях друг друга после того, что случилось в последний раз.

Немного поразмыслив, она поняла, что их желания не совсем совпадают, ни раньше, ни теперь. El прошлый раз отличие состояло в том, что ее потребность была и физической, и эмоциональной, тогда как каждый знает, что Блэкмура интересовала только легкая победа над телом. А сейчас разница состояла в том, что она была достаточно взрослой и умной, чтобы видеть его насквозь.

— Возможно, я не знаю, что делаю с тобой, — сказала она, высвобождаясь из его объятий. — Но я знаю, чего не собираюсь делать. Я не собираюсь бросать свое сердце тебе под ноги во второй раз.

Он горько улыбнулся, почти не разжимая губ.

— Я заслужил это.

— И даже хуже.

— Черт тебя побери, — пробормотал он, заерзав на сиденье, будто оно было утыкано гвоздями. — Я теряю голову.

Далила захлопала в ладоши и язвительно рассмеялась.

— Браво, Блэкмур. Ты даешь удивительно правдоподобное представление о мужчине, который собирается скомпрометировать репутацию дамы.

— А если я тебе скажу, что это не представление?

— Но я спрошу, всегда ли ты так легко поддаешься эмоциям?

— Когда касается тебя? Всегда. К сожалению.

Несмотря на все свои добропорядочные намерения, Далила почувствовала, как у нее снова заколотилось сердце, когда Кристиан потянулся к ней и чуть склонил голову. Его губы едва не коснулись ее, когда карета вдруг дернулась и с ужасающим скрежетом остановилась.

Далила схватила его за руку, потому что карета резко накренилась вправо.

— Что случилось?

— Похоже, потеряли колесо.

— О Боже. Что теперь делать?

— Обычно в таких случаях его ставят на место.

— Я не уверена, что Эсмеральда и Дэр самостоятельно с этим справятся.

— Великолепный повод нанять наконец кучером мужчину.

Пропустив мимо ушей его слова, она потянулась к дверце и открыла ее.

— Что-то с колесом, Дэр?

— Да, мэм. Начисто соскочило с оси. Не понимаю почему. Я, как всегда, проверил перед выездом все четыре.

Далила вышла из кареты, чтобы осмотреть поломку, и Кристиан последовал за ней.

— Господи, почему оно слетело именно сейчас? — воскликнула она.

— Судьба, — предположил Кристиан, презрительно разглядывая ось.

— Может, попался корень на дороге, — сказала Далила, оглядываясь и не видя никаких корней.

Кристиан вздохнул и провел рукой по волосам.

— Нет. Это судьба. Моя. Самое простое, что я могу для тебя сделать, это поставить колесо на место. У тебя есть инструменты?

— Ты испортишь костюм, — запротестовала Далила.

— У меня есть другой.

— Коробка с инструментами в багажнике, — с готовностью ответил за Далилу Дэр.

— Отлично. Мне понадобится твоя помощь, — сказал ему Кристиан.

Дэр кивнул:

— Я все сделаю для леди Мун.

— Да, у меня была отличная возможность убедиться, на какие крайности ты готов идти ради своей хозяйки, — сухо заметил Кристиан. — Ладно, приступим, юноша. Это для тебя шанс исправиться за проступок прошлой ночью.

Далила взяла у Кристиана сюртук, и Кристиан приступил к работе. К ее удивлению, он, похоже, точно знал, что нужно делать, и проявил гораздо больше терпения, чем она ожидала, показывая Дэру, что от него требуется.

На случай будущих неприятностей, пояснил он.

«Пройдут годы, прежде чем Дэру хватит для этого сил», — подумала Далила, зачарованная игрой мускулов под мокрой от пота рубашкой Кристиана, когда он с помощью рычага приподнимал карету, чтобы Дэр мог надеть колесо.

Определенно, с этой стороны она Блэкмура никогда не знала. Она бы даже сказала, мало кто из людей знал. Его репутация негодяя, повесы и дебошира шла по жизни впереди него, по собственным словам Кристиана, и он всегда делал все от него зависящее, чтобы соответствовать ей. Далила была вынуждена признать, что именно его сомнительная репутация и привлекла ее когда-то, обнажив такую сторону ее собственного характера, как безрассудность.

Лишь гораздо позже, когда они вдвоем бродили по лугам и рощам вокруг ее дома и его бдительность притупилась, она узнала о другой его стороне, ранимой, мягкой, которая тосковала по нормальной жизни, а не по победному шествию вояки через континент. Она узнала его. «Или думала, что узнала», — жестко напомнила себе Далила. Как наивна она была. Она, конечно, не знала и не любила Кристиана, который появился в ту ночь в летнем домике, а потом отбросил ее небрежно, словно дешевый роман, который начал читать, но не имел интереса закончить.

«Он был настоящий хамелеон. Нет», — подумала Далила, — хамелеон меняет цвет ради того, чтобы выжить. Кристиан менял обличье, чтобы управлять другими и получать удовольствие, и это делало его более опасным». Ей следовало хорошенько помнить об этом, когда он находился рядом, осадила она себя, касаясь пальцами губ, которые все еще пылали от его поцелуев.