– Ради Бога, не здоровайся с ним.

– Как я могу с ним здороваться, если не знакома с ним? Они помолчали.

– Чем ты целый день занимаешься? – наконец спросил он.

– Читаю. Ты ведь знаешь, что я люблю читать, – ответила она.

– Не знал, но я рад услышать это. Что ты читаешь? Я имею в виду, что ты читаешь, кроме Сирила Рэтбоуна?

– В основном биографии, – сказала она с важным видом.

– Биографии? Неужели? Чьи же?

– Главным образом, Мэрилин Монро, – ответила она без смущения. – Думаю, что прочла все, что написано о ней.

Жюль засмеялся.

– О, конечно, смейся, смейся, Жюль. Это так на тебя похоже, – сказала она, покачав головой в ответ на его реакцию. – Иногда я думаю, что ее убили. Даже не думаю, а точно знаю. Все свидетельствует об этом. Ты ведь знаешь, что она умерла не дома, как многие считают. Она умерла в отделении «скорой помощи», а затем ее отвезли домой, где ее мертвую и обнаружили.

Жюль в свою очередь тоже покачал головой, но по другой причине. Он был безумно влюблен в женщину, которая по положению была намного ниже его. С Паулиной он никогда бы не вел подобных разговоров. Паулина хорошо разбиралась в жизни и в проблемах экономики, чтобы вести с ним умные разговоры, и умела привлечь его внимание, обсуждая события или личности из общественной жизни, к которой принадлежала с рождения. И никаких глупых теорий о Мэрилин Монро.

– Вся эта история – сплошной абсурд, – сказал Жюль.

– Она была строптивая женщина, ты же знаешь, – сказала Фло, не обращая внимания на его замечание. Теперь она кивнула головой, как бы показывая Жюлю, что не рассказала и половины того, что знала об этом деле. – Я не раз слышала об этом.

– Где же ты слышала? – спросил он.

– В кафе. Ты бы удивился, если бы узнал, чего я там понаслышалась. А еще от Глицерии. Она много знает, потому что Фей Конверс рассказывала ей. Фей ведь была подругой Мэрилин.

– Что же она ей рассказывала?

– Ты хочешь знать, что влиятельные люди делают с теми, кто становится строптивыми? – спросила Фло.

– Да, расскажи мне, – сказал Жюль.

– Разве ты не понимаешь?

– Нет. Что я должен понимать?

– Они избавляются от этого человека, как они избавились от Мэрилин.

– О, ради Бога, – сказал Жюль раздраженно, – оставь все эти сомнительные теории.

– Такие, как ты, всегда говорят, что не существовало никакого заговора. – В ее голосе послышалась резкость.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– Это вызов? – спросил Жюль. Фло улыбнулась.

– Беру свои слова обратно, – сказала она. – Не хочу портить такой знаменательный для меня вечер.

Паулина прошла через захламленный крокетными молотками, теннисными ракетками, башмаками и зонтиками холл и вошла в гостиную, обставленную не модно, но со вкусом. С нижней полки тумбочки, стоявшей позади дивана, покрытого мятым, изношенным чехлом, она достала альбом с фотографиями.

– Вот он, – сказала она, возвращаясь на веранду. – Я помню, что где-то его видела.

Отец в ответ улыбнулся, взял круглые, в золотой оправе очки и надел их. Она подвинула свой стул поближе к его коляске и положила альбом на стол, стоявший перед ними. Невилль стал медленно переворачивать листы альбома, и они смеялись, вспоминая прежние времена. Когда дошли до последних страниц, где были фотографии прошлогоднего приема по случаю его дня рождения, он сказал:

– Что случилось с Джастин Олтемус?

– Ты разве не слышал? Она вышла замуж за Херки Сейбрука.

Невилль Макэдоу одобрительно кивнул головой. Этот брак казался ему удачным.

– Ее мать должна быть довольна, – сказал он.

– Насколько Лил вообще может быть чем-то довольна, – ответила Паулина.

– Херки Сейбрук – отличный игрок в крокет. Я с его дедом был вместе в «Гротоне». – Он перевернул еще несколько страниц, комментируя фотографии. – Ты мне не все рассказала о том, что тебя беспокоит, не так ли?

– Не все.

– Ну, так расскажи.

– Не знаю, почему, но мне кажется, что его шантажирует один гангстер, – сказала Паулина.

– Из-за любовницы? – спросил Невилль. – В наши дни это вряд ли возможно, Паулина.

– Не поэтому, папочка. Однажды, когда мы только поженились, он сказал мне, что в его жизни, еще в молодости, у него были неприятности. Но просил не расспрашивать его об этом. Тогда я только спросила: «Были последствия?» или что-то в этом роде. Я хорошо помню, что он ответил: «Одно из преимуществ быть сыном богатых родителей заключается в том, что они вытащат из любой переделки». Затем, чтобы развеять его замешательство, я рассказала ему историю мужа тети Мод, которого нашли мертвым в женском платье в гостинице Уэст-Сайда.

– Ты рассказала ему это?

– Да.

– Но мы же обещали никогда не упоминать об этом.

– Я знаю. Но Жюль – не сплетник и никогда не сделает ничего, чтобы поставить меня в неловкое положение, никогда, насколько я его знаю.

– Если не считать его любовной связи. Паулина опустила глаза.

– Больше мы к тому разговору не возвращались. Но я думаю, что гангстер, его зовут Арни Цвиллман, знает о том, что случилось с Жюлем в прошлом. Раньше я думала, что когда он был молодым, то от него забеременела какая-то девушка, но теперь я считаю, что случилось нечто более серьезное. После его встречи с Цвиллманом я впервые заметила, что Жюль выглядит старым, почти уничтоженным. Что бы тогда с ним ни произошло, если это выйдет наружу, то его назначение в Брюссель может оказаться под угрозой, а ведь оно значит для Жюля все.

Невилль Макэдоу закрыл альбом, снял очки.

– Тем более для тебя имеет смысл остаться с Жюлем, – сказал он.

Жюль вынул номерок места и протянул его мальчику, обслуживавшему автостоянку.

– Какая марка машины, сэр? – спросил мальчик.

– «Бентли», темно-голубая, – ответил Жюль.

Фло, любопытная по натуре, отвернулась, чтобы посмотреть на пару, ожидавшую, когда им подадут машину.

– Опять Трент Малдун, – сказала Фло возбужденно, дергая Жюля за руку, чтобы он тоже посмотрел на звезду телеэкрана.

– Пойду представлюсь ему, пока ты ждешь машину. Я где-то читала, что он собирается снимать фильм в Югославии.

– Не надо, прошу тебя, – сказал Жюль.

– Жюль! Привет! Как поживаешь?

Фло, не оборачиваясь, сразу распознала голос светской дамы. Ее всегда интересовало, как эти дамы умудряются так по-особенному, немного резко произносить звуки, что их выговор сразу выдает принадлежность к привилегированному классу. Позже, оставшись одна, она будет снова и снова повторять: «Жюль! Привет! Как поживаешь?», пока не добьется полного совпадения произношения и интонации.

– Мэдж! – услышала она голос Жюля. Она продолжала стоять не оборачиваясь, но знала, что сейчас они целуют друг друга в щеки, как это принято у светских людей. Ей бы очень хотелось посмотреть, как Жюль выполняет этот ритуал, но она понимала, что оборачиваться не следует.

– Что это ты делаешь здесь? – услышала она вопрос женщины, которую Жюль назвал Мэдж.

– Небольшой деловой обед с Симсом Лордом, – услышала она ответ Жюля. – А ты? Что ты делаешь здесь?

– Мы заехали сюда по дороге на ранчо, куда едем на уикэнд, – ответила Мэдж. – Ральф обожает, как здесь готовят, не спрашивай, почему. Это ужасное мясо с кровью, а ведь оно вредно для здоровья. Все врачи говорят об этом. Где же Симс? Мне хочется поздороваться с ним. Не видела его вечность.

– Я думаю, он задержался в комнате для мужчин, – сказал Жюль.

– И Ральф там, – сказала Мэдж. – Как отец Паулины?

– О, прекрасно, – сказал Жюль. – Небольшой удар не может сломить Невилля Макэдоу.

– Когда возвращается Паулина? – спросила Мэдж. Перед рестораном остановился «бентли» Жюля, и мальчик выскочил из машины.

– Ваша машина, сэр! – крикнул он Жюлю. Он подошел к дверце со стороны места пассажира, открыл ее, чтобы Фло могла сесть.

Фло обернулась и стояла в нерешительности, не зная, что делать, а Мэдж Уайт, чья дочь забеременела от пасынка Жюля, Киппи Петуорта, когда им обоим было по четырнадцать лет, немедленно сообразила, что красивая девушка с рыжими волосами, одетая в костюм от «Шанель», находится здесь с Жюлем.