Добрячок простился с дочерью. Отвел ее к бывшей жене, вручил подарки. Мягкого слоника в розовой юбочке, лошадь для куклы Барби, несколько коробок конфет и дневных котов, изображенных Хомой.

— Аркадий, зачем девочке так много конфет? Ей нельзя много сладкого, — сказала бывшая жена.

— Ну, сама съешь, это же твои любимые, — вспомнил бывший муж.

— Ты даже помнишь, какие я конфеты люблю? — передернула плечами бывшая жена.

— Конечно, помню. Ты мне не чужой человек, ты моя жена, — напомнил бывший муж.

— Бывшая! Бывшая жена. Ребенку покупай, что хочешь. А мне твои конфеты не нужны. Я теперь сладкого вообще не ем. И это тоже тебя не касается.

— Хочешь ты этого или нет, но мы все равно будем видеться и общаться. То, что между нами было, уже нельзя вернуть, но у нас дочь, она любит нас. Что сделано, то сделано.

— Ну, все! Когда снова захочешь поиграть в папочку, позвони хотя бы за день, — сказала бывшая жена и захлопнула дверь перед бывшим мужем.

Аркадий поплелся к новой жене, волоча за собой оставшиеся два позора, ночной и сумеречный. Ибрагим, злорадно ухмыляясь, шел немного поодаль. Он не ходил, как другие джины, рядом со своим повелителем или, как сейчас иногда говорят в кругу джинов, клиентом. Ибрагим всегда ходил на значительном расстоянии от Аркадия, как, впрочем, делал это и раньше, когда служил другим людям.

Ибрагим был черным джином. Ему нравилось творить злые дела. Как он рад был бы сейчас заточить кого-то в подземелье, лишить состояния, поссорить близких людей, оклеветать кого-то, что-то украсть для кого-то. Но теперешний его владелец, хоть и был по натуре своей человеком не слишком хорошим и не слишком порядочным, такого от него не требовал. Так только, по мелочам, мелкие пакости. То у сослуживца машину вдруг угнали, а у начальника дача сгорела. А от молодого коллеги, который имел неосторожность поругаться с Аркадием, внезапно ушла любимая жена. Вдруг полюбила другого. Но разве это работа для черного джинна?

Аркадий — тридцать третий повелитель Ибрагима. Еще девять желаний — и можно будет возвращаться в Страну Свободных Джиннов. Аркадий не был предупрежден об этом. Черные джинны не любят откровенных разговоров с людьми. Аркадий был уверен, что коричневый флакон с джинном будет служить ему всегда. Просто, у него уже всего так много было, что даже не мог придумать, чего бы ему еще потребовать у джинна. Деньги, карьерный рост, удача на интимном фронте. Вот даже жену новую себе нашел! Правда, Аркадий не знал еще, что Ибрагим сыграл с ним злую шутку: подсунул ему в жены алчную карьеристку, которую заинтересовала не личность Аркадия, а его наличность.

«Скоро он пожалеет, что бросил жену с ребенком. Он приползет к бывшей жене и будет ее умолять о прощении. Но это уже без меня. К тому времени я буду уже свободен», — думал черный джинн.

Ибрагиму нравилось жить у Аркадия. Хорошая квартира с дорогим ремонтом, современная мебель, хорошая еда, дорогие напитки. Правда, Ибрагим мог бы и сам наколдовать себе все, что угодно, но так приятно иногда почувствовать себя человеком! Без колдовства, не напрягаясь, открутить рукой колпачок, налить дорогой коньячок, не силой мысли, а силой мышечной ткани. Потом опять-таки вручную налить напиток в сосуд поменьше, опрокинуть себе в рот. Закусить оливками или даже какой-нибудь ветчиной, нарезанной ломтиками. Посидеть в кресле перед экраном, послушать и посмотреть, что творится в мире людей. Иногда в новостях угадывались проделки черных джиннов или какие-то хорошие поступки белых. Например, где-то случилась авария. Понятно, что без черного джинна тут не обошлось. Или, наоборот, какое-то чудесное спасение человека. Значит, помог белый джинн. Это люди думают, что желания загадывают они всегда сами. Могущественный джинн может при желании внушить человеку, что угодно. Он и глазом не успеет моргнуть, а у него уже появилось какое-то желание, необходимое джинну! Конечно, этой способностью джинны пользуются не часто, так только, для разнообразия, когда уже совсем скучно станет.

У Аркадия было пять комнат. Одну из них занимал Ибрагим. То есть, это не была официально комната джинна, это был всего лишь кабинет Аркадия, в который не заходил никто, кроме него. Даже домработница убирала здесь только в присутствии хозяина. А коричневый флакон Ибрагима хранился в сейфе, находившимся именно здесь, в кабинете. Аркадий закрыл флакон в сейфе. Ключ от сейфа он держал в ящике стола, ключ от ящика стола хранил в маленькой малахитовой шкатулке, а ключ от шкатулки носил у себя на груди. Так Аркадий хотел уберечь флакон от посторонних взглядов. Обращался к джинну только здесь, в кабинете, за закрытой на ключ дверью.

«Как удивится Аркадий, — думал Ибрагим, — когда однажды откроет свой сейф и обнаружит, что коричневый флакон с джинном исчез! Начнется самое интересное. Он будет обвинять в воровстве новую жену, порвет с ней отношения, бросится мириться с прежней. Как жаль, что я этого уже не увижу!»

Сегодня Ибрагим встретил в горсаду Халимар. До чего опустилась! Джинн, а работает реализатором у какого-то неудачливого художника! Красивая, как свет солнца! Прекрасная, как лунный свет! Загадочная, как свет далекой звезды! Ибрагим всегда любил Халимар. Сколько помнил себя. Они родились в один день, их матери дружили, они гуляли вместе, когда были маленькими. Их родители шутили, что когда Ибрагим и Халимар подрастут, побывают в мире людей, вернутся домой — можно будет их поженить. Родители шутили, а Ибрагиму их слова врезались в память. Он с нетерпением ждал возвращения в Страну Свободных Джиннов, чтобы жениться на Халимар. Вот только чувствовал Ибрагим, что Халимар он совсем не нравится. Но это ничего! Сегодня не любит, а завтра полюбит. Главное, что ее сердце свободно!

«Как она прекрасна!» — снова вспомнил Ибрагим медовые волосы Халимар, ее длинные пальцы, крепкую талию, плоский живот, выступающий лишь немного вперед своей округлостью. Глаза, повторяющие цвет неба в Стране Свободных Джиннов. У людей совсем другое небо. Оно голубое, иногда серое, в час восхода и заката облака могут окрашиваться в любой цвет, от бледно-розового до багрово-фиолетового. Но такого цвета небо, как в Стране Свободных Джиннов, не удавалось видеть никому из смертных. Там оно бирюзовое! Потому бирюза — любимый камень всех без исключения джиннов. Бирюза напоминает им о родной стране.

«О! Халимар! Твои глаза, как небо родины моей!» Эту строчку Ибрагим придумал уже давно. Но дальше первой строчки дело не шло. Всемогущий джинн становился бессильным, когда дело касалось поэзии. Это у белых джиннов рифмы рождаются, как морские волны — легко.

Ибрагим наполнил свой бокал. Удобно устроился в кресле, ноги в золотых туфлях положил на стол. Смаковал напиток. Так намного приятнее, чем опустошать сосуд мгновенно.

Картины с котами, приобретенные Аркадием у Халимар, стояли здесь же, в кабинете. Для них еще не нашлось места в квартире. Аркадий еще не решил, где лучше их разместить, чтобы они вписались в интерьер.

«Какому странному художнику служит Халимар. Это же надо додуматься: искать романтику в кошачьем мире! Какая романтика, когда этими мерзкими тварями руководят только природные инстинкты! Как противно орут коты по ночам! Как бессовестно преследует шайка матерых котов одну кошку! А на картине этого художника — кошачья пара. Отношения животных облагорожены, как в мире джиннов или людей. Он и она. Перед ними весь мир. Космос. Вселенная. Вечность. Любовь — это целый мир, это вселенная чувств. И у каждой пары — свой мир, своя вселенная, свой космос».

Ибрагим подошел ближе к картине. Коты сидели, обнявшись, спиной к нему. Глаз их не было видно. Они смотрели на апельсиновую луну и болтали задними лапками, свесив их с крыши. А передними обнимали друг друга за спины. Как джинны. Или люди. Внезапно одна маленькая деталь бросилась Ибрагиму в глаза: краешек обуви у кошки. Глаза джинна округлились: на кошке были золотые туфельки с длинными носками, загнутыми вверх!