— Я покупаю все! — сказал добрячок.

— А зачем вам все? — удивилась Халимар. — Купите дочери одну, другие она сама нарисует не хуже.

— Нет! Сказал, все, значит, все! Одну дочка заберет домой, а две у меня будут висеть. Когда она ко мне в гости придет, смотреть будет.

— Все так все. Я скорее домой пойду, — согласилась Халимар.

— Это ваши картины? — спросил добрячок.

— Нет, я их только продаю. Фамилия художника есть в нижнем углу, если вам интересно.

Халимар распрощалась с картинами и направилась домой. Она очень выгодно продала творения Хомы. Теперь можно готовить следующие для продажи. Казалось, надо было радоваться. Но Халимар что-то тревожно стало на душе. Ибрагим! Черный джинн, который вот уже пару веков преследует ее повсюду. Ибрагим давно уже намекал ей, что хотел бы вернуться вместе с ней в Страну Свободных Джиннов. А это может означать только одно — брак. Что может быть ужаснее брака черного джинна с белым джинном? Это же вечные скандалы, ссоры, выяснения отношений, ревность. Причем, вечные — в самом прямом смысле этого слова. Ведь джинны живут всегда. Конечно, бывало, что черный и белый джинн влюблялись друг в друга, но не всегда это приводило к чему-нибудь хорошему.

Халимар знала, что Ибрагим уже давно положил на нее глаз. Этот удивительно красивый, высокий, стройный брюнет был злым, жестоким и мстительным. Ему нельзя было просто так отказать.

«Ах! Если бы у меня уже был жених, какой-то сильный белый джинн, все было бы намного проще. Тогда бы Ибрагим сам оставил меня в покое».

Когда до возвращения в Страну Свободных Джиннов оставалась еще несколько десятилетий, Халимар не очень волновалась. Но сейчас, когда возвращение так близко! К тому же, папа Халимар не считал цвет джинна препятствием к вступлению в брак. Он, как и все белые джинны, был за свободу выбора в любви. Папе нравился Ибрагим, он вырос по соседству. А Халимар… А Халимар нравился Хома. Еще никто и никогда не нравился ей так сильно, как этот вечно недовольный, ворчливый и не очень уверенный в себе юноша.

— Халимар! Неужели кто-то купил мою мазню? — удивился Хома, увидев, что девушка вернулась без картин.

— Хома! Люди в восторге от твоих картин! Теперь ты не должен сидеть, сложа руки. Твои картины разлетелись за две секунды! У меня чуть руки не оторвали!

— Значит, теперь у нас будут деньги? — обрадовался Хома. — И мы с тобой сможем переехать из этой дыры в нормальную квартиру в самом центре города?

— Да, сможем!

— И я смогу каждый вечер кормить тебя вкусным ужином вне дома?

— Да, Хома.

— И я смогу выбрать и купить для тебя самые красивые и модные платья?

— Конечно.

— И мы сможем купить себе автомобиль и больше никогда не ездить на троллейбусе?

— Безусловно!

— И еще мы сможем путешествовать! Мы купим билеты на самолет и полетим в Шотландию! Мне так понравилось наше путешествие, я хочу его повторить. А ты?

— И я.

— Халимар! А зачем нам билеты на самолет, если мы можем полететь в твоей туфле?

— Вот именно! Зачем?

— И ужинать в ресторане каждый вечер скучно! Правда?

— Ты прав, Хома.

— А к твоим нарядам я уже привык. Мне даже нравится, когда ты ходишь в прозрачных шароварах.

— А другая квартира нам и вовсе не нужна! — добавила Халимар. — Нам и здесь неплохо! Здесь только ванны не достает. Но это я могу немедленно исправить!

И в ту же секунду прямо посреди комнаты появилась ванна, наполненная ароматной водой с пеной. Посреди пены плавала маленькая резиновая уточка, с какими обычно купаются дети.

— Поплаваем? — предложила Халимар, и первая залезла в пену. Как была, в серебристой блузе и такого же цвета шароварах. Только ноги ей пришлось положить на край ванны, чтобы не намочить золотые туфельки. Хома тоже нырнул в пену. Но он все-таки снял с себя брюки и рубашку. Так все же удобнее.

Они сидели вдвоем в одной ванне и смотрели друг на друга. Долго сидели, но вода оставалась все такой же температуры, как была вначале.

— Халимар! Я не хочу переезжать отсюда. В этой комнатке я нашел тебя, здесь мы познакомились. Это самое лучшее место на земле, — сказал Хома.

— После Шотландии.

— Что, после Шотландии? — спросил Хома.

— Я согласна, что это самое лучшее место на земле, но только после Шотландии.

— Шутишь, как всегда.

— Нет, не шучу. Когда мы были в Шотландии, я вдруг поняла…

— Что?

— Да так, ничего. Много будешь знать, скоро состаришься, — сострила Халимар.

— Конечно! Тебе легко говорить об этом, ты сама никогда не состаришься.

Снова молчаливое долгое вглядывание друг в друга.

— Халимар! — сказал Хома. — А ты очень хочешь вернуться к себе?

— Куда?

— Ну, в твою страну. В Страну Свободных Джиннов, — объяснил Хома.

— Конечно, хочу. Все джинны этого хотят.

— А что тебя там ждет?

— Вечное счастье, что же еще может меня там ждать.

— Ты выйдешь замуж? — грустно спросил Хома.

— Естественно. Я выйду замуж и нарожаю с десяток маленьких джиннов. Буду воспитывать их, пока они не станут совершеннолетними. Затем отправлю их к людям и буду с нетерпением ждать их возвращения домой.

— Как это грустно, — заметил Хома.

— Что грустно? О чем ты говоришь, Хома? Ведь так приятно встречаться после разлуки! А если не разлучаться, тогда не будет встреч!

— Да я о другом, — уныло сказал Хома.

— Не грусти, Хома. Хочешь, я своего первенца назову твоим именем? Будет единственный в Стране Свободных Джиннов джинн Хома, — предложила Халимар.

— Ты все шутишь, а я серьезно.

— И я серьезно. Как захочу — так и назову. У нас свободная страна.

— А хочешь, я освобожу тебя прямо сейчас? — предложил Хома.

— Интересно! И как ты это сделаешь?

— Двадцать восемь поцелуев — и ты свободна!

— Ты с ума сошел! Как можно по таким пустякам использовать силу всемогущего джинна! Подумай! Ведь я могу абсолютно все! А ты ведешь речь о каких-то там поцелуях!

— А может быть, для меня нет ничего важнее твоих поцелуев, — тихо сказал Хома.

— Так «может быть» или «нет ничего важнее»? Давай уточним! — настаивала Халимар.

— Почему ты всегда смеешься надо мной? Тебе нравится мучить слабого человека?

— Ты можешь получить с моей помощью все в этом мире. Все, что здесь ценно: деньги, славу, признание, обожание, поклонение, любовь. Хочешь, я сделаю так, что девчонки побегут к тебе гурьбой, как в магазин модной одежды в дни предновогодних скидок?

Хома демонстративно игнорировал Халимар, насколько это возможно, когда сидишь в одной ванне.

— Хома! Ты что, обиделся? — ласково спросила Халимар. — Я согласна!

Она оттолкнулась от края ванны и оказалась в объятиях Хомы. Поцелуй был долгим и жарким. Он прерывался на мгновение только лишь для того, чтобы джинн и человек могли прошептать имена друг друга. Как будто хотели удостовериться, что происходящее сейчас с ними реально.

— Халимар, — шептал нежно Хома, упиваясь ароматом волос девушки.

— Хома, — шептала Халимар, обвивая руками в намокших рукавах плечи Хомы.

— Халимар…

— Хома…

Это продолжалось долго. Двое не замечали времени. Казалось, оно сейчас просто перестало существовать для них. Как в Стране Свободных Джиннов.

Наконец Халимар опомнилась.

— Я списываю с тебя одно желание! И не вздумай остальные двадцать семь истратить так же глупо! Это просто какое-то безумие!

Она вылезла из ванны, мгновенно сменила одежду на сухую и стала маленькой. Сердито зашагала к зеленому флакону.

— Даже не думай! — крикнула она, не уточнив, что именно он не должен думать.

Хома взял флакон с Халимар, долго пытался выманить девушку оттуда. Но она затаилась, как мышь. Хома тер буквы на флаконе, обцеловывал его со всех сторон, просил, умолял, звал.

— Халимар! Выходи, Халимар!

Но она оглохла, ослепла и онемела одновременно. Так Хома и уснул, держа флакон в руке и прижимаясь к нему губами.