— Расскажи, как это у вас происходит? У джиннов? Ну, как вы женитесь, как поступаете, если любовь проходит? Трудно любить одного и того же человека вечность.

— Любопытной Варваре нос оторвали!

— Жалко тебе, что ли? Расскажи! Скоро улетишь от меня, а я до конца дней думать буду, как ты живешь в ССД. Расскажи!

— Ладно. Кое-что я тебе расскажу. У нас женятся один раз.

— Один раз за всю вечность?!

— Нет, один раз в год! Конечно, за всю вечность! А ты как думал? Если бы мы себе еще мужей меняли, представляешь, какая путаница могла быть? Тут дедушку от младшего брата иногда отличить невозможно, а если бы еще несколько мужей было? Что тогда? Нет, мы вступаем в брак единожды и на века! У вас, у людей, кольцо обручальное на палец надевают. Это чтобы легко можно было снять. При необходимости. Жена другая — кольцо другое. Причины, конечно, разные: супруг умер, любовь умерла. Но кольцо надо снять! Мы надеваем обручальные кольца на запястье.

— Браслет? — догадался Хома.

— Называй, как хочешь! Но у нас это называется обручальное кольцо. Один раз надел, защелкнул — и все! Уже никогда не снимешь!

— Даже страшно стало! А если кому-то кто-то очень сильно надоест? Просто сил нет смотреть?

— Можно пожить в разных бутылках. Можно изменить себе внешность или характер. Или супруга изменить, сделать таким, как тебе нужно. На некоторое время, для разнообразия. А потом снова вернуть ему прежний вид. Всегда можно что-то придумать!

— А не скучно жить так долго с одним человеком? — удивился Хома.

— Хома! А не скучно быть молодым? А не скучно быть красивым? А не скучно быть здоровым? А не скучно быть счастливым? А не скучно быть любимым? Запомни: аббревиатуру ССД еще можно расшифровать, как Страна Счастливых Джиннов. А счастье не может надоесть.

— А усталость? Вы не устаете жить вечно? — спросил Хома.

— Хома, ты каждый вечер ложишься спать. Это потому, что ты устаешь жить?

— Нет. Просто мне нужны силы для нового дня.

— Мы тоже спим. Но это совсем не обязательно! Я могу превратиться в дым и отдохнуть за несколько мгновений так, будто проспала сутки.

— Так вот почему ты могла пойти в паб джиннов ночью! А я был уверен, что ты спишь крепко в бутылочке! А какие развлечения у вас здесь, в Стране Свободных Джиннов?

— О! У нас столько развлечений, что вечности мало, чтобы все успеть!

— Халимар, я буду скучать по тебе, когда ты улетишь в свою вечную жизнь! — грустно сказал Хома.

— Тебе проще! Ты пожил себе немного и умер. И перестал по мне скучать. А я буду умирать по тебе целую вечность.

— Ты все шутишь, Халимар. А я серьезно.

— И я серьезно, Хома! Твои страдания ничто по сравнению с вечной тоской, — весело сказала Халимар.

— Вечность такая длинная, ты меня забудешь, — сказал Хома.

— Бабочке, живущей три дня, может показаться, что человек живет вечно. А человеку его жизнь не кажется длинной!

— Думаю, бабочки не задумываются над тем, сколько живет человек, — заметил Хома.

— Хома! Бабочки вообще не думают!

— А у вас есть опытные психиатры? — спросил Хома.

— У нас нет! Зато они есть у вас.

— Я чувствую, что скоро мне понадобится помощь одного из них, — предположил Хома.

— Значит, наш полет затянулся.

Теперь лодка стала подниматься быстрее. Скоро Хома увидел знакомый причал.

— Как мы попадаем все время в одно и то же место? — удивился Хома.

— Я просто представляю его себе! Представляю этот причал, и мы оказываемся здесь, — объяснила Халимар.

— А можно прилететь в какое-то другое место?

— А зачем? Я и отсюда могу попасть в любую точку Страны Свободных Джиннов.

— А у ваших городов какие названия?

— У нас нет городов.

— А села?

— И сел у нас тоже нет.

— Но что же тогда у вас есть?

— Все остальное есть: стадионы, ипподромы, рестораны, катки, теннисные корты, бассейны, пляжи. И пляжи, кстати, не хуже, чем в твоей Одессе!

— Удивила! Не хуже, чем в Одессе — это еще не показатель высокого класса.

— Ну, я очень мягко сказала, чтобы тебя не обидеть, — объяснила Халимар.

— А я при чем? Пусть другие обижаются, кому положено. Я могу обидеться, если ты что-то лично обо мне плохое скажешь.

— Ты имеешь в виду свои параметры? — спросила Халимар.

— На что ты намекаешь? — вспыхнул Хома.

— Я? Ни на что! У тебя комплекс! Ты повернут на своих размерах. Я же говорила тебе сотни раз: размеры меня не волнуют!

Они сидели в лодке у причала и продолжали пререкаться. Рядом уже давно стояли мама и папа Халимар, молча ждали, когда их дорогие гости перестанут, наконец, ссориться и выйдут из лодки на твердь.

— Халимар, — заметил Хома. — Мы уже прилетели. Пора прекратить нашу милую беседу и поздороваться с твоими родителями.

— О, мам, пап!

— Халимар, — шепнул Хома девушке на ушко, — с тобой даже ссориться приятно. Я, пожалуй, смог бы терпеть тебя целую вечность.

— Не болтай глупостей! Мама и папа все слышат, — внезапно покраснела Халимар.

Мама и папа были рады приезду дочери. И к Хоме они уже успели привыкнуть. Привыкли они и к тому, что дочь прилетала теперь все время с ним. Это единственный смертный, которого Халимар познакомила с родителями. Из уважения к Хоме, все родственники Халимар говорили при нем на понятном ему языке. Для джиннов это не проблема, они могут общаться на любом языке, какие только есть или были.

Папа перекинулся парочкой слов с дочерью и Хомой и убежал.

— Умчался! Снасти готовит для охоты, — снисходительно заметила мама.

По дороге к зеленому домику им встречались только женщины.

— Все мужчины готовятся к охоте, — объяснила мама. — Ну, как дети малые! Еще до охоты столько времени, а они уже все дела другие бросили, сидят со своими снастями.

Теперь Хома уже обращал внимание на встречающихся им по дороге женщин, особенно на их руки. Некоторые были без браслетов.

«Не замужем!» — думал Хома.

— Халимар, а ты, как домой вернешься, сразу замуж выйдешь?

— А другие вопросы у тебя сегодня будут? А ты сразу женишься, как только я улечу? — сердито спросила Халимар.

Хома замолчал.

«Халимар права. Зачем говорить о том, что неизбежно? Она улетит, я останусь без нее. Что же мне, всю жизнь одному жить? Конечно, женюсь когда-нибудь. И она не сможет целую вечность жить одна! Надо отбросить все грустные мысли, насладиться общением со счастливыми джиннами. Людей полностью счастливых не бывает, а джинны — полностью счастливы. Даже жалко их как-то, живут без страданий».

— Себя пожалей, Хома! Мы за несколько веков пребывания на Земле таких трагедий насмотрелись, что от одних воспоминаний можно целую вечность вздрагивать! — ответила на мысли Хомы Халимар. — Теперь нам просто необходимо вечное счастье.

Мама повела гостей в свой зеленый домик. Стол уже ломился от разнообразных блюд. Специально для Хомы. Он набросился на еду, как будто не ел целую вечность.

— Хома! Хома! Не спеши! Никто не отнимет! Ты будешь сидеть за этим столом один, а нам с мамой надо посекретничать.

Халимар не хотела, чтобы Хома видел ее слезы.

Хома забыл обо все на свете! Таких кушаний он не пробовал ни на Земле, ни в Стране Свободных Джиннов! Когда они прилетали сюда раньше, мама угощала их только сладостями и фруктами. Но сегодня! Хома накладывал себе по чуть-чуть от каждого блюда. Он никак не мог определить, что он ест, из чего это все приготовлено. Только вот кокетливо изогнутый сосуд никак не давался ему в руки. Как только Хома тянулся к нему, сосуд убегал по столу, поднимался вверх и оттуда тоненькой струйкой наливал сам вино в бокал Хомы.

«Неплохо, — подумал Хома. — Я, пожалуй, уже счастлив, свободен и сыт. Как джинн. Разве только вон то яблочко еще смогу втиснуть в себя».

В ту же секунду невидимые руки подняли яблоко в воздух, нож сам срезал с него длинную спираль кожуры, разрезал очищенное яблочко пополам, вырезал сердцевину, разделил на дольки. Все дольки дружной стайкой прилетели к Хоме и выстроились в ряд перед его ртом.