Сели на скамейку в старом дворике, смотрели на окно комнаты Хомы.

— Хома, — нарушила тишину Халимар. — У тебя осталось только четыре желания. Четыре желания — и я умчусь в Страну Свободных Джиннов.

— Ты очень хочешь туда? — спросил Хома.

— Конечно. Все джинны этого хотят. Там прекрасно! Ты был там, сам знаешь.

— Я хочу загадать желание прямо сейчас, — решительно сказал Хома.

— Да? Ты хорошо подумал? Помни: у тебя осталось только четыре, — предупредила Халимар.

— Я хочу, чтобы ты была свободной! — твердо сказал Хома. — Такое мое желание.

— Ты освобождаешь меня, Хома?! Ты хочешь, чтобы я умчалась от тебя в Страну Свободных Джиннов?!

— Мне повторить четыре раза?

— Нет. Не надо. Я пойду соберу свои вещи.

Халимар легко вбежала по ступенькам на третий этаж. Ключей у нее не было, но дверь послушно распахнулась перед ней. На девушке был темно-зеленый наряд из шелка: шаровары и блуза с пышными рукавами. А когда спускалась по лестнице вниз, была уже в платье и светлой трикотажной кофточке с пуговицами впереди.

— Моего здесь ничего нет. И дом не мой. И дети не мои, — грустно сказала Халимар, очень убедительно изображая персонаж Голди Хоун.

Вдруг зазвучала печальная музыка из фильма «За бортом».

— А ты тот самый потнючий плотник, который меня терпеть не может, — продолжила свое выступление Халимар.

— Я люблю тебя, Халимар, — тихо сказал Хома.

Он мог бы и не говорить этого, девушка читала это в его мыслях.

— Я люблю тебя, Халимар, — снова повторил он.

Музыка прекратилась. Наряд Халимар мгновенно сменился на прежний.

— Ты любишь меня, Хома? — недоверчиво спросила Халимар. — Ты любишь меня, Хома, и позволяешь мне улететь?

— Да, я люблю тебя, Халимар, и хочу, чтобы ты была свободной. И перестань дурачиться! Давай простимся, как люди.

Внезапно по щеке девушки покатилась слеза. Хома подошел к Халимар близко-близко и обнял ее за плечи. Обнял, прижал к себе, уткнулся лицом в ее мягкие волосы. Дышал глубоко, чтобы напоследок насладиться любимым ароматом.

— Прощай, — решительно убрал руки с плеч девушки.

— Прощай, Хома, — печально произнесла Халимар. — Я никогда тебя не забуду.

Она отошла на несколько шагов от Хомы. Туфля ее стала медленно увеличиваться, наконец, стала размером с небольшую лодку и остановилась.

Лодка с Халимар поднялась в воздух.

— Не грусти, Хома! Рано или поздно это должно было случиться! — Халимар отправила Хоме прощальный воздушный поцелуй. — Прощай!

Золотая лодка поднималась в небо. Халимар, его любимая Халимар улетала от него в свою счастливую вечную жизнь. Она выйдет замуж, нарожает кучу маленьких джиннов. А самого старшего назовет Хомой. Будет единственный в Стране Свободных Джиннов джинн по имени Хома.

«Прощай, любимая! Я всего лишь маленький человек, встретившийся тебе в твоей вечной жизни. Скоро ты забудешь меня. Что моя жизнь по сравнению с вечностью?»

Хома почувствовал, что ему стало трудно дышать. Никогда еще ему не было так тяжело. «Может быть, я умираю?» — подумал он. Вспомнил бабушку, с которой не успел попрощаться. Она умерла, когда он учился на третьем курсе. Вспомнил родителей, осиротивших его одновременно. Когда родители погибли, Хоме было всего пять лет. «Мужчины не плачут», — твердила ему бабушка, потерявшая в тот день дочь и зятя. И он не плакал. Папа не справился с управлением на скользкой зимней дороге. Его машину вынесло на встречную полосу и бросило под колеса огромного «КАМАЗа». Папа спешил отвезти маму в город, в больницу. У нее отошли воды. Так они и погибли все вместе, в один миг: мама, папа и неродившийся братик Хомы.

«Мужчины не плачут», — сказала бабушка Сереже. И он не плакал. Смотрел с каменным лицом, как засыпают могилу родителей, и не плакал. Все вокруг плакали, чужие люди рыдали. А он прижимался к бабушке и молчал. Люди плакали, глядя на застывшего от горя ребенка.

Внезапно Хома почувствовал, как слезы потекли из его глаз. Он не оплакал родителей, брата, бабушку. Тогда он не уронил ни слезинки. Слезы камнем лежали на его сердце, давили его. Запоздалые рыдания вырвались из его груди. Он вновь почувствовал себя маленьким мальчиком, пережил трагедию, обрушившуюся на него в пятилетнем возрасте.

Теперь дышать стало намного легче. Как будто тяжелый камень, давивший его много лет, свалился. Хома сел на скамейку, где целую вечность назад сидела Халимар. Нежно провел рукой по деревянной доске.

Кто-то бесшумно подошел сзади и закрыл ему руками глаза. Эти дивные пальчики он узнал бы и через тысячу лет.

— Хома! Ты плачешь, Хома? — на скамейку рядом с ним опустилась Халимар. — Вытри нос!

Халимар протянула ему носовой платок. Хома послушно высморкался. Платок куда-то исчез, как будто растворился.

— Халимар! Ты вернулась ко мне!

— Конечно! Я теперь свободный джинн! Где хочу, там и живу! Ты же освободил меня. Я могу жить здесь хоть сто лет. Ты рад?

— Не знаю, буду ли я рад, когда стану дряхлым стариком, но сейчас я рад безумно! Я чуть не умер от горя, когда ты улетела! — признался Хома.

— Пошли домой, — предложила Халимар.

— Пошли, — согласился послушно Хома. — Я так устал! На меня так много всего навалилось сразу, и горе, и радость. А я всего лишь человек.

— Пойдем, любимый! Хотя ты мне больше не повелитель, я буду послушной, как прежде, — кротко сказала Халимар.

— С трудом, но верю, — сказал Хома. — И что мы будем делать дома?

Они поднялись по крутой лестнице на третий этаж и вошли в квартиру.

— Ты будешь спать, а я буду оберегать твой сон, — пообещала Халимар.

— А от кого его оберегать? Разве нам что-то угрожает?

— Надеюсь, что нет. После того, что случилось с Ибрагимом, он уже никогда не будет меня похищать. Может, у тебя есть тайные поклонницы, которые будут пытаться тебя украсть?

— Нет! — засмеялся Хома. — Никого у меня нет и никогда не будет. Мне нужна только ты.

— Ты абсолютно уверен в этом?

— Аб-со-лют-но!

— Тогда тебе придется купить новый диван. Спать с тобой на этой рухляди я не собираюсь, а в бутылке ночевать сегодня я тоже не хочу. Ведь я теперь свободный джинн!

— Халимар! Так поздно не работает ни один мебельный салон. Может, поспишь сегодня со мной на этом стареньком диване?

— Ни за что! Каким ты был, Хома, таким и остался. Тебя ничему не научило общение с джинном.

Внезапно посреди комнаты появился белый диван. Он занял все свободное место между продавленным диванчиком Хомы и старым комодом.

— Халимар, почему ты не сделала это раньше? — удивился Хома.

— Это мое, — указала на белый диван Халимар. — А это — твое. Теперь ты мне не господин и повелитель, мы просто добрые соседи.

— Соседка! А можно, я приду к тебе сегодня в гости? — робко спросил Хома.

— Конечно! Конечно, приходи. Можешь сделать это прямо сейчас. Немедленно!

Хома прыгнул на белый диван. Откуда-то с потолка на него свалилось легкое одеяло. На голову упала подушка.

— Ты теперь всегда будешь со мной? — шептал Хома на ушко Халимар. — Ты не будешь убегать от меня в свою бутылку?

— Буду! Если ты будешь мне мешать спать! Закрывай глаза и спи. Мне завтра рано вставать.

— Вот как? А зачем тебе рано вставать? Признавайся! — потребовал Хома.

— Я хочу осуществить свою мечту. Буду писать учебник по джиннологии. Теперь я свободный джинн, могу делать все, что захочу. И еще я должна устроиться на работу.

— А работа тебе зачем? — удивился Хома. — Ты же можешь наколдовать себе все, что угодно! Зачем тебе работать?

— Просто так. Я не могу сидеть в четырех стенах. Я хочу общаться с людьми, — объяснила Халимар.

— И кем ты можешь работать? — спросил Хома.

— Вопрос поставлен неправильно. Я могу работать, кем угодно. Вопрос в том, кем я захочу быть. Я подумаю об этом утром, после того, как получу свой долгожданный кофе в постель.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа! Ты хитрая, знаешь, что, даже исполнив твои тридцать три желания, я не улечу от тебя никуда.