Но нет. Он ошибся.

— Хома, ты меня своей девушке не представишь? — глупо улыбаясь, спросил начальник.

— Халимар. Семен Михайлович.

Улыбка Семена Михайловича стала еще глупее.

— Можно просто Сема, — он схватил ручку Халимар и приложился к ней губами, напоминающими отдельный фрагмент еды, которую принес Хома.

— Варенички едите? С творожком? С маслицем? — полюбопытствовал Сема. — Я тоже люблю. Но… Директор агентства сказал, если в форму не влезу, он меня уволит. Вот я и перешел на салатики!

— Капустку любите? — спросила Халимар. — Я, как только лицо ваше увидела, сразу поняла: этот человек капустку любит.

— А как вы догадались? — удивился Сема.

— Да так, есть некоторый опыт, — ответила Халимар.

«Потому, что ты козел!» — подумал Хома.

— Хома, я не знал, что у тебя такая девушка красивая, — поддерживал беседу Семен Михайлович.

— Она мне вовсе не девушка, — быстро ответил Хома.

Настолько быстро, что это не понравилось Халимар.

— Да, — сказала она. — Сема, Хома — не мой парень! Я его дальняя родственница. Седьмая вода на киселе. Из глубинки. Вот, в большой город потянуло! Хома меня и приютил по-родственному! Ведь правда же, Хома? Ты позволишь мне остаться?

— Оставайся! — забыв о предосторожности, поспешно ответил Хома.

— Тридцать минус один! Равно двадцати девяти! — торжественно объявила Халимар.

Хоме захотелось запустить в нее тарелкой, но на тарелке еще были вареники. Они-то в чем виноваты?

— Ну, вы тут посидите, Семен Михайлович! Да и ты, Халимар, можешь не спешить, — встал из-за стола Хома, расправившись с оставшимися варениками. — А мне работать надо!

Хома ушел. А Михайлович обрадовался такому повороту событий, стал рассказывать разные истории из своей жизни, восхищаясь собственным остроумием. Он так старался произвести на девушку неизгладимое впечатление, что даже не заметил, что уже его произвел. Только очень отрицательное. Халимар он сразу не понравился, но, на зло Хоме, она решила закрутить с Семой легкий непродолжительный роман.

«Посмотрим, как ты справишься с ревностью, мой господин и повелитель», — подумала она.

— Халимар! Как я рад, что мы вдвоем! Я потрясен вашей красотой! А при вашем родственнике я бы не решился сделать вам признание, — сказал Сема. — Может, поужинаем сегодня вместе?

— Я с радостью приму ваше приглашение!

— Тогда я заеду за вами в восемь? — вежливо склонил голову в почтительнейшем из поклонов Сема.

— В восемь! Чудесно! Это мое любимое время ужина.

Халимар знала, что именно в это время Хома заканчивает работу. И тут она подумала, что встречаться у дома с Семой было бы глупо. Какой в этом смысл? Ведь Хома все равно их не увидит.

— А не надо за мной заезжать! Давайте встретимся здесь, в центре. А лучше всего — у входа в магазин. Ровно в восемь! — предложила девушка.

— Хорошо! Значит, ровно в восемь, у входа в магазин? — уточнил Сема.

«Да, его любовь к капусте не случайна», — подумала Халимар.

Семен Михайлович был высоким и почти симпатичным парнем. Только вот пуговицы на его форменной куртке были натянуты до предела, а брюки трещали по швам. Аппетитный такой мужчинка. Если бы Халимар была обычной девушкой, она бы спряталась где-нибудь и ждала, как будет вести себя Сема, когда его девушка опоздает на свидание на сорок или, скажем, шестьдесят минут. Но Халимар не была обычной девушкой, она была девушкой-джинном. Поэтому явилась на свидание пунктуально в восемь. Зато как явилась! Наверное, если бы Сема знал, что Халимар сначала хотела опоздать, он бы подумал: «Лучше бы она опоздала!»

Халимар поднималась по ступенькам все в том же наряде: платье, шелковый платок, зачем-то солнцезащитные очки в восемь вечера, золотые туфли, устремленные носками в небеса. Но что-то в ней определенно изменилось. Когда она поравнялась с Хомой, он понял, что именно. Рост! Она изменила себе рост! И хотя Хома был высоким парнем, сто восемдесят три сантиметра, она теперь была выше него почти на две головы.

— Ну как? — спросила Халимар. — Понравлюсь я Семе?

— Я думаю, он будет в восторге, — предположил Хома.

— Я тоже так думаю. Вот видишь, а ты мне не верил, что для меня размеры не имеют значения! Какой надо, такой могу сделать, — сказала Халимар и подмигнула Хоме.

— Что за грязные намеки! До чего же ты несносная родственница! И зачем я позволил тебе жить у меня?

Когда Сема увидел Халимар, у него пересохло в горле. Он подошел к автомату с кока-колой, один стаканчик залпом выпил, а другим полил себе голову.

Халимар как будто не заметила его растерянности, плавно подала ему руку для поцелуя.

— Сема! Я готова отужинать вами! — Халимар специально пропустила предлог, чтобы Сема испугался еще больше.

Слова подействовали. Сема сел в кресло и попросил, чтобы для него вызвали скорую медицинскую помощь.

— Халимар, — еле шевеля губами, сказал он. — Я внезапно почувствовал острое недомогание. Я вынужден извиниться перед вами. Не согласитесь ли вы перенести наше свидание?

— Соглашусь, — охотно согласилась девушка и в то же самое мгновение стала обычного размера, как была. — Ну, что, родственник? Идем домой?

— Идем! — согласился Хома.

По дороге домой он спросил Халимар:

— За что ты так Сему напугала? Он теперь долго не сможет в себя прийти!

— Не знаю! Я вообще-то девушка добрая, — сказала Халимар.

— Ага. Знаю, ты белый джинн, — вспомнил Хома.

— А ты не веришь?! — возмутилась Халимар.

— После того, что ты сделала с Семой, верю этому все меньше и меньше. Ты его чуть до сердечного приступа не довела!

— А тебе что до него: Он тебе не друг, не родственник даже. Что ты за него так волнуешься? — удивилась Халимар.

— А ты мне тоже никто. Не подруга и не родственница даже.

— Зато ты мне — все! Мой господин, мой повелитель, — почти искренне сказала девушка.

Но Хома почему-то засомневался в искренности ее слов.

— И теперь забота о твоем ужине полностью лежит на мне. Подросла бы после ужина. Чего было Сеню так рано пугать? — в голосе Хомы слышалось недовольство.

— У тебя финансовый кризис? — сочувственно спросила девушка.

— Что ты понимаешь! Кризис — это когда деньги есть, но их катастрофически не хватает. А у меня — финансовая катастрофа!

— Так попроси у своего верного и преданного джинна, — напомнила Халимар.

— Я скорее умру от голода, чем возьму деньги у женщины! — выпалил Хома.

— Ну, и умирай. Я принесу тебе на могилку цветы. Ты какие любишь?

— Ландыши.

— А я орхидеи.

— Жестокая ты, Халимар. Я так молод, а ты моей смерти желаешь.

— Я не желаю. Ты сам себе желаешь! А мог бы пожелать себе чего-нибудь другого!

— Ты опять за свое? Не буду я просить у тебя ничего!

— Ладно. Не кипятись. Давай домой в туфле доедем. Посмотри, сколько людей на остановке! Охота тебе трястись в переполненном троллейбусе?

— Я привык. Обойдемся и без чудес!

— А с чудесами лучше! Садись! Не упрямься! Я все равно полечу, с тобой или без тебя.

Туфля стала расти. Достигнув необходимого размера, остановилась.

— Садись! — настойчиво приглашала Халимар.

— Не хочу!

Упрямый Хома сам дошел до остановки, пропустил три троллейбуса, в четвертый втиснулся боком. Вернее, не втиснулся, а его внесло волной стоявших за ним людей. Втолкнуло, внесло и поставило впритык к задней стенке, лицом к окну.

А Халимар, удобно усевшись в золотой лодке, плыла следом за троллейбусом и посылала Хоме воздушные поцелуи. Пассажиры, которых, как и Хому, приперло к задней стенке, с удивлением наблюдали за девушкой.

— Смотри! Смотри! Во дает!

На третьей остановке Хома растолкал пассажиров локтями и выскочил из троллейбуса, оставив в нем всего одну небольшую пуговичку от своей рубашки.

К вырвавшемуся из троллейбуса Хоме подлетела Халимар.

— Ну, что? Передумал? Садись, а то ужин остынет! — сказала девушка.

«Ух, ты! Она уже ужин наколдовала, а я желание не использовал!»