Это выше тебя, осуждающе молвил старший из небожителей.

Но не выше всех нас, возразил Серебряный Ветер.

И сказал Черный: я согласен.

И в этот самый момент леденящее пламя, дарующее Избраннику бессмертие, достигло его головы и лишило сознания.

Когда Черный покинул Цитадель Креста, она растаяла за его спиной, подобно облачному миражу феи Морганы…"

Вы не вправе судить нас и судить о нас. Никто не вправе – кроме нас самих.

Ведь никто из вас и вам подобных не проходил через испытание, какое нам приходится выдерживать с жуткой регулярностью, не реже четырех раз в месяц.

Нет, я говорю не о сражениях с тварями, их как раз побеждали и будут побеждать многие. Мы хоть и профессионалы, но в этом отношении – не единственные.

Я говорю о сражениях с самым страшным Зверем из всех существующих, Зверем, которому нипочем клыки демонов Бездны и когти ночных кошмаров. Со Зверем, который почти не трогает животных, но нещадно уничтожает разумных существ. Со Зверем, который не может быть убит окончательно и всегда возвращается.

Нет, это не оборотень. Хотя Зверь и умеет менять облик, принадлежность его к этому роду Нежити можно отвергнуть. К тому же, носящих метку Вэре [1] очень легко распознать, если знать, как и куда смотреть; Зверя же нельзя заметить до самого последнего момента. Впрочем, «нельзя заметить» сказано слишком сильно. Мы знаем, ОТКУДА приходит упомянутый Зверь; нам просто не дано предугадать, КОГДА Он это сделает в очередной раз…

О, можете не утруждать себя излишней суетой. Вам все равно не удастся удрать от Зверя, коли Он пожелает полакомиться вашей печенью. На это не способен ни один смертный, будь он даже чемпионом Джангара по бегу на короткие, средние и длинные дистанции.

Но вы угадали правильно. Зверь этот – внутри каждого из нас.

Ну вот, разбежались. Глупцы.

Ведь совершенно тот же Зверь сидит в душе у каждого из них…

Человек в серой одежде шел сквозь ночную грозу. Дождя, как это часто бывало летом, почти не было, но грома, молний и сырого ветра хватило бы на полдюжины обычных бурь.

Человек знал, что это буйство стихий вскоре прекратится. Но пока не было никакой возможности смирить яростные лиловые разряды, упорно стремящиеся поразить выкованный из не ржавеющего с годами металла Шип, с незапамятных времен торчащий подобно рогу единорога на юге Ржавых Равнин. И даже появись такая возможность, он не стал бы взваливать на свои плечи бремя Владыки Бурь и утихомиривать грозу.

Он не оглядывался назад, туда, где одиноко высился Шип и нечто почти бесформенное, в предсмертных муках извивавшееся на металлическом острие, у основания которого был выдавлен знак Креста. Он не слышал криков – не потому, что их не было, а потому, что слышать не желал.

Казнить «на колу» придумали, насколько он знал, турраканцы; человек в сером не очень уважал этот народ, но кое-какие приемчики у племен юго-восточных пустынь перенять, несомненно, стоило.

Молния невероятной мощи расколола небо, оставив на иссиня-черном фоне огненную руну. Умеющий читать понял бы это как приказ – «ВЕРНИСЬ!» – но ночному путнику не было доступно это искусство, и он все так же размеренно шагал на север. Последовавший через несколько мгновений громовой раскат потряс все мироздание, но человек в сером проигнорировал гнев небес, продолжая свой путь.

Я помню свое обещание, учитель. И не нарушу слова.

Черный свое получил; интересно, сколько времени ему потребуется, чтобы освободиться от пронзающего его плоть Шипа? Бессмертие бессмертием, но боль Черный чувствует не хуже меня… а ведь постоянно испытывая такие муки, запросто можно вскоре сойти с ума.

Правда, последнее ему не грозит. Черный давно утратил рассудок, еще в тот день, когда сразил шестерых своих сородичей, с которыми прибыл из иного мира. Зато, кажется, я наконец достал его Зверя и уничтожил то, что составляло темную часть души Черного.

А что бы сделал ты, Красный, случись тебе одолеть бессмертного безумца-Истребителя, сразившего твоего ученика?

Наверное, теперь я частенько буду задавать себе подобные вопросы. По крайней мере, пока у меня не появится свой ученик, и я не вручу ему kroz цвета свежепролитой крови, мертвым грузом лежащий сейчас в моем мешке.

Но это будет не скоро.

Если вообще будет.

Мы – Истребители Нечисти. Но когда считающие себя знатоками говорят, что «нечисть» суть порождения Нижнего Мира, дети «нечистого», они ой как ошибаются…

Нечисть – это и те, кто не способен обрести внутренней чистоты, отбросить груз дурных поступков, иногда называемых «грехами». Нечисть – это клятвопреступники, осквернители могил, многие профессиональные убийцы и другие, позволившие Зверю вырваться наружу.

Нечисть – это мы, ибо наш Зверь не может долго сидеть внутри. И мы позволяем ему выйти, напуская на тех, кого сами называем «нечистью», хотя прекрасно знаем лицемерие своих деяний. И как почти за всякое лицемерие, именно за это нам и платят.

И лишь раз в своей жизни Истребитель Нечисти становится достоин своего титула. Когда выходит с голыми руками против Зверя, вооруженного kroz'ом. И побеждает он или проигрывает, этот бой кладет конец его карьере, да и жизни.

Да, учитель, я помню твое любимое изречение. Это – стоит того.

Ты слышишь, Зверь? Да слышит, конечно, куда ж он денется… Так вот, когда придет час – я выдержу твой удар и нанесу свой. Я могу, я имею право говорить так, ибо в равном бою одержал верх над Зверем Черного.

Попадалась мне как-то старая легенда, что когда каждый из смертных управится со своим Зверем, придет тот сказочный день, когда Истребители Нечисти станут заниматься только выползнями из Преисподней и сопредельных краев…

Да, я прекрасно понимаю, что это – легенда. И я не Мастер Сна, чтобы претворять легенды в реальность.

И не хочу быть таким. Мой удел – настоящее, ибо ни прошлого, ни будущего у меня нет.

Я шел сквозь ночь и грозу, и ад не следовал за мной.

Ад был во мне.