Как слово милой, в памяти моей
И молния зеленой гибкой вербы,
И тот холма зеленого зигзаг
За стеклами вагона. Пастушата
С ногами загорелыми, с мешками
Заплечными бежали нам навстречу,
Махали нам руками. И мохнатый
Щенок — веселый, шустрый их приятель —
На поезд лаял в радостном презренье,
А ветер голубые тени гнал
Над лугом, над девической фигуркой,
Такой изящной, стройной, как бывают
Одни лишь незнакомки, — над леском,
Уже пронизанным лучом заката…
Писать об этом долго на бумаге,
И в памяти остался долгий след,
А всё — мгновенье только продолжалось.
Один из мальчуганов дольше всех
Махал руками нам; его друзья,
Щенок мохнатый — все к делам вернулись,
И только он один еще смотрел
Вслед поезду, что круто выгибался
По колее, загадочно блестящей,
Но что́ он думал, неизвестно нам.
И я припомнил прежних ребятишек,
Мимо которых весь их рабский век —
От детских лет, иссеченных кнутами,
До старости печальной — пробегали
Составы желтоглазых поездов,
Им оставляя только клочья дыма
Да робкие мечтанья о чужой,
Счастливой жизни, шумной, многоцветной, —
И думал радостно, что, может быть,
Вот этот загорелый пастушонок
Сам поведет когда-нибудь в просторы
Веселые большие поезда,
И сам проложит ровные дороги
Сквозь наши оснежённые поля,
Сам будет ветром, молнией, огнем
Пересекать зеленое раздолье.