- А ведь правда… Мы вот с тобой тоже нашли друг друга как лекарство.

- Нет-нет, тут уже скорая помощь, - усмехнулась я, - я, скорее, имела в виду, когда у человека есть какие-то обиды, то он думает, что человек, который становится его партнёром, должен быть бережен с ним и своей любовью залечить его душеные раны. Но ведь их так много… - Я говорила, скользя по его коже глазами, представляя, как я встаю, подхожу к нему, замирая позади, поднимаю руки и кладу ему на плечи. Его кожа наверняка такая горячая, почти обжигающая… прижимаюсь, проводя руками вниз до пояса, а потом, обнимаю его, прижимаясь всем телом к нему. Я закрыла глаза, медленно выдыхая. Нет. Нельзя. – Вот представь, сколько ран у человека на душе? Его бросали, он бросал, обиды, оскорбления, колкие словечки и взгляды – их сотни, а у кого-то может и тысячи. Многие затянулись, но болят, некоторые кровоточат, некоторые нагноились и нестерпимо зудят, и всё это доставляет человеку дискомфорт. И вот… вдруг, в его жизни встречается действительно хороший человек, и он от всей души желает обнять его. Он подходит и сжимает его в своих тёплых любящих объятиях, но вместо радости человек чувствует нестерпимую боль… потому что, даже зная обо всех этих ранах, он не сможет не задевать хотя бы одну. – Я замолкла, подбирая слова для итога всего этого опуса. - Так и в отношениях, я думаю… Поскольку нет в этом мире людей, у которых залечены все раны, то любимый человек будет постоянно задевать их, причиняя боль. Мы можем лишь облегчить себе жизнь, залечив большую часть их и став более целостным человеком, который не прибегает к помощи других в восстановлении душевного здоровья.

Голая спина Мэтта вздрогнула.

- Это всё конечно хорошо и здорово, но… Я бы не хотел, чтобы та, кто будет со мной лечила меня от моих ран, однако я пока сам не могу справится с ними. И что же мне теперь? Век коротать в одиночестве? – Помидоры с каким-то особым ожесточением были отправлены на сковороду.

- Не знаю… думаешь, она будет сама без греха за душой? Мне кажется, если это на добровольных началах, при усилиях с двух сторон, можно сдвинуть ситуацию с мёртвой точки. Кто, как не любимый, поддержит, приголубит, утешит? А там и рана сама затянется.

- Возможно, ты права… кстати… я тогда спросил почему, на твои слова о том, что тебе неловко видеть меня у плиты.

Точно… вот голова дырявая.

- А… Да… мой отец никогда не подходил к плите и считал, что в доме, где есть две женщины, он не должен даже знать, как она включается и как готовится даже простейшее блюдо. Нельзя сказать, что это повлияло на меня, я до сих готовлю из рук вон плохо… совсем плохо.

- Хоть как-то, не Доширак же ты каждый день ела.

- Ну почти… иногда совсем ничего. Просто это было так… мелочно, что ли. Думать о еде, о готовке, когда…

- Когда его нет со мной. - Мэтт не оборачивался ко мне, а я почти перестала удивляться этому заканчиванию фраз за меня. Но он чувствовал тоже самое, и это так сближало нас…

- Я тоже забил на себя, на здоровье, питание, все казалось таким неважным. И даже немного сейчас злюсь на тебя, потому что я знаю, что это плохо, но если на себя мне как-то ровно, то ты…

Мэтт замолчал, его голос был спокойным и уверенным, словно говорил такие банальные вещи, а я… Сердце пропустило удар, зачастив. Я сжала губы, не давая им разъехаться в самую дурацкую улыбку в мире. Серьёзное лицо… мне срочно нужно серьёзное лицо… и вообще тема, да, другая тема. Черт... ну а вдруг? Вдруг я ему нравлюсь?

Испугавшись этой мысли и запихав её поглубже, я ответила Мэтту:

- Это не плохо... просто как-то не до того было. Ну не поела... ну не поспала. Как ты и говоришь - ровно. Когда я жила с родителями, у меня был аппетит, желания в еде, а потом… после смерти Тома… я переехала сюда, одна, так получилось, и как-то всё завертелось, всё некогда. Я похудела на пару размеров… без усилий, тренировок и диет. Хаха… – Смех получился невесёлым. - Обострились всякие проблемы с желудком. Каждый раз думала, ну вот сегодня исправлюсь, и снова нет.

- Понимаю, - он обернулся ко мне, встречаясь со мной темными жемчужинами глаз, - я правда понимаю тебя… и, если честно, мне так жаль, что ты тоже через это прошла. Врагу не пожелаешь…

- Знаю… но это уже случилось.

- Да, - Мэтт послал мне тёплую улыбку, я машинально улыбнулась ему. Он такой милый… - Когда-то давно, наверное, в другой жизни, я был хорошим парнем, не таким, как сейчас. Ну не то что бы прям нормальным… с отцом отношения у нас всегда не ладились, вот как мама умерла, так всё и посыпалось. Я был бунтарём, слушал рок и считал, что это верх бунтарства: носить длинные волосы, всякие шипы и чёрную одежду, а ещё перечить отцу. – Эти слова Мэтт сопровождал активной мимикой и иногда задумчиво взмахивал лопаткой, тем временем по кухне разливался божественный аромат. Этот парень похоже ещё и в специях разбирается… я, кроме соли и перца, ничего больше и не знаю. А нет, ещё корицу знаю.

- Конечно, тату себе сделал и пирсинг и как раз в одном из тату-салонов познакомился с Мариной. Мы оба сидели в очереди и разговорились, потом стали общаться, переписываться. У неё тогда была тяжёлая семейная ситуация: родители на грани развода, ссоры, крики, а брат … ты помнишь Криса, да? Ударился в наркотики. Он был наркоманом. Он в завязке сейчас, но вне зависимости от того, был ли ты сто лет наркоманом или всего один раз – это тяжело. Она вытаскивала его, когда мы познакомились… Крис был постоянно в депрессии, пил, у него были суицидальные мысли… да…

Я поёжилась. Да уж… Марина просто сокровище. Как жаль, что я никогда не смогу с ней пообщаться, с каждым его рассказом о ней мне этого хочется всё больше и больше.

- Почему всё было так? У него были какие-то проблемы?

- Не знаю… знаю только, что что-то его сломало в колледже. А что именно без понятия, я видел только результат и туда не лез, чего в ране у человека копаться? В общем, Крис был почти суицидником, только не как те, кто режет себе вены и прочее, а как те, что медленно губят свою жизнь или занимаются чем-то опасным, буквально ходят по краю смерти.

В голове мелькнула мысль, и я поспешила её высказать:

- Получается, когда ты пил, курил и буянил, ты тоже в какой-то мере суицидом занимался? Ты же убивал себя этим?

- Да, ты права… - Лопатка замерла, медленно поковыряла середину сковородки. Внутри скрутился ком и набежала слюна, - никогда так не думал. Хотя осознавал, что мне хотелось бы оказаться рядом с Мариной, даже если это означало бы, что я умру.

Бр… ну и мысли… хотя, наверное, не явно, а подсознательно я тоже так думала: умереть и быть с ним там, а не мучится тут жизнью.

- Но вы его вытащили, Криса, да? Даже не верится, что такой холеный молодой мужчина был таким…

- Да. Марина его вытащила, моих усилий тут было мало.

- Ты поддерживал Марину, думаю, ей было тяжело. – В душе просыпалось странное чувство по отношению к Марине. Наверное, это симпатия и уважение. Она заполняет всё внутри и согревает словно огонь. Так странно испытывать такие яркие и искренние чувства к мёртвому незнакомому человеку…

- Да... она очень переживала из-за этого, боялась, что не сможет его спасти. Крис постоянно сбегал, ничего не хотел в этой жизни, говорил ужасные вещи и был неадекватен частенько. И часто все её труды просто рассыпались прахом, когда она находила его снова под дозой.

Да уж…

- Как? Как она смогла?

- Чудом, наверное… не знаю… просто как-то постепенно всё стало выравниваться, и он стал обычным, да, с порушенным здоровьем, потрёпанный, с определёнными ограничениями по жизни, но живым и относительно свободным от наркотиков.

- И правда чудом... Даже не верится, что такое возможно…

- Да… С тех пор мы и дружили втроём, гуляли, гоняли на мотоциклах, потом он уехал учиться в другой город, а потом… все сломалось. После смерти Марины мы перестали видеться с ним, они были так похожи друг на друга, так что каждый раз, когда я его видел, я видел её… я не мог этого вынести. Да и вообще… в родном городе мне всё напоминало о ней. Всё. И ещё отец… - Мэтт прервался. – Он даже не заметил всего этого, не поддержал, не сказал ничего. И я решил уехать оттуда. Начал жить тут, постепенно убивая себя. Работал, потом все пропивал, ввязывался в драки, меня арестовывали, слава Богу, наркотики мне не подпались. Ну, точнее… те, с которых невозможно слезть, дурь я пробовал… такая жесть потом в голове… - Мэтт покачал головой. От ног вверх поднимались мурашки, он и правда ходил по краю смерти, ужасающей и затягивающей, как хорошо, что он не попался на крючок… - Я понимал тогда, что у меня проблемы, даже ходил какое-то время в реабилитационный центр. Но это всё только усугубило… Вместо того, чтобы как-то помочь, там просто размазали мою самооценку по полу. Типа ты такой недоумок и слабак, что не можешь встать и пойти дальше. В общем, лох. И так на каждом занятий. Помочь мне не помогло, и я ушёл… вот серьёзно… - Он повернулся ко мне и устало посмотрел на меня. - Если бы я мог тогда что-то сделать, я сделал бы. Но я не мог, понимаешь? Я словно был под толщей воды, когда тебе тяжело двигаться, дышать, жить, будто ты устал и не спал много-много суток подряд. Ты измотан и просто не можешь ничего сделать… даже если бы реально хотел. Просто тогда накопилось столько проблем, что их разгребать, руки опускаются...