Паоло и Валерка астрономией занимались очень серьезно. Ещё бы, попробуйте вырасти на борту научной орбитальной станции и не полюбить астрономию. Некоторым уникумам это, правда, удавалось, но каким образом — для мальчишек до сих пор оставалось загадкой. Космос завораживал своей красотой, манил к себе множеством тайн, и так хотелось раскрыть хотя бы одну из них… хоть самую маленькую. А ещё была уверенность, что тайна обязательно им покорится, ведь самое важное в истории человечества состоит в том, что человек один за другим вырывал у природы ответы на вопросы об устройстве окружающего его мироздания. Профессия ученого пользовалась в Российской Конфедерации огромным уважением. Конечно, любой труд почётен, и хлебороб, конструктор, управленец или инженер ничем не хуже астронома. Но всё равно мальчишки хотели стать именно и только астрономами.

— Вы их, случайно, не путаете? — лукаво уточнил Никита, когда захлопнулись двери лифта…

— Кого с кем? — не понял Валерка. — Андроидов между собой? Почему мы их путать должны?

— Да нет… С настоящими Путоном и Хароном.

— А… Нет конечно. Как их можно спутать? Они же, как отец говорит, "совсем из другой оперы".

— Бывают маленькие недоразумения, — добавил Паоло. — А так, чтобы серьезно — никогда.

Лифт опустил их на третий из восьми подземных уровней. На поверхности лабораторный комплекс выглядел не слишком внушительно, большинство зданий поднимались в высоту на два-три этажа, самые высокие — максимум на пять. Всё самое интересное и важное было укрыто глубоко под землей (заодно и под толщей бетона с прокладками из других защитных материалов). Прежде всего, из соображений безопасности, чтобы уменьшить ущерб в случае аварии. А ещё чтобы защитить лаборатории от космического излучения. Если астрономы считали его слабым и всячески старались поймать его как можно больше, то исследователи квантовой гравитации, напротив, всеми правдами и неправдами пытались от него отгородится.

В подземных коридорах комплекса было чисто, светло и пусто. Гулко отдавались шаги идущего впереди Робика. Ребячьи были почти не слышны: Валерка и Паоло были обуты в спортивные туфли, несмотря на борьбу с англицизмами упорно называемые всеми просто кроссовки, а Никита и вовсе в шлёпках на босу ногу.

Время от времени по сторонам коридора появлялись двери. Возле одной из них андроид свернул, дверь плавно отодвинулась в сторону при его приближении. За ней оказалась большая комната, набитая всевозможной аппаратурой. Громоздкие металлические шкафы громоздились один на другой от пола до потолка. Их лицевые панели были украшены всевозможными лампочками, датчиками, индикаторами, переключателями, кнопками, тумблерами и прочими техническими аксессуарами. То и дело попадались экранчики. По одним бежали ряды цифр, на других бились в пульсации какие-то кривые. Тихое жужжание и пощёлкивание, наполнявшее комнату, дополняло картину важной и сложной работы.

Контролировали её ход два человека в белых халатах, одним из которых был доктор физико-математических наук Кирилл Воробьёв, Никитин отец и Валеркин дядя.

— Папка! — радостно воскликнул Никита, заходя в комнату. — А это мы пришли.

— Вижу, — улыбнувшись кивнул Кирилл Андреевич. — И что же заставило вас так резко сменить планы? Если правильно помню, вы сегодня с визитом не собирались.

— Это я их уговорил, — важно объяснил сын.

— Молодец! — похвалил Воробьёв-старший, и повернулся к своему напарнику, совсем ещё молодому, с весёлым взглядом голубых глаз и небольшой аккуратно подстриженной русой бородкой. — Вот, Павел, знакомься, Никита друзей привел. Это Валерий, племянник мой, сын Виктора.

— Посланец с далёкого Плутона? — уточнил Павел, поднимаясь с кресла.

— Он самый, — подтвердил отец Никиты.

— Будем знакомы. Павел Петрович Симонов, аспирант факультета квантовой физики Рязанского Университета, — протянул руку ученый.

— Очень приятно, — церемонно произнёс Валерка, отвечая рукопожатием.

— А это его друг Паоло, — продолжал представление Кирилл Андреевич. — С орбиты Плутона и из Италии одновременно.

— Значит, мы с ним тёзки. Buon giorno, Paolo! — подмигнул Симонов, протягивая руку второму мальчишке.

— Buon giorno! — радостно улыбнулся в ответ мальчишка. — Вы были в Италии?

— Конечно. Мы, те кто постоянно живет на Земле, бываем во всех её концах. Особенно те, кто занимается наукой. Сегодня конференция Монреале, завтра в Харькове, после завтра в Неаполе… Так вот и живем.

— Benissimo! — восхитился Паоло. Ему тоже хотелось посмотреть на Земле как можно больше интересных мест, но в этом году он уже не успевал. Покидать Валерку раньше согласованного срока он даже и не думал, а после этого у него будет времени только собраться — и пора уже лететь обратно на станцию, к орбите Плутона, с которой Солнце кажется всего лишь очень яркой звездой, а Земля и вовсе заметна только в сильный телескоп.

Но на будущее лето мальчишка решил продумать себе обширную программу путешествий. И, конечно, надо будет пригласить с собой Валерку, вдвоём ведь веселее. Никиту, кстати, тоже можно пригласить.

А ещё Паоло очень хотелось пригласить в такое путешествие Франческу, соседку-ровесницу из дома напротив. Кому-то такое совпадение в именах могло показаться излишне нарочитым, но сам парнишка отлично знал, что это не более, чем совпадение. Ну вот начинало у него сильнее биться сердце, когда он видел именно Франческу, а не какую другую девчонку, и всё тут… Одна беда, Паоло сильно опасался, что так и не найдет в себе сил ей этого предложить. Слишком уж язвительный и независимый характер был у соседки. Скажет что-нибудь такое обидное… Вот и в Мурмино он её позвать не решился, хотя мог бы. Валерка против не был, и Кирилл Андреевич возражать бы не стал: в гостиничных коттеджах научного посёлка сейчас полно свободных мест.

— Ну, гости дорогие, раз уж пришли, говорите, что такого интересного вам показать? — поинтересовался Воробьёв-старший.

Валерка слегка пожал плечами и искоса глянул на Никиту. Откуда ему было знать, что тут есть интересного. Братец их затащил, пусть он и выбирает.

Никита хитровато блеснул глазами из под разлохмаченной чёлки и предложил:

— Покажи нам лабораторию развёртки. Если, конечно, сейчас не проводится возбуждения.

— Вот видишь, Паша, молодёжь времени зря не теряет. Хочет посмотреть самое интересное. Ну что ж, на ваше счастье, последнее возбуждение закончилось…

Кирилл Андреевич поискал взглядом настенные часы.

— …закончилось два часа восемь минут назад.

— Неудачно? — поинтересовался Никита.

— Как обычно, — поправил его отец. — Поэтому небольшую экскурсию в лабораторию развёртки мы организовать можем. Минут так на десять пятнадцать. Паша, ты тут один справишься?

— Обижаете, Кирилл Андреевич.

— Тогда, идёмте за мной. Робик, ты тоже идёшь с нами, — и физик первым двинулся к выходу из комнаты.

— А почему она так называется: "лаборатория развёртки"? — спросил Паоло.

— Потому что в этой лаборатории мы пытаемся развернуть суперструны.

— А как вы их разворачиваете?

— Ого! Я вижу, в вас проснулся аппетит к квантовой физике. Это замечательно, — Воробьёв-старший бодро потёр руки. — Правда, знаний от этого не прибавилось, поэтому придется начать с самого начала. Итак, что вы знаете об устройстве материи на микроуровне?

— Довольно много, — ревниво заметил Паоло. — Мы знаем, что существуют две формы состояния вещества: материя и поле. Материя состоит из элементарных частиц, которые на самом деле имеют двойную природу: и частицы, и волны; а поля формируются за счёт квантов — порций энергии поля. Только для гравитационного поля это экспериментально не доказано, его квант опытным путём обнаружить до сих пор не удалось.

— Отличная подготовка, — одобрил Кирилл Андреевич. — Большинство ваших ровесников на Земле этого, скорее всего, в силу возраста ещё не знают.

Никита незаметно для спутников скорчил презрительную рожицу: он во всём этом разбирался ещё пару лет назад.