– Ну, тогда послушай вот что. Я собираюсь вернуться к работе.

Лафорж вернулся в свой угол раскопа. Вскоре он проплавился сквозь восемь размеченных квадратов льда на метр вглубь, по направлению к полу древнего здания. Это было легче, чем копать – однажды он этим занимался вместе с капитаном Пикардом, когда капитан рьяно пытался познакомить инженера со своим хобби. При проведении раскопок на ледяной планете по крайней мере не было грязной земли, которую надо отбрасывать лопатой. Фазер первого типа на малой энергии просто расплавлял года.

– Очень мило с твоей стороны, что ты мне так помогаешь, – сказал Дейта.

– Я не милый, – произнес Лафорж, проверяя уровень энергии фазера. – Мне тоже интересно разобраться, что здесь произошло.

Он глянул вверх и увидел, что Дейта нацелил свой фазер для раскопок себе на лицо. С того самого момента, как Дейта установил этот чип, идти с ним куда-либо стало словно быть с пятилетним ребенком. Катастрофа маячила каждое мгновение.

– Скажи мне, что не собираешься сделать глупость, – произнес Лафорж.

– Я могу быть эмоциональным инвалидом, Джорди, но я убедился, что фазер установлен на самый низкий уровень разряда. Я не сумасшедший.

Дейта выстрелил слабым лучом в свое лицо, и комки льда, покрывавшие его глаза, испарились. Он быстро заморгал.

– Всего делов, – пробормотал Лафорж. Затем он наметил новую область для проплавки и занял позицию.

Едва лед тысячелетий испарился, открыв погребенные под ним секреты, Дейта подошел ближе и встал сбоку от Лафоржа.

– Будь осторожней, не позволяй лучу коснуться самих ключей, – сказал он.

Лафорж сдержался.

– Я знаю, Дейта.

Трикодер показывал, что пол здания усеян разбросанными в беспорядке сотнями металлических цилиндриков, которые другие археологи определили как ключи с данными, созданные для размещения в компьютерных станциях Трилекса. К сожалению, когда Трилекс Прайм превратилась в сверхновую (определенно без предупреждения), все компьютерные системы планеты оказались стерты дочиста. Поскольку цивилизация Трилекса была повсеместно компьютеризированной – по законам планеты машины с искусственным интеллектом даже достигли равноправия, – огромная часть их культуры была потеряна без надежды на восстановление.

Но в ключах информация была закодирована по-другому, что оставило их нетронутыми радиационной волной сверхновой. Хотя в каждом из них информации было чуть, Дейта надеялся, что раскопав достаточное их количество будет возможно собрать их вместе, словно мозаику, чтобы получить более полную картину культуры Трилекса.

Это было очень важно для Дейты, и для Лафоржа, потому что большинство археологов, включая капитана Пикарда, пришли к заключению, что когда солнце взорвалось сверхновой, Трилекс был ввергнут в войну между его органическими, исконными обитателями и искусственными, машинными жизненными формами.

Некоторые ученые считали – это значит, что органическая и синтетическая жизнь никогда не смогут жить в мире.

С тех пор как Лафорж впервые встретил Дейту, андроида всегда интересовал «Трилекский вопрос», как он был известен. Но после получения эмоционального чипа это стало у него просто навязчивой идеей.

Лафорж мог это понять.

Быть по-настоящему человечным, как страстно желал Дейта, значит больше чем просто иметь способность чувствовать. Это значит иметь способность засмотреться вверх, на звезды, и задать самый сложный вопрос из всех существующих: «Кто я? Каково мое предназначение?»

Лафорж знал, что эти вопросы у Дейты были. И если на них могут быть даны осмысленные ответы, то для Дейты важно знать, что он нечто большее, чем просто механическая диковинка, построенная эксцентричным ученым. Важно знать, что и у него есть место в этой вселенной. И для него, чтобы по-настоящему это понять, критически важно было убедиться, что чтобы ни произошло на Трилексе, это не имеет никакого отношения к невозможности сосуществования органических и синтетических жизненных форм.

Обретение эмоций было лишь первым шагом в долгом путешествии Дейты к открытию самого себя. Теперь он должен был сделать то, что должен любой другой человек – найти себя и определить кто ты есть, по своим собственным меркам.

Поэтому Лафорж был рад помочь другу. В особенности после того, как им было приказано взять свои накопившиеся отпуска, дожидаясь нового назначения. На новый «Энтерпрайз», как надеялся Лафорж.

– Думаю, ты почти до них добрался, – сказал Дейта.

– Я знаю, Дейта, – ответил Лафорж, продолжая медленно водить лучом над ямкой, которую он проплавил во льду, теперь на полметра глубже. – Я же делал это прежде, вспомни.

– Это просто потому, что очень важно, чтобы я узнал, что органическая и искусственная жизнь могут сосуществовать в мире.

Лафорж прекратил фазерный огонь. Волнообразные клубы водяного пара окутали все вокруг, конденсируясь в облака искрящихся ледяных кристалликов. Это было очень похоже на замедленное воспроизведение эффекта транспортировки.

Он проверил трикодером, не показались ли какие-нибудь ключи. Ему пришлось поскрести визор шлема, чтобы избавиться от образовавшейся на нем изморози.

– Просто замечательно, – сообщил он Дейте. – Похоже на то, что у нас внизу еще одиннадцать ключей, чтобы добавить к коллекции. Не хочешь достать их оттуда, пока я…

Лафорж остановился, увидев неожиданный энергетический всплеск на дисплее трикодера.

– Что, черт побери, это было?

– Джорди, я не уверен, что это честно – ты требуешь, чтобы я не ругался, в то время как сам продолжаешь.

– Не сейчас, Дейта, – Джорди изменил установки на трикодере. – Это выглядит почти как будто кто-то транспортировался к нам где-то неподалеку. Но «Боузмен» в нескольких часах лета отсюда.

– Джорди…

– Не сейчас, Дейта. Я пытаюсь разобраться.

– Тебе не обязательно. Кто-то транспортировался. Посмотри.

Лафорж медленно поднял шлем.

Дейта указывал прямо вперед, через раскоп, туда, где изо льда под умирающим солнцем Трилекса вздымались шпили замерзшего города.

Но сейчас древние развалины были скрыты за крутящимися вихрями ледяных кристаллов. Медленно оседающих. Не для того, чтобы вновь показались руины. А для того, чтобы показалась фигура незнакомца в защитном скафандре не звездофлотовского образца.

– Чем могу помочь? – поинтересовался Лафорж.

Он осторожно повесил трикодер обратно на пояс, и начал двигать руку к фазеру.

Трилекс был охраняемой исторической зоной, под администрированием Вулканской Академии наук. Если бы планировалась какая-то другая экспедиция на этот мир, для которой Звездный Флот получил бы подтверждение на раскопки, его и Дейту предупредили бы.

– Сперва убери руку от фазера, – сказал незнакомец.

Лафорж заметил, что его универсальный переводчик не включен. Незнакомец говорил по-английский.

– Это запретная зона, – сказал Лафорж.

Он внимательно всматривался сквозь легкое снежное облачко, поднятое незнакомцем, когда тот ступил вперед. К поясу его были прицеплены два каких-то здоровенных устройства. Одно было ручным оружием. То, что оно еще не было вытащено, Лафорж воспринял как добрый знак.

– Я здесь не задержусь, – произнес незнакомец. – Я просто хочу задать вопрос.

– Вы археолог? – спросил Дейта.

Лафорж ждал ответа. Насколько он мог сказать, незнакомец был гуманоидом, но его черты были скрыты за отражающим визором шлема.

– Нет, – сказал незнакомец. Затем его рука двинулась к поясу.

Лафорж был готов броситься на него. Но незнакомец отсоединил сплюснутый зеленый цилиндр с полметра в длину, а не оружие.

– Кто вы? – спросил Лафорж.

– Я сказал что это у меня вопрос, – ответил незнакомец. Затем нацелил цилиндр на Лафоржа и Дейту.

В ту же секунду Лафорж выхватил свой фазер, рефлекторно установив его мощность на оглушение.

– Что бы это ни было, положи вниз, – приказал Лафорж.

Однако незнакомец не убрал цилиндра.

– Где Жан-Люк Пикард? – спросил он.