- А почему все остальные сачкуют? Похищение Елены, седьмой трек, работаем!

  ...Через полминуты черный бархатный занавес дрогнет, и начнет двигаться: убийственно медленно - как, наверное, и должны открываться двери в иную реальность. Изменить уже ничего нельзя. Что не сделано - доделывать поздно. Что не учли, возможно, станет тем самым незаряженным ружьем, которое, по пословице, стреляет раз в год. Но теперь уже поздно еще раз "проходить" спектакль, даже мысленно. Через полминуты все начнется.

  На сцене, почти лишенной декораций (по замыслу их заменял свет), они сбились в плотный кружок и обняли друг дуга за плечи: все - и руководитель студии, и режиссер, и прима, и статисты, и ребята, которые вынесут на сцену столик и корзину, и дадут сигнал, чтобы сверху сбросили бумажные цветы - все в один круг, в одно сердце. "Ни пуха, ни пера!"... Три секунды - и торопливо разбежались в кулисы. Блэку выходить из правой, Аленке - из левой.

  Он хотел ободряюще пожать ей руку, но не успел - она снова исчезла, но на этот раз недалеко.

  ...- Мне скучно, бес.

  - Что делать, Фауст.

  Такой нам положен предел.

  Его ж никто не преступает.

  Всяк тварь разумная скучает,

  Иной от лени, тот от дел.

  Тот верит, тот утратил веру,

  Тот насладиться не успел,

  Тот насладился через меру.

   И всяк зевает, да живет.

  И всех нас гроб, зевая, ждет.

  Зевай и ты!...

  Музыка была странной, нервирующей. В скрещении линий, напоминающих прожекторы второй мировой, возникли черные тени. Они и в самом деле не касались пола. Блэк протер глаза... потом ущипнул себя. Он не спал и не грезил. И, определенно, не спятил, что бы он не говорил себе сам две недели назад, когда начались всякие "странности". Танец теней шел в честных полутора сантиметрах от пола, смеясь над гравитацией. Заметили что-нибудь зрители? Похоже - нет. Первые ряды расположены так, что пол сидящим не виден, а дальним в полумраке не разглядеть. Но он-то видел все!

  - Блэк, твой выход через минуту.

  - Знаю. Спасибо... Лариса?

  - Да?

  - Посмотри внимательно на сцену. Видишь что-нибудь странное?

  - Ну да. Здорово, правда? У "духов" специальные туфли, страшно дорогие. Там такой светоотражающий пластик с утолщением. Твой папа постарался, шесть пар подарил... Сказал, их используют, чтобы был "эффект парения". А ты не знал? Ну, ты даешь, доктор Фауст...

  - Лара...

  - Ага, удачи!

  Ладонь девушки легко коснулась плеча. На секунду Блэку показалось, что Лариса сейчас его поцелует. Но музыкальная фраза, которой он ждал, прозвучала как выстрел из стартового пистолета для обоих. Пора. Ему и ей.

  Потный, плохо соображающий, Блэк "выпал" в плотную, пахнущую пылью реальность кулис, пытаясь понять: что было, а что привиделось. Действительно парили над сценой духи? А Елена? В самом ли деле она растворялась, уходя в небытие сквозь коридор зеркал. И взгляд ее, вправду ли был он таким - изумленным и счастливым, вопреки трагическому финалу? И, главное, в самом ли деле он слышит этот шум? Зрительный зал аплодировал, свистел, визжал...

  Блэк сел на пол. Вокруг него столпились с поздравлениями, сценическое пространство вдруг словно свернулось в кокон, появились какие-то люди, вроде бы директор... Отец... Его подхватили на руки, качнули к потолку - желудок ухнул вниз. Защищаясь, Блэк мазнул перед глазами растопыренной пятерней и, неожиданно для себя, выдал идиотскую фразу из "Смертельного оружия":

  - Я слишком стар для этого дерьма...

  - О?! - изумилась Настя, - Какие речи у нашего интеллигента в седьмом поколении...

  - Он в шоке, - объяснил кто-то.

  - Хочешь сказать, шок сделал его нормальным? Тогда - да здравствует шок!

  Алены не было! Блэк с некоторым трудом освободился из дружеских объятий и завертел головой. Внезапная паника оказалась так же болезненна, как удар под дых.

  На плечо легла легкая тонкая рука. Словно почувствовала.

  - Я здесь...

  - Елена! Прекрасная Елена! Качать Елену!!!

  Большие темные глаза пытливо уставились на Блэка: "Чего они хотят?" От облегчения Блэк тихо рассмеялся. Чего ему привиделось? После всех странностей на премьере он и впрямь был готов поверить, что она исчезла в зеркалах. Дичь.

  - Может быть, в кафе? - спросил он, - Я угощаю.

  - Супер! - Игорек в экстазе вместо своего приятеля толкнул Настю, но та, кажется, не обиделась.

  - Интересное предложение, - улыбнулась она, - а на какую сумму угощаешь?

  - По тысяче.

  - На каждого? Братцы, веревку. Блэк спятил.

  - А это не слишком? - осторожно спросила Настя, - у тебя деньги-то есть? Или отец оплатит?

  - Есть. Я на новую машину откладывал... Плевать. Все суета, кроме тибетских пчел.

  Народ восторженно взвыл.

  В полумраке бара ее лицо выделялось светлым пятном. Бог знает, почему. Она была видна - из любого угла и под любым углом. Блэк попробовал уронить голову на стол - не помогло. В смысле, Елена все равно словно светилась. Но кроме него, похоже, никто не удивлялся. Народу было, мягко говоря, не до того. Дикое напряжение последних дней отпустило, пива и разных энергетических напитков было - хоть купайся. Даже слегка лишку для "Стрит-Данса", ошалевшего от внезапного успеха их первой серьезной работы.

  Им сейчас простой воды в бокалы налей, через час под столы попадают, сообразил Блэк.

  Настя - и та расслабилась. Полчаса назад Блэк слышал, как она звонила мужу и просила заехать за ней в двенадцать.

  Строго говоря, то, что здесь творилось, было абсолютно и категорически недопустимо в строгих педагогических рамках, и Настя была обязана это немедленно пресечь. Мальчишки и девчонки в отсутствие родителей... Глаза горят, движения от минуты к минуте все раскованнее. Пока это всего лишь танцпол, но ламбада уже была. По просьбе публики. Сейчас они еще чуть-чуть добавят, их потянет на свежий воздух, в июльскую ночь, и... И ничего не будет.

  Перегорел народ. Слишком сильный выброс адреналина. Через час они будут мирно спать каждый в своей постели и улыбаться во сне. Мудрая Настя знала это. И Блэк знал, хоть и не был пока таким мудрым. Просто в этой шальной компании он был единственным абсолютно трезвым парнем. Машина давала большую свободу, но и накладывала определенные ограничения - алкоголя Блэк не употреблял ни в каком виде. Может быть, именно поэтому он так четко видел все странности и несообразности вечера? Или потому, что с самого начала искал именно странности, был настроен на них, как приемник на определенную волну?

  В начале вечера Мыш принес Елене бокал кока-колы. Она осторожно взяла, покрутила в руках с тем же пытливым выражением в глазах, которое Блэк уже успел окрестить Взглядом. С большой буквы. Кока-колу она словно рентгеном просветила. И поставила на стол. И больше ничего. Ни пива, ни "Энерджайзера", ни коктейлей. Даже минеральной воды не попросила, а ведь в баре было жарко и душно. И, между прочим, на ней ни капли пота.

  Блэк перевел взгляд на большое зеркало у стойки, в котором отражалась Елена. И сам себе поставил шесть, за наблюдательность. В зеркале отражался лишь темный силуэт. Все свечение было здесь.

  Мысленно пожелав себе "ни пуха" и сам же послав себя к черту, Блэк встал и подошел к Елене.

  - Привет, - вполголоса сказал он, - Ты молчаливая сегодня.

  Она повернулась.

  - Да.

  Блэк растерялся. Тщательно выстроенный в голове разговор девушка поломала одним коротким словом даже не из трех букв, а всего из двух.

  - Я слушаю, - продолжила она, - и смотрю. Здесь все так интересно.

  - А ты раньше никогда не была в "Бродяге"?

  - Нет. Я раньше не была... Не была, - Елена мечтательно улыбнулась и подняла лицо к низко висящему потолку с матовыми желтыми фонариками, дающими приглушенный свет, - Быть... Сбыться. Ты когда-нибудь думал о том, что чувствует мечта, когда она сбывается?