Женщины расходятся.

Анка. Эх, Лизута, время-то какое!

Лиза. Ладно. Знаю. Не стрекочи. Ты не бегай и не стрекочи. И все будет хорошо.

Анка (вслед). Лиза, может, мне еще по Демидовке похо…

Лиза. Уймись! Никуда не ходи… (Идет.)

Анка. А на Демидовку я все-таки пойду. Какую-нибудь несознательную гадину пришпилю к стене и стану агитировать… «Не стрекочи!» Ну, ладно!.. Нет! Мне нужно еще один десяток, и они у меня будут такими сознательными пролетарками, каких сам Сталин не придумает.

Входит Рудаков.

Не стрек… В чем дело? А я буду стрекотать! А на Демидовку я все-таки пойду… А? (Увидала Рудакова, ушла.)

Рудаков.

Входят Кваша и Гипс.

Кваша (отдуваясь). Вот… познакомьтесь! Иностранец. Турист. Любитель природы и чорт его знает чего. По-русски — ни бельмеса! Узнал, что я ду спик инглиш… По заводу его водил… а теперь пристает с разговорами. Познакомьтесь (Представляет Рудакова, говоря по-английски. Извинился и хочет уйти.)

Рудаков. Позвольте, я что же — козел…

Кваша. Ладно. Отошьете. (Ушел.)

Оставшись одни, Рудаков и Гипс усмехнулись, глянули по сторонам, отходят дальше от магазина.

Гипс. Любопытно! Будем знакомы!.. Мистер Рудаков, я гляжу моими глазами там и здесь, и мои глаза с коварной точностью фиксируют действительность… (Подал газету.) Газета на заводе. Завод делает газету. Через каждые три строки повторяется концерн ДВМ. Мистер Рудаков, как дела?..

Рудаков. Я ручаюсь, что топор…

Гипс. Что значит топор? Здесь ведутся опыты мирового значения, сэр. Вы, мистер Рудаков, знаете, что означает нержавеющий и кислотоупорный металл? Дурак не поймет его значения. Простите, я вообще говорю.

Точильное отделение. Прессовая кузница. Мартеновский цех. В точильном производится переоборудование. Точильные установки стоят в беспорядке. Идет уборка. Анка и женщины из очереди.

Анка (запевает).

Все (хором).

Анка. Слушайте, товарищи, вы не беспокойтесь: вы не чернорабочие. Ни-ни-ни-ни! Вот это, вот то, что мы делаем, называется на техническом языке «подготовка технологического процесса». Это мне вчера объяснили. Завтра придет главный инженер… Вы не беспокойтесь, что он похож на злого кота, хотя он ругается. Но не как все ругается, вслух, а вот как. (Жестикулирует.) Очень симпатичный человек. Фамилия его Кваша, рабочие его называют Каша. Но он не вредитель, имейте в виду. Он нам даст план беспрерывного движения. Понимаете? Мы будем топоры точить, по фордизму. А фордизм… нет, я сейчас вам покажу, что такое фордизм. Я сейчас буду представлять. Смотрите… (Вытянулась, руки по швам.) Лиза, гуди.

Лиза. Чем же мне гудеть?

Анка. Гуди из рота.

Лиза подражает гудку.

Гудок! Рабочий приступает к работе. Тишина. Вот он включает мотор. Три взгляда налево, два-направо. Там — инструмент, тут — материал.

Возникает пантомимическое действие. Анка подражает работе на токарном станке. Сделать это можно примерно так: нагнулась над воображаемым станком, глядит в одну точку. Руки наготове. Вдруг четко берет на себя воображаемый рычаг. Станок стал. Играя с воображаемыми вещами, с той стороны, где показала, будто ладит материал, берет нечто, ставит на станок, отдает рычагом, становится в позу наблюдения и снова останавливает рычагом станок, и снова берет материал, повторяя такую операцию несколько раз, в бешеном темпе, но с исключительной точностью.

Анка. И весь ты становишься, как стальной трос, и глаза у тебя, как электричество, и зад твой сделается, как пружина… Так работают по фордизму, бабы, а по нашему языку — ударно, честное слово!

Вторая работница. Анка!

Анка. Ну?

Вторая работница. А зачем же… зад, как пружина?

Анка. Погоди… А теперь я покажу тебе, как у нас работают по-расейски… Лиза, гуди.

Лиза. Ну, гудю. (Гудит.)

Анка. Гудок. А рабочие не приступают к работе. Никакой тишины. Наоборот. Я же знаю все.(Сделала руки рупором, и кричит вверх, подражая.) «Гаврюша!» (Сама же отвечает.) «Ва-а!» — «Гаврюша! Как твоя Матрена Харитоновна — родила аль не родила?!» — «А?..» — «Не слышно!.. Родила?.. Спасибо! Какого пола дитё? Мужеского?.. Спасибо!.. Гаврюша, гад, когда пол-литровку ставишь? Сегодняшний день? Спасибо!..» Теперь он приступает к работе. «А выпить охота. Эх!..»(Потянулась, со вкусом чмокнула губами.) Включил мотор. (Показывает, как рабочий закуривает.) Три взгляда налево, два — направо? Ничего подобного! Я же знаю! Глядит он куда-то, и чорт его знает, куда он глядит. А станок вертится, рычит… «Позволь, а где же у нас матерьял?.. Сукины дети, не заготовили!» (Кричит.) «Мастер, Сидор Иваныч, где может быть металл?» А мастер отвечает: «Туды вашу в душу…» И пошла дискуссия… Ну, ладно. Вот он работает.

Здесь все движения предыдущей пантомимы контрастируются шаржем — все наоборот.

И весь ты — как блин, и глаза у тебя — как совиные гляделки, и зад твой становится вот такой вот, вот такой вот… широкий зад, с разговорами, как гармония… Так вот работают, бабы, без всякого фордизма, по-расейскому и без всякой ударности, честное слово! (Второй женщине.)Поняла, почему нужен зад, как пружина?

Вторая женщина. Ну тебя к чорту! Поняла.

Анка. Бабы, на заводе будет весело. (Запевает.)

У дверей стали пять кузнецов. Среди них Митрофан, Илюша, Елизар.

Женщины.

Анка.

Илюша. Ребята, гляди, концерт-кабаре, нет спасения! Откуда вы взялись, голубушки?

Анка. Проходи, проходи, заводиловка!

Илюша. Вы, быть может, комоды сюда привезли? Кадры социалистической индустрии. Не могу, мне весело!

Митрофан. Кого я вижу? Лизавета Ивановна, каким путем вы попали сюда?

Лиза. Тем же…

Митрофан. Евдоким — ударник, жена — ударница…