... - И выходит, кстати сказать, хотел Илья Иваныч посмеяться над попами, а вышло наоборот. Открыл Илья Иваныч ларь - лежат три попа друг на друге и все мертвые, и холодеют уже на морозе. Испугался Илья Иваныч, отнес попов в амбар, разложил рядышком, - пришел в избу, сел к столу, думает, а самого, заметьте, цыганский пот прошибат... Ну, только Илья Иваныч очень был умный, посидел часик у стола, подумал и - хлоп себя по лбу! Пошел в амбар, попы уже закоченели, - взял одного попа, поставил его около клети, облил водой, на попе сосульки повисли. Пошел Илья Иваныч тогда в трактир и, заметьте, прихватил с собой бутылочку, которую поп не допил, там гармошка играт, народ сидит, - и у прилавка, кстати сказать, сидит пьяница Ванюша, ждет, как бы ему поднесли. Илья Иваныч к Ванюше: - "Пей!" - дал ему бутылку. Ванюша выпил, пьяный стал, - ему Илья Иваныч и говорит: - "Дал бы еще, да некогда. Надо иттить, - ко мне, вишь, утопленник пришел на двор, - надо его в прорубь на Волгу отнести." - Ну, Ванюша вцепился: - "Давай я отнесу, только угости!" - А это самое и надобно было Илье Иванычу, говорит нехотя: - "Ну уж коли что, из-за дружбы, - отнесешь, придешь, в избу, угощу!" - Ванюша прямо бегом побег. - "Где утопленник?" - "Вона!" - Ванюша попа схватил, на плечо и прямо к воротам, - а Илья Иваныч к нему: - "Да ты погоди, надо его в мешок положить, а то народ напугаешь." - Положили, заметьте, в мешок, Ванюша понес, а Илья Иваныч второго попа из амбара выставил, облил водой, ждет. Прибегает Ванюша, прямо в избу: - "Ну, где выпивка?" А ему Илья Иваныч: - "Нет, брат, погоди, плохо ты его отнес, слова не сказал, - он опять вернулся." - "Кто?" - "Утопленник." - "Где?" Вышли на двор. Стоит поп у клети. Ванюша глаза вытаращил, рассердился: - "Ах ты такой сякой, не слушаться!" - схватил второго попа и побег к проруби, - а Илья Иваныч ему в след: - "Ты как будешь его в воду совать, скажи - упокой, господи его душу, - он и не пойдет!" - Это, чтобы помолиться, все-таки, за попа. - Только Ванюша со двора, - Илья Иваныч третьего попа и, - прибегает Ванюша, - а Илья Иваныч ему выговаривает: - "Эх ты, Ванюша! Не можешь утопленника унести, - ведь опять вернулся. Придется мне уж с тобой пойтить, чтобы концы в воду. Неси, а я позадь пойду, посмотрю, как ты там управляешься." - Отнесли третьего попа, посмотрел Илья Иваныч, - спускает попов в воду Ванюша как следует, успокоился и говорит: - "Ну, все-таки, ты Ванюша потрудился, пойдем - угощу!" - Да так его напоил, что у Ванюши всю память отшибло, забыл как утопленников таскал. Так что про попов и не дознались, куда их черти дели. - Вот и сказке конец, а мене венец, - сказал Кузя.

Некульев отошел от костра, пошел во мрак, обогнул усадьбу, - пошел на гору, к обрыву, подумать, побыть одному... -

Утром, на той же крокетной площадке, где многие так у костра и ночевали, собралось человек семьдесят лесников и полесчиков. Под липой поставили стол, принесли скамьи - но многие лежали и на травке вокруг площадки. Костер не потухал. Винтовки составили - по военному - в козлы. Избрали президиум.

От этого собрания остался нижеследующий протокол:

СЛУШАЛИ: 1. Доклад тов. Конькова о Международном положении*1.

ПОСТАНОВИЛИ: 1. Принять к сведению.

СЛУШАЛИ: 2. Доклад тов. Кандина о плане работ Рабочкома.

а) Культурно-просветительная работа.

б) Средства Рабочкома и расходные статьи.

ПОСТАНОВИЛИ: 2. В виду разбросанности лесных людей по лесам, Культкомиссии не избирать*2; выписать на каждую сторожку по газете, расходы 1) канцелярские принадлежности, 2) подвода в город, 3) суточные.

СЛУШАЛИ: 3. Предложение тов. Конькова отчислить от зарплаты в фонд по устроению памятника революции в Москве.

ПОСТАНОВИЛИ: 3. Отчислить однодневный заработок.

СЛУШАЛИ: 4. Донесение Председателя Кадомского Сельсовета Нефедова о том, что в расчетных ведомостях по 27 кордону были вымышленные фамилии, за которых получал объездчик Сарычев. - Сарычев предъявил вышеупомянутые ведомости и указал, что правильность их заверена печатью и подписью Предсельсовета Нефедова, написавшего вышеозначенные донесения.

ПОСТАНОВИЛИ: 4. В виду неясности вопросов и несообразности донесения на самого себя - направить дело к доследованию, отослав копию в Угрозыск.

СЛУШАЛИ: 5. Дело о племенном быке, съеденном объездчиком и лесниками с 7 кордона; из Племхоза был взят плембык за круговой порукой, - бык был убит и съеден, а в Племхоз был направлен акт, что бык умер от сибирки.

ПОСТАНОВИЛИ: 5. В виду незаконного поступка с быком, с лесников Стулова, Синицына и Шавелкина и объездчика Усачева удерживать ежемесячно 3-х дневный заработок и направлять его в кассу Племхоза. _______________

*1 В докладе Коньков сделал ошибку, указав, что Европа и Россия - географически в разных материках.

*2 Выяснилось, что половина лесников безграмотны, Кузя шептал, голосуя, Егорушке: - "Ничего, выкурим!"

СЛУШАЛИ: 6. Пожелание лесника тов. Сошкина не делать общих собраний по воскресеньям*3.

ПОСТАНОВИЛИ: 6. Утвердить.

СЛУШАЛИ: 7. Предложение объездчика Сарычева о вступлении всех сразу в РКП.

ПОСТАНОВИЛИ: 7. Оставить вопрос открытым*4.

Первое письмо, которое написал Некульев с Медынских гор, было такое, - он не докончил его: -

"... у черта на куличках, где нет почты ближе как в шестнадцати верстах, а железной дороги - в ста, - в проклятом доме над Волгой, в доме, который проклятье помещиков перенес и на меня, - в жаре и делах, по истине чертовщинных! - Живу я робинзоном, сплю без простыней, ем сырые яйца и молоко, без варева, хожу полуголый. Кругом меня дичь, срам, мерзость. Ближайшее село от нас - 16 верст, но под обрывом идет - "великий водный путь", и я часто толкую с теми, кто бичевой идет по Волге, таких очень много, каждый день проходит добрые десятка два дощаников, часто около нас отдыхают и варят уху; - так вот дней пять тому назад тащил бичевой мужик свою жену, привязанную к дощанику; он мне сообщил, что в его жену вселилось три черта, один под сердце, другой в "станову жилу", третий - под мышку - а верстах в ста от нас есть замечательный знахарь, который чертей может изгонять - так вот он к нему и везет жену; вчера он возвращался обратно, в ляме шла уже его жена, а он барствовал на дощанике, - сообщил, что черти изгнаны. - Тема этого письма - люди, с которыми я живу, - это два лесника с женами и детьми. Один из них построил себе избу из краденого _______________

*3 Встал тогда на собрании с травки босой паренек в армяке и сказал, волнуясь: - "Я так думаю, товарищи, мы, выходит, пожелам, чтобы собрание Рабочкома не делали в воскресенье, потому, как гражданины самовольные порубщики в будни все в поле на работе, их там не поймаешь, - а в воскресенье они сидят дома, тут их и ловить с милицией."

*4 Товарищ Кандин тогда говорил, что вопрос вступления в РКП - вопрос совести каждого, - Сарычев обиделся на него, - говорил: - "...а если вы думаете, что Кадомский Васька Нефедов, председатель, доносчик, правду на меня наплел, - так он сам первый жулик, а которые фамилии были подписаны - так они люди странные, теперь уехали домой, на Ветлугу." - - леса, который он же призван охранять, и обставил ее обломками мебели из усадьбы, - но это не главное, а главное то, что прежде чем вселиться в избу, он пускал туда черную кошку и петуха, а под печку клал краюху хлеба с солью - для домового, а жена его - голая - обегала дом, чтобы "отворотить глаз". У него заболел бычок, заслезились глаза, - ветеринар уж не так далеко, в Вязовах, - но он позвал местного знахаря (этот знахарь, мужик - арендатор пчельника, приходил раза два ко мне поговорить, - я и не полагал, что он колдун, - мужик, как мужик, только чуть похитрее, грамотен и болтает что-то про Коперника), - так знахарь бычка осмотрел, нашептал что-то, снял какую-то пленку с глаз у бычка, посыпал солью, - и бычок ослеп; тогда Катяша, жена Егора, достала "змеиной выползины", высушила, истолкла в порошок и этой змеиной выползиной - лечит бычка, присыпает ему ослепшие уже глаза. Жену второго лесника завут Маряшей; сначала я ее звал Машей, - она сказала мне: - "И что-е-те как вы зовете мене? Мене все зовут Маряшей!" - Детей у нее трое, лет ей 23, - моей "жисти" она завидует до слюней: - "и-и-иии, и все те с маслом, и молока сколько душа жалат!" - - Детям своим молока она не дает, продает мне: мне противно, но я знаю, - если я не буду брать у нее, то умру с голоду, ибо вечно так голодать, как они, не умею, - а она молоко оставит на масло и творог - и все равно продаст. Маряша ни разу не была в городе, в своем уездном городе, в тридцати верстах; она ни разу до меня не видела гречневой крупы - "у нас такой не сеют!" - и сразу же украла у меня добрую половину для детей; у нее в живых трое детей, которые ходят голыми, еще двое померли, ей 23, и у нее уже женская какая-то болезнь, про которую охотно рассказывает всем ее муж Кузя, - и ни одного ребенка не принимала у нее даже... знахарка-баба: сама родила, сама резала пуповину, сама мыла за собою кровь, отсылая мужа на этот случай в лес. Дикарство, ужас, - черт знает, что такое! - Ко мне отношение такое. - Вчера приходил немец из-за Волги, предложил масла; я спросил, - почем?