– Хотел бы я что-нибудь рассказать вам о д’Эгльморе, – хмурился Марк де Тревальон, – но герцог спрятал свои войска в предгорьях, и пока не удалось установить, где именно. Затаился, как барсук в норе, и никак его не выследишь. – Он указал на карту. – Отступать вам, скорее всего, придется вот этим путем. У меня для вас есть только один совет, – добавил Марк, глядя на Гислена. – Убейте Селига. Если их сведения верны, – продолжил он, кивая на нас с Жосленом, – а у меня нет резона им не верить, Вальдемар Селиг – ключ ко всему. Как только он падет, скальды лишатся и главы, и единства.

Скальды верили, будто Селиг неуязвим для оружия. Неправдоподобно, конечно, но воспоминание о той ночи, когда я пыталась его убить, заставляло допустить, что и такое возможно.

– Мы постараемся, – тихо пообещал Гислен де Сомервилль. – Можешь не сомневаться.

– Милорд де Тревальон, – осмелилась я вмешаться, – а что вам известно о Мелисанде Шахризай?

Лицо бывшего герцога ожесточилось; у него оставались свои счеты с Мелисандой, чьи интриги ввергли его Дом в опалу. Но он лишь покачал головой:

– Последнее, что я слышал: Кассилианское Братство разыскивало Шахризаев, чтобы доставить на допрос. Кажется, безуспешно.

«Еще бы, – подумала я. – Мелисанда заметит кассилианца с пятисот шагов». Что ж, сейчас это не имеет значения. Я коснулась бриллианта на шее. Где бы она ни пряталась, на поле боя ее точно не будет.

Утром мы отправились на войну.

Не стану подробно описывать трудности со снабжением и организацией нашего войска. В конце концов все проблемы разрешились более-менее успешно, хотя я порядком охрипла, без умолку переводя, чтобы упразднить языковые барьеры.

Большая заслуга в том, что поход протекал довольно гладко, принадлежала Гислену де Сомервиллю. Несмотря на первоначальную неловкость, он наловчился управляться с разношерстным войском и нашел много общего с Друстаном маб Нектханой, которому хватало мудрости по достоинству ценить чужие умения.

Немало сделал и Имонн, превосходно подмечавший и исправлявший разные мелочи, пока они не обернулись крупными неприятностями. Достаточные запасы провизии и справедливое распределение оружия и лошадей – всецело его заслуга. Как бы Близнецы ни спорили друг с другом, в походе Грайне стояла за брата горой. Они составляли грозную единодушную команду.

Мы маршировали на юг, отклоняясь на восток, к Камлаху, чтобы не наткнуться на отряды Селига. Мало приятного находиться среди армии, совершающей спешный переход. Никому не пожелаю. Наконец мы миновали холмы изрезанной реками Намарры и достигли командной высоты, с которой планировали наблюдать за осажденным городом.

Несколько скальдов при этом встретили свою смерть. Вальдемар Селиг, учтя заповеди военной науки, организовал караулы и патрули на захваченной территории. Но он не рассчитывал столкнуться с круитами, которые непревзойденно умели скрадывать добычу. Друстан пустил впереди разведчиков-следопытов, и они без лишнего шума убрали с нашего пути скальдийских часовых.

И вот мы добрались до холмов, с которых открывался вид на равнину, где раскинулся лагерь армии Селига.

– Их так много, – выдохнул Друстан на круитском, когда мы, лежа на животе, обозревали диспозицию скальдов.

Да уж, кошмарно много. А ведь я подсчитывала, сколько их собралось на Слет, видела полчища в бронзовом зеркале Хозяина Проливов и слышала об их численности от Гислена де Сомервилля. Но все равно оказалась не готова к картине, открывшейся перед моими глазами. Скальды теснились возле крепостной ограды Трой-ле-Мона, словно муравьи вокруг муравейника. Крохотные фигурки сновали по равнине, собирались в колонны и волнами накатывали на бастионы. С высоты было видно, как мало вдоль стены защитных сооружений и как много уязвимых для атаки мест.

Очевидно, до прорыва скальдов оставалось недолго, после чего защитникам придется укрыться в самой крепости. Перси де Сомервилль выбрал Трой-ле-Мон, потому что форт был хорошо укреплен и к нему не примыкал город с безоружными мирными ангелийцами, которых пришлось бы защищать и кормить в случае осады. Наверное, это неплохая мысль при нашествии варваров – поначалу отсидеться за стенами, а потом ударить в спину, но Селиг не напрасно изучал тиберийские тактики.

Скальды сооружали осадные башни.

– Вот лучшее место для атаки, – практично сказал Гислен, кивая на строящуюся башню на краю лагеря. – Стрелы со стен до них не долетают, поэтому скальды не ожидают нападения, а все внимание отдают своей постройке. Согласны?

Я перевела для Друстана, который в ответ кивнул.

– Хорошо. – Гислен бросил долгий взгляд на осажденную крепость, без сомнения, думая о своем отце, а затем осторожно отполз от края обрыва. – Первым делом спланируем поэтапное отступление, – сказал он, обозревая холмистую местность с рачительностью фермера, задумавшего разбить сад. – Нужно обеспечить возможность уйти без больших потерь.

Если у кого-то еще оставались сомнения в способностях Гислена по части военной стратегии, после того дня они окончательно развеялись. Маршрут отступления растянулся на долгие мили среди холмов, где преследователям предстояло пройти череду засад и в итоге очутиться в узком ущелье, которое с легкостью можно было перекрыть и тем заставить скальдов уйти не солоно хлебавши.

На планирование атаки ушло два дня. Гислен осторожничал, пытался предусмотреть всевозможные случаи, но наконец дал отмашку. Я обрадовалась, узнав, что налетчиков возглавит Друстан.

Он вел пятьдесят круитов, включая лучших лучников, на самых быстроногих конях. Будь их больше, не удалось бы подобраться незамеченным, а меньшим числом не нанести заметного ущерба.

Я не видела самой атаки, поскольку находилась в самых дальних частях нашей армии, изготовившихся прикрыть отступление, на крутом лесистом холме с Жосленом и Парнями Федры. Гислен хотел как можно дольше скрывать нашу численность от скальдов.

Лишь позже мне стали известны подробности того налета.

Круиты Друстана атаковали на рассвете, когда силуэт недостроенной осадной башни едва проступал на фоне багровеющего неба, а фигуры скальдов, завернувшихся в одеяла, лишь угадывались на земле.

Татуированные круиты напали без предупреждения: обрушились с холмов, как оживший ночной кошмар, и рассыпались по равнине, углубляясь во вражеский лагерь и сея погибель. Больше сотни скальдов не увидели того рассвета, встретив смерть во сне. Узнав об этом, я, признаться, опечалилась, но совсем не так сильно, как когда услышала, сколько ангелийцев погубили северные варвары при наступлении.

Следуя плану Гислена, круиты зажгли просмоленные факелы от скальдийских костров и принялись швырять их в деревянную осадную башню. Друстан метнул свой первым, подавая пример. Ко времени, когда лагерь проснулся, гудя, словно разворошенное осиное гнездо, круиты уже отступали, скача прочь во весь опор, а лучники в арьергарде поливали преследователей дождем стрел – аккадианская тактика Баркеля л’Анвера, что так восхитила Друстана.

Наши почти оторвались, но только почти.

Все больше скальдов пускались в погоню.

Они нагнали круитов еще на путь к холмам. Дюжина воинов Друстана, остановившихся, чтобы прикрыть отход, пали в отчаянной схватке, слишком недолгой из-за численного преимущества противника. Друстан не оглядывался, только кричал своим людям, чтоб скакали дальше. Тут преследователи угодили в первую ловушку.

На высоких холмах по маршруту отступления Гислен выставил ланьясских лучников. Непоколебимые и смелые, способные стрелять дальше, чем круиты с их короткими луками, они уложили первые ряды скальдов так, что сами погибшие стали препятствием на пути погони. После этого лучники спешно ретировались по заранее разведанным тропам. Когда скальды наконец сумели продолжить движение, наши налетчики уже значительно от них оторвались.

Не могу сказать, сколько было преследователей – сотни, может, даже тысяча. В одном месте дорога разделялась на три, и круиты выбрали среднюю. Те скальды, что попытались зайти с флангов, попали в засады далриад, встретивших врага пращами и копьями. Жители Эйре обожают пращи и пользуются ими очень умело.