Но все равно скальды уже наступали круитам на пятки. Я видела, как Друстан и его люди проскакали по узкому ущелью. Я была там, наверху. Взмыленные кони едва не падали от усталости, воины вымотались не меньше, а погоня приближалась.

– Давайте! – выкрикнул Гислен.

Стоя на скалах над ущельем, ангелийские и альбанские солдаты дружно нажали на рычаги, всунутые под огромные валуны.

Расчет Гислена де Сомервилля прекрасно оправдался: лавина камней градом обрушилась в ущелье, намертво загородив проход. Преследователи чуть отступили, и тут запели стрелы.

Многие враги погибли. Но скальды не трусы, и никогда ими не были. Несколько сотен поскакали прочь от ловушки, а когда оказались вне досягаемости наших стрел, остановились и принялись о чем-то переговаривались. Наконец большой отряд поспешил назад в лагерь, а несколько десятков воинов, прикрывшись щитами, начали расчищать заваленный проход.

«Это Селиг их научил, – подумала я. – Своим умом  они бы никогда до такого не дошли».

Гислен мрачно понаблюдал за копошащимися скальдами и наконец принял решение.

– Отступаем, – резко бросил он и повторил еще раз, громче: – Отступаем!

И мы поскакали на восток, дальше в холмы.

Я не заметила, когда мы пересекли границу мятежного Камлаха. В сумерках все мои силы уходили на то, чтобы не свалиться с лошади и не стать обузой. Гислен не изменил своей обычной предусмотрительности. Над самим ущельем он оставил несколько лучников, чтобы те заставили скальдов работать с предельной осторожностью, таская щит над головой; а когда враги наконец расчистят завал, нас уже и след простынет. За собой мы расставляли ловушки и прокладывали ложные следы, неуклонно отступая в горы. Время от времени круитские разведчики являлись с донесениями.

Их фантастическое умение ориентироваться на незнакомой местности просто поражало. В сумеречном свете я не видела никаких черных кабанов, но кожей чувствовала присутствие Куллах Горрьим. И Друстан с руками по локоть в крови, словно не ведая усталости, то и дело отправлял своих людей вперед искать безопасные проходы.

Пока из отчетов разведки Гислен де Сомервилль не уяснил, что мы уже вне опасности, он не позволял прекратить скачку и разбить на ночь лагерь. Наконец-то остановившись, я едва не выпала из седла, усталая как собака и насмерть перепуганная. Думаю, если бы в прошлом мне не пришлось пережить наш зимний побег с Жосленом, в эту ночь я бы точно сдалась и умерла.

Но отдохнуть все равно не получилось.

С юга вернулся очередной разведчик. С выпученными глазами, окруженными синими узорами татуировки, он дышал как загнанная лошадь и указывал в том направлении, откуда прибежал. Друстан недоверчиво нахмурился, и я подошла поближе, чтобы послушать, о чем речь.

– Что случилось? – спросил Гислен де Сомервилль, хватая меня за руку.

– Он говорит, что там армия, милорд. – Я сама не была уверена, что все правильно поняла. – Ангелийская армия стоит лагерем в долине в паре миль к югу отсюда.

– Исидор д’Эгльмор, – выплюнул Гислен де Сомервилль, словно проклятие. За эту несдержанность его бы не упрекнул ни один из нас, ангелийцев. Вот и Жослен со свистом вдохнул, услышав это имя.

Я коротко объяснила Друстану, кто такой Исидор д’Эгльмор, и круарх понимающе кивнул, сощурив темные глаза. Преданный собственным кузеном, Маэльконом, он понимал, каково это.

– Но мы же все равно разобьем здесь лагерь? – спросила я.

Гислен кивнул. Ночные передвижения сопряжены с немалой опасностью, а войска д’Эгльмора пока не знают, что мы рядом.

В душе бушевала буря, я ждала, что и небеса изольются гневом, но ночь оставалась ясной. Забыв об усталости, я запахнула накидку и подошла к круитскому разведчику, обнаружившему армию герцога д’Эгльмора. Подробно его расспросив, принялась искать Гислена де Сомервилля. Тот наблюдал, как воины чистят лошадей, которые сейчас были для нас на вес золота.

– Милорд, – обратилась я к нему, – вы говорили, что если каэрдианцы пришлют подмогу, мы сумеем зажать скальдов между молотом и наковальней. Сколько людей на подмогу вам нужно?

– Думаю, хватило бы и десяти тысяч. А то и меньше, если б удалось скоординировать действия с защитниками Трой-ле-Мона. – Он пристально на меня посмотрел. – Почему ты спрашиваешь? Каэрдианцы не осмелятся перейти границу, мы оба это знаем.

Я глянула на юг и вздрогнула.

– Есть у меня одна мысль.

А потом поделилась с ним своей идеей.

Дослушав, Гислен де Сомервилль окинул меня долгим взглядом.

– Идем, – наконец проронил он. – Это стоит обсудить.

Просторный шатер с письменным столом остался в Аззали; нынче командующий обитал в небольшой походной палатке, которая в наших обстоятельствах все равно являлась роскошью, поскольку большинство солдат довольствовались одеялами. Скакать пришлось налегке, захватив только самое необходимое. Я села на складной стул, а Гислен принялся вышагивать по палатке, освещенной единственной лампой.

– Если вы считаете эту мысль безумной затеей, милорд, – наконец не выдержала я, – так и скажите.

– Конечно, это безумие, – отрывисто бросил он. – Но то, что мы сделали сегодня, и то, что сделаем завтра, придерживаясь первоначального плана, безумие не меньшее. Повторяя вылазки, вроде сегодняшней, мы будем лишь умирать один за другим да накапливать усталость, и рано или поздно ей поддадимся: сбавим темп, проявим неосторожность. Тогда скальды просто поймают нас в ловушку. А может, они уже сейчас штурмуют крепостные стены, и все наши потуги лишены смысла. – Гислен со вздохом сел на скатанное одеяло и спрятал лицо в ладони. – О Анаэль! Я был рожден взращивать яблоневый сад, возделывать землю и любить свой народ. Ну почему ты посылаешь мне такие испытания?

– Именно потому, милорд, – тихо ответила я, – что вы были рождены возделывать землю и любить свой народ, а не возлагать на алтарь войны людские жизни. Только вы способны придумать план, который сработает с наименьшими потерями.

– Возможно. – Гислен опустил руки на колени и печально на меня посмотрел. – Если он сработает… а если нет, мы рискуем разом потерять все. Тогда наши люди будут погибать от ангелийских мечей. По плечу ли мне такое решение?  Федра но Делоне, ты уверена в своей задумке?

– Нет, – прошептала я, дрожа в ознобе, несмотря на теплую ночь и горящую лампу. – У нас в рукаве всего один козырь, про который д’Эгльмор не знает, может, и этого достаточно… но я ни в чем не уверена, милорд.

– Жаль, – пробормотал Гислен, сжимая руки в кулаки. Он печально улыбнулся. – Ты слышала, что мой отец любит делать ставки? Почему-то у нас в Ланьясе повелось заключать пари по каждому поводу. Так вот, отец всегда говорил, что единственный человек, против кого он никогда не будет ставить – это Анафиэль Делоне.

– Я же не он, милорд, – запротестовала я. – Имей я хоть половину его мудрости, я бы остереглась советовать вам в столь ответственном деле.

– Имей ты хоть половину его мудрости, ты бы никогда такой авантюры не придумала. – Он посмотрел на мерцающий огонек лампы. – Но ты такая, какая есть, и ты подала мне идею, а теперь я должен сделать выбор. Мне нужно малость поразмыслить. Когда приму решение, дам тебе знать.

Кивнув, я встала и присела в глубоком реверансе – таких при Дворе Ночи удостаиваются только отпрыски королевского Дома. Выходя из палатки, я старалась держаться прямо, но оказавшись снаружи, под звездами, пошатнулась и еле устояла на ногах, сама перепуганная тем, что осмелилась предложить.

Да, я никогда не ошибалась, вынося суждения о своих гостях: о Хильдерике д’Эссо, о Куинселе де Морбане, даже о Мелисанде Шахризай. Но Исидор д’Эгльмор ни разу не прибегал к моим услугам, и, когда он сознательно предал Землю Ангелов, это стало для меня неожиданностью. Можно ли сейчас полагаться на мое представление о нем? Если ошибусь, мы все за это заплатим. Заплатим кровью и жизнями.