Я раздеваюсь и встаю под душ.

Теплая вода обволакивает меня как кокон, и я закрываю измученные глаза.

Как мне дальше жить?

Что я буду делать без него?

Так больно.

После того, как выхожу из душа, вытираю зеркало от пара.

Мои зеленые глаза выглядят усталыми и красными, под глазами глубокие круги, и я вообще выгляжу усталой и неестественно бледной.

Беру свежие вещи. Темные джинсы, белый топ и толстый свитер. Я удивленно отмечаю что вещи, как будто на меня подбирали.

Я сушу волосы и собираю в низкий хвост. Чувствую себя уже гораздо лучше, но тупую боль в душе не просто смыть водой.

Тихо открываю дверь, и большая собака (сенбернар я думаю), подходит и обнюхивает меня с любопытством.

– Привет, – глажу его, и в благодарность он лижет мою руку.

– Доброе утро, Шарлотта, – раздается голос, и я увижу Оливера.

– Доброе утро, – робко отвечаю я.

– Ну, ты не проголодалась?– он смотрит на меня вопросительно.

– Немного.

– Тогда пойдем, – он берет мою руку и тянет в гостиную. Посреди комнаты, стоит довольно большой овальный стол, а его жена и две другие пары расположились за ним.

– Доброе утро, – Джун – жена Оливера встает и идет ко мне. – Как ты? – спрашивает она заботливо.

– Спасибо, уже лучше, – я стараюсь улыбаться.

– Ты должно быть голодна, – улыбается мне она, и я легко киваю. – Я принесу тебе что-нибудь, – она исчезает, и я робко сажусь.

– Итак, Шарлотта...

– Чарли, – поправляю я.

– Хорошо, Чарли, – улыбка растягивается на лице Оливера. – Хочу представить тебе моего брата Питера и его жену Бетти, брата Боба и его жену Клер. Они все здесь на праздники, – он кивает в окно – во дворе несколько детей и взрослых играют в снежки, и я с удивлением отмечаю, что выпал снег.

– Снег, – замечаю тихо.

– Да, шел вчера весь день и сегодня ночью. Ты проспала более суток, – Оливер смотрит на меня, слабо улыбаясь.

– Спасибо что позвонил Сэму.

– Нет проблем. Ты говорила с ним?– спрашивает он меня осторожно.

– Да. Я хотела спросить, могу я остаться на пару дней?

– Конечно, ты можешь остаться, – говорит Джун, входя в гостиную. – Выбирай все, что душа пожелает, – она ставит полностью заставленный поднос перед моим носом. Блины, яйца, бекон, булочки, масло.

– Спасибо. Сэм пришлет мне с курьером пару вещей, – я беру блинчик и вдруг понимаю, как я на самом деле голодна. Я практически не ела уже несколько дней, и блины на вкус – действительно хороши. Довольная Джун смотрит на меня, и я действительно съедаю почти все. Краем глаза замечаю, как Питер смотрит на последние блины, и двигаю тарелку ему.

– Девушка, у тебя золотое сердце! – радуется он. – Чем ты занимаешься? – Питер смотрит на меня с любопытством.

– Я занимаюсь маркетингом. Мой папа... – я запнулась, – я и мой дядя совладельцы крупного маркетингового агентства – «Avery inc», – объясняю ему быстро.– Только папы больше нет...

– Вау, ты так молода, и уже нашла свое призвание, – Питер смотрит на меня оценивающе.

– Ну да, – отмахиваюсь я.

– Нет-нет, не надо скромничать. Мы будем рады, если наши сыновья будут знать, чего они хотят, – он усмехается. – Наш младший, Колин, только начал учится в бизнес-школе, и не знаю, во что это выльется, – он указывает в окно на улицу, где стоят несколько молодых людей. – Наш средний – Барри, уже 3 года изучает психологию, и только Бог знает, что он там делает; Райан, наш старший, сумел пройти до конца. Он архитектор в «МакЛофлин», – в голосе Питера слышны горделивые нотки.

Не без оснований: если вы ищете хорошего архитектора в Ирландии – то в «МакЛофлин» собрались лучшие.

– Это здорово, – я слегка улыбаюсь, и мне становится не по себе. Мне кажется, неправильно улыбаться сейчас.

Оливер понимает мою дилемму и нежно берет мою руку в свою.

– Это нормально, – успокаивает он меня.

Пес вновь подходит ко мне и обнюхивает. Я глажу его, и он кладет голову на мои колени.

– Ну, Джой, нашел новую подругу? – Оливер похлопывает его по спине, и тот пыхтит.

– Так, теперь я познакомлю с остатком шумной компании, – Джун указывает в окно. – Высокий блондин и те рядом с ним, дети Клер и Боба: Джон, Люси и Ами; у забора Финн – мой и Оливера сын, – поясняет она сияя, а я киваю, хотя сложно соотнести имена с фигурами на улице.

Смотря туда, замечаю как на улице чудесно.

– Я могу погулять? – перевожу взгляд на Оливера.

– Конечно. Я дам тебе куртку и возьми с собой Джоя. Он сам найдет дорогу домой, он знает, где стоит еда, – ухмыляется он, и я следую за ним в прихожую.

Моя куртка осталась в машине, припаркованной у больницы, и я радуюсь, что у Оливера есть одежда для меня.

Он дает мне толстую зимнюю куртку, а Джун протягивает шарф, шапку и перчатки с норвежским узором, ручной работы.

– Но...

– Без «но», я не хочу, что бы тебе было холодно, – говорит с улыбкой она.

Я выхожу вместе с Джоем на улицу. Здесь холоднее, чем я ожидала. Я приветственно машу стоящим во дворе, и обхожу вокруг дома, идя по узкой дорожке в лес.

Джой приносит мне палки и все остальное, что считает пригодными для игр, и радуется, когда я бросаю их.

Через полчаса я набредаю на скамейку, усаживаюсь на нее и смотрю вдаль. Я вижу дом Джун и Оливера стоящий в окружении лугов и полей. Из трубы, поднимается дым.

Красота и умиротворение.

– Можно мне сесть? – молодой человек, которого я видела во дворе, стоит рядом со скамейкой и вопросительно смотрит на меня.

– Конечно, – отвечаю я. Он смахивает снег и садится.

– Ты, Шарлотта, верно?

– Да, я Чарли, а ты? Извини, мне говорили, но слишком много имен, – смотрю на него виновато.

– Я Финли, сын Джун и Оливера, – объясняет он, – просто, Финн. Кто ты?

– Ах, – я смущенно улыбаюсь, – не знаю, почему твой отец так заботится обо мне. Он меня совсем не знает. Не то что я не благодарна ему, но эта забота выходит за рамки обязанностей врача, или нет?

– Мне трудно судить, сначала расскажи мне немного о себе.

– Ну, скажу что все, что со мной происходит просто несправедливо, – я с грустью смотрю на облака. – Не пойму, почему это происходит со мной?

– Что случилось? – Финн смотрит на меня сочувственно.

– Последние два года были просто адом, – я тяжело вздыхаю. – Сначала внезапно умерла мама – инсульт; потом, моему брату поставили диагноз – лейкоз, и он умер через год после мамы; следом ушла бабушка. А позавчера, умер папа. Я не знаю, как с этим справиться. Все, кого люблю – просто уходят, – смотрю на него в отчаянии, сквозь слезы.

Я не знаю, почему так откровенничаю, но у меня есть неопределенное чувство, что Финн понимает меня. Мне нужно поговорить с кем-то, иначе я задохнусь от горя.

– Расскажи мне о них. Расскажи мне свои самые любимые воспоминания, – он ободряюще кивает мне.

– Я помню, когда мне исполнилось четыре, моей бабушке пришла идея испечь мне на день рождения торт, а коржи сгорели. А она залила их шоколадом, и пришлось все съесть, – я тихо смеюсь. – Это было скверно. Логан, мой старший брат, мое все. Когда мне было пятнадцать лет, он учил меня водить, и я зацепила папин автомобиль, а Логан сказал, что это он. Позже отец признался, что он знал, что Логан меня прикрыл, – я снова засмеялась. – Мама… Она была всегда такой веселой и очень деятельной. За исключением готовки. Один раз, она хотела приготовить рождественский ужин. В итоге, мы встречали Рождество в компании трех славных пожарников и покупной пиццы, – я улыбаюсь, а Финн громко хохочет. – Ну, а папа – скала. Я только один раз видела его плачущим. Это было, когда умерла мама. Он приехал ко мне в квартиру, и просто стоял перед дверью в пижаме и плакал. Я обратно переехала в родительский дом, после смерти мамы, – я делаю глубокий вздох. – Он все делал для нас – своих детей. Однажды, он полез на крышу доставать футбольный мяч, который случайно туда закинул Логан, упал с лестницы и сломал руку. Когда Логан заболел, он сопровождал его во всех походах к врачам, и любая плохая новость у него была хорошая. Он всегда был оптимистом семьи.