– У вас прекрасные волосы, – сказал он, поднимая волнистую прядь. – И чудесные глаза. Вы ведь знаете это. Наверное, вам все об этом говорят.

– Да, – сказала она, краснея и чувствуя, как его пальцы касаются ее плеч. Может быть, они и не все педики, может быть, он хочет работать в кино или еще что-нибудь в этом роде.

– Я здесь живу у приятеля, чья мама часто приходит сюда, – сказала она. – Миссис Фурнье. И его сестра тоже сюда приходит. Ее зовут Диана.

– Фурнье, Фурнье, – сказал он. – Что-то знакомое, но я ее не знаю.

– А мне показалось, что вы знаете всех, – сказала она с легкой улыбкой.

– Я знаю только одно, – сказал он, наклоняясь к ней, – эта чистота, невинность… Вы в этом городе добьетесь большого успеха. Я это чувствую.

Интересно, подумала она, он это всем говорит? Может быть, это входит, так сказать, в программу. Все здесь было для нее внове. Теперь она просто не знала, с какой стороны все расценивать. Бет наблюдала за ним, пока сидела под сушильным колпаком, а маникюрша маленькими щипчиками работала над ее ногтями. Затем она стала смотреть и на других мастеров, суетящихся вокруг своих дам. У нее расширились глаза от удивления, когда она увидела, что один из них шлепнул другого по заду. Маникюрша что-то сказала ей.

– Простите, я не расслышала, – переспросила она, отодвигаясь из-под сушилки.

– У вас хорошие ногти, – сказала женщина. У нее были обесцвеченные волосы, покрытое морщинами лицо и очень яркая губная помада.

– Спасибо, – сказала Бет, опять забираясь под колпак и чувствуя, что голову жжет, как огнем. Хорошие ногти. Это хорошо? Да, наверное, если целый день только на них и смотришь. Бобби разговаривал с какой-то очень хорошенькой девушкой в бежевой накидке. Головы их почти соприкасались. Нет, он не такой, как другие.

– Мы с вами станем настоящими друзьями, – прошептал он ей, расчесывая ее волосы. – Я это чувствую.

Она почувствовала легкую дрожь, поскольку он явно заигрывал с ней. Сомнений не было.

Пол был в восторге, когда ее увидел, и она тоже была в восторге от его успехов – он сказал, что получил работу на студии в сценарном отделе. Это его первая серьезная удача. Она чуть не расплакалась от радости. Им необходимо это отпраздновать. Он просто должен пригласить ее на ужин в «Романов», и это было самое волнующее событие с момента ее появления в этом городе.

Бет немного нервничала, когда они туда пришли, хотя на ней было действительно очень красивое платье, одно из тех, что ей купил Пол: из черной тафты с широкой юбкой и черной сеткой, расшитой фианитами на корсаже. Благодаря Бобби, голова у нее была в идеальном порядке. На макушке волосы лежали гладко, а часть лба была прикрыта косой челкой. Концы волос слегка завивались. Пол, как всегда, был необыкновенно элегантен в черном костюме, сером шелковом галстуке с золотыми запонками. Владельцем ресторана был русский князь, который в свое время начал с пустого места, поскольку ничего не смог с собой увезти. Это был невысокий, довольно некрасивый, но очень милый человечек. Он поздоровался с Полом, как с давним другом, и поцеловал руку Бет, чем невероятно ее смутил.

Внутри было очень красиво. Все плавало в бледнорозовом цвете, от чего казалось особенно изысканным. Князь отвел их в один из кабинетов, и все сидящие за столиками и в нишах поднимали головы в надежде увидеть какую-нибудь знаменитость. Метрдотель и бровью не повел, когда Пол заказал для них обоих мартини.

– Хорошо, сэр, – сказал он как в кино.

Бет, надеясь, что ее волнение не отражается во взгляде, осмотрела зал. Народу было очень много, почти всюду она видела знакомые лица. Она едва перевела дух, узнав Хэмфри Богарта и Лорен Бэкалл, Роберта Вагнера и Натали Вуд, Джаннет Ли и Тони Кертиса. Они все были такими красивыми, что ей просто не верилось, что все это происходит наяву. Но они действительно сидели там, разговаривали и смеялись, пили и ели. Как и все обычные люди.

Пол заказал устрицы «Рокфеллер», бефстроганов, спаржу, такую нежную, что она буквально таяла во рту, и бутылку вина. Это был такой чудесный вечер, что Бет не сомневалась, что за этим последует не менее чудесная ночь. Пол заключит ее в свои объятия, будет обнимать, целовать, скажет, что любит ее и хочет на ней жениться.

Но, к счастью, этого не произошло.

Ее рвало всю ночь, потому что она не привыкла пить, не привыкла к такой обильной еде. А на следующий день выяснилось, что никакой работы он не получил. После этого они больше не вспоминали о вечере в «Романове». Честно говоря, с тех пор настроение его резко испортилось. Стоило ей только открыть рот, как Пол буквально набрасывался на нее. У нее было чувство, что она все делает не так, что она больше никогда не сможет угодить ему, что бы она ни делала. Но тем не менее они по-прежнему продолжали эти ночные вылазки, не пропуская ни одной ночи. Но радости это уже не доставляло. В поведении Пола чувствовалось какое-то отчаяние, он кидался в этот водоворот, и она вместе с ним.

Что-то на этот раз он слишком долго задерживается, думала Бет, допивая свой кофе. Его не было уже минут двадцать, может быть, и полчаса. И куда он все время исчезает, когда они выезжают вместе на эти ночные прогулки? Что он делает в это время и с кем общается? И почему она боится просто спросить его?

– Еще что-нибудь? – спросила официантка, подплывая к ней в своем спортивном трико, вид у нее был более подходящий для танцевального класса, чем для этой кофейни и беготни с подносами. Она бы выпила еще чашечку кофе, но вот-вот должен был вернуться Пол, а он обычно уводит ее сразу же, как появляется. По крайней мере, так было всегда.

– Нет, спасибо, – сказала она.

Она продолжала сидеть, и лишь когда ребята из струнного квартета потащили на сцену свои инструменты, распахнулась дверь, и вошел Пол. Бет сразу же почувствовала облегчение и стала подниматься. Но тут она заметила выражение его лица. Он был чернее тучи, просто страшен. О Боже, не надо, подумала она, снова опускаясь на стул. Что-то произошло. Произошло что-то действительно ужасное. И может быть, самым ужасным из всего было то, что она не смела спросить его, в чем дело. Она должна просто сидеть и молчать. Ждать, что произойдет дальше. Ребята на сцене начали играть, и все подняли головы, прекратили свои игры, закрыли книги. Пол тоже сидел и смотрел на них. Каждый мускул его тела был так напряжен, что ей казалось, что он вот-вот взлетит к потолку. Она знала наверняка только одно: его настроение никак не связано с ней. Он даже улыбнулся и похлопал ее по плечу, когда уходил в этот раз. А может быть, и нет. Может быть, выйдя по своим делам, он внезапно вспомнил какую-нибудь обиду, которую она ему нанесла. Но что? О Господи, хоть бы он сказал хоть слово! Музыканты играли, наверное, уже целый час, но она не слышала ни единой ноты. Она думала только о Поле, который сидел, уставившись прямо перед собой. Или же смотрел в пол. Он кого-то ждал.

– Пошли, – сказал он наконец, бросая на стол несколько долларов.

Бет встала и посмотрела на дверь.

В дверях стоял парень с крупной головой и мелкими светлыми кудряшками, коротко остриженными. Повязка на глазу. О Боже, со страхом подумала она. Это же тот самый фотохудожник, с которым… Она тогда еще сильно напилась. Дарби Хикс. Ну да, именно так его зовут. Она пошла за Полом, который подошел к открывшему для них дверь Дарби. Он бросил на нее взгляд, но, похоже, даже и не узнал.

Ночь была сказочная – теплая, тихая. Идя за двумя молодыми людьми, что-то горячо обсуждающими, Бет пыталась хоть что-то уловить из их разговора.

– И ты не можешь их от этого отговорить? – спрашивал Дарби. – А ты им предлагал деньги? Иногда это помогает.

– Да, предлагал, но это не подействовало, – рявкнул Пол.

Ух ты, он и с Дарби так грубо разговаривает, подумала Бет, значит, здесь дело не в ней. От этой мысли ей стало легче.

– Может быть, если ты предложишь им немного травки… – настаивал на своем Дарби.

– Да перестань ты! Ты прекрасно знаешь, как обстоят дела.