— Какая досада! Дело в том, мадам, что я друг леди Белтам и уже давно не получал от нее никаких вестей. Недавно, обедая у наших общих с ней друзей, я узнал, что она собирается вернуться в Париж… Я подумал, что смогу здесь ее найти, но, приехав, увидел, что дом совершенно пустой.

— Действительно, месье, там все закрыто. Насколько мне известно, привратник дома в данный момент тоже уехал, по-моему, к себе на родину.

— Она не писала вам случайно, не просила последить за садом?

Пожилая садовница рассыпалась в объяснениях.

Нет! Ей ничего не было известно.

Привратника в доме не было, и, разумеется, если бы леди Белтам вернулась, то она обратилась бы к ее мужу, но, увы, от нее не поступило никаких распоряжений, не было никаких вестей. Кстати, когда леди Белтам уезжала, она объявила, что дома ее не будет довольно долго. С тех пор прошло уже месяца полтора, нет, даже два…

Садовница добавила:

— Сожалею, но ничем больше помочь вам не могу, месье!

— Но, мадам!

— Да, да, леди Белтам была превосходной клиенткой, и мадам Раймон тоже часто покупала у нас цветы…

— Мадам Раймон?

Жером Фандор напрягся. (Кто это такая, мадам Раймон?)

— Это подруга леди Белтам?

— Да, месье, ее компаньонка.

— Ах да, мадам Раймон! Сейчас я вспомнил! Леди Белтам мне говорила о ней, она сошлась с ней во время одного из ее путешествий. Вообще, она так одинока.

— О да, больно видеть, что человек имеет такое состояние и живет так одиноко. Да, действительно, она много путешествует… И потом, честно говоря, невесело жить в таком доме после всех этих историй.

— Люди еще вспоминают о них?

— Конечно, месье…

— Наверное, из-за этого тоже леди Белтам привязалась к мадам Раймон?

— Конечно, неуютно жить одной в этом мрачном особняке!

Из разговора с цветочницей он вывел для себя чрезвычайно важный факт: у леди Белтам было доверенное лицо! Некая мадам Раймон… Жюв будет рад этой новости.

Журналист вернулся на бульвар Инкерман.

Заметив своего друга издалека, Жюв подбежал к нему:

— Ну, что?

— А что у вас, Жюв, нашли что-нибудь?

Жюв пожал плечами.

— Прежде всего я узнал, что леди Белтам уехала из Нейи ровно два месяца назад. Ты спросишь меня, откуда такая точность? Все очень просто. Я нашел в почтовом ящике целую кучу рекламных проспектов. По почтовым штемпелям на проспектах, доставленных в первую очередь, я узнал дату отъезда леди Белтам.

— Почту не пересылали по другому адресу?

— Письма возможно, но не рекламные проспекты… Я поболтал также с помощником мясника, чья лавка здесь неподалеку, и кое-что вытянул из него.

— Что же?

— У леди Белтам была компаньонка.

— А я так радовался, что смогу принести вам эту новость!

— Да-а. Но что ты узнал об этой мадам Раймон?

В двух словах Фандор пересказал Жюву беседу с цветочницей:

— Что за птица, эта мадам Раймон? Если это было действительно доверенное лицо, искренний друг, то почему ее не обеспокоило исчезновение леди Белтам? Почему она не предупредила полицию? Или, может быть, она тоже пала от руки Фантомаса?

— О глупец, осел, тупица!

— Но…

— Послушай, Фандор, ты узнал, как она выглядела, эта мадам Раймон?

— Я не подумал об этом…

Жюв взорвался:

— Ты не подумал? Правда? Ну, ладно, слушай: мадам Раймон — это молодая женщина, темная, очень красивая, высокая, худая, с прелестными глазами… Ты понимаешь, Фандор?

— Боже, но… не может быть!

— Это тем не менее ясно, как божий день. Раскинь мозгами! Будем логичны: мы знаем, что леди Белтам написала свое исповедальное письмо, затем, что Фантомас начал об этом подозревать, поскольку леди Белтам была убита, затем, что Лупар замешан в убийстве леди Белтам… Ты не догадываешься, кто скрывается под личностью мадам Раймон?

Пораженный, Жером Фандор посмотрел на Жюва:

— Вы предполагаете, что мадам Раймон, это…

Слегка нахмуренные лица мадам Гинон, Жюли и Кокетки внезапно прояснились. Бузиль, бродяга, выпущенный полицией на следующий же день после того, как его взяли во время облавы на улице Ла-Шарбоньер, только что открыл бутылку вермута и поставил ее на стол, вокруг которого хлопотала Жозефина, расставляя стаканы и приборы.

В своей маленькой квартирке Жозефина принимала гостей. Намечался дружеский обед, на буфете стояли уже готовые аппетитные блюда, из крохотной кухни, в которой красивая любовница Лупара на скорую руку готовила еду, исходил приятный запах поджаренного лука.

— Сухой или разбавить? — спросил Бузиль.

После аперитива языки развязались, за столом стало шумно.

Продолжая заниматься приготовлением обеда, Жозефина между делом вытащила из ящика шкафа колоду карт, которые тотчас же подхватила Кокетка, а Жюли в этот момент посоветовала хозяйке дома:

— Срежь левой рукой и задумай желанное, посмотрим, что нам скажут карты!

С тех пор как три дня назад Жозефина вернулась из поездки, она ни разу не видела Лупара. Бросив машину на одном из пустырей, он скрылся вместе с Бородой, приказав своей любовнице возвращаться домой и ждать от него вестей.

Катастрофа Симплон-экспресс наделала много шуму. Если люди из света почувствовали угрозу со стороны преступного мира, то представители парижского дна обнаружили, что на них надвигается опасность со стороны полиции. Из-за этого дела начнутся разного рода проверки, во время которых наверняка сцапают того или другого, поскольку у большинства обитателей этого квартала водились за душой какие-нибудь Мелкие грешки. Разумеется, никто вслух не произносил никаких имен, но в квартале Ла-Шапель, и особенно в районе улиц Гут-д'Ор и Шартр, заметили, что время, когда произошла трагедия, как раз совпало с отсутствием главных членов банды Цифр. Удивлялись также и тому, что Лупар до сих пор не появлялся в своей епархии.

Тогда Жозефина решила, что следует во что бы то ни стало отвлечь внимание окружающих и поэтому пригласила на обед своих близких подруг, которые, правда, в то же время были и ее самыми яростными соперницами. Девицы типа Кокетки и Жюли, и даже толстухи Эрнестин, не могли не завидовать Жозефине, которая была любовницей предводителя бандитов и самой красивой девушкой квартала.

В тот момент, когда все садились за стол и дамы бесцеремонно набросились на кусочки колбасы, разложенные на тарелки, дверь в квартиру открылась: на пороге стояла мамаша Косоглазка. Она отошла немного в сторону, чтоб протиснуть за собой огромную корзину.

— Право, я нюхом учуяла, что сегодня гуляют у Жозефины, — воскликнула мамаша Косоглазка, — и потом сказала себе: а почему бы мамаше Косоглазке тоже не подвалить сюда?

К тому же, Фифрина, — заметила она, обращаясь к Жозефине, — я принесла свою долю, думаю устрицы и пару дюжин улиток будут неплохо смотреться на столе.

Мамашу Косоглазку радушно приняли в свою компанию. Бузиль поспешил заглянуть в корзину торговки.

— Если только, — пошутил он, — мамаша Косоглазка не сыграла с нами шутку и не принесла лишь пустые раковины…

После второй бутылки красного вина гости разогрелись и громко заговорили каждый о своем, перебивая друг друга.

Кокетка сияла от радости.

— Карты подсказали мне, — сказала она, — что меня ждут деньги и любовь! Понимаешь, подружка, — добавила она, наклонившись к Жюли, — это то, чего в моем возрасте уже не ждешь.

Мамаша Косоглазка серьезно заметила:

— Брось шутить, карты всегда говорят правду, это так же верно, как верно то, что меня зовут мамаша Косоглазка. Я видела своего первого любовника в картах, за две недели до того, как переспала с ним…

Жозефина, несмотря на всеобщее веселье, временами казалась рассеянной, словно чем-то озабоченной. Вдруг она вскочила и подбежала к двери, в которую только что постучали.

Разговор, состоявшийся сначала на лестничной площадке, затем в квартире, с посетителем, которым оказался малыш Поль, сын консьержки, был далек от того, чтобы успокоить ее натянутые нервы.