— Мать послала меня предупредить вас, мадам Жозефина, что только что к ней обращались два типа и спрашивали о вас… По их виду сразу было ясно, откуда эти молодчики…

— Кто же это, — прервала мальчугана слегка побледневшая Жозефина, — ты их знаешь, Поль?

— Да нет, мадам Жозефина.

— Чего они хотели?

— Они не сказали.

— А что ответила твоя мамаша?

— Не знаю, наверное, что вы в своей комнатушке…

— А что еще? — настаивала женщина, вся взволнованная, настороженно прислушиваясь, не идут ли уже подозрительные гости, о которых сообщил ей малыш Поль.

Паренек, удивленный беспокойством, охватившим Жозефину, продолжал:

— Да вы не волнуйтесь, мадам Жозефина, они смотались, эти рожи, может быть, они уже не вернутся.

Принесенная новость явилась для всех холодным душем. На протяжении всего разговора Жозефины с малышом Полем гости молча сидели, не произнося ни звука. Потом парнишке дали в награду выпить стакан красного вина, и, когда тот исчез, Кокетка сухо заявила:

— Пусть отрубят мне голову, если это не фараоны!

Жозефина без сил опустилась на стул.

— Чего они хотят от меня, — прошептала она…

Бузиль развел руками:

— Откуда это узнаешь! Эти гады все время суют свой нос в чужие дела, и, как правило, это редко заканчивается чем-то хорошим.

Жюли успокаивала свою подругу:

— В любом случае они не поднимутся к тебе: жилище неприкосновенно!

Жозефина вдруг взорвалась:

— Черт, мне надоело вот так ждать и мучаться! На мне ничего не висит, и, если они будут меня донимать, я найду, что им ответить!

— Не психуй, — прервал ее Бузиль, — сиди спокойно в своей конуре и не трепыхайся, здесь они тебя не выловят.

— Наплевать мне на них! Наоборот, я была бы рада, если бы они сюда пришли, мы бы тогда с ними объяснились.

— Я понимаю тебя, — поддакнула Жюли, — я точь-в-точь как ты, чем ждать, уж лучше самой пойти…

— Давай, девочка моя, спустись на улицу, возможно, эти шпики еще где-то неподалеку, рискни, спроси, чего они от тебя хотят.

— Ну, что ж, хорошо, — воскликнула Жозефина, — решено, я иду!

— Если вдруг, — крикнула ей вдогонку Кокетка, — ты не вернешься сегодня, можешь рассчитывать на нас, мы присмотрим за квартирой… Счастливо, Фифрина, постарайся не угодить в кутузку!..

Но любовница Лупара не услышала последних напутствий, которые ей дала старая проститутка. Она стремительно спустилась по лестнице, пулей пронеслась мимо консьержки и выскочила на порог двери дома, залитого солнечным светом, который ударил ей прямо в лицо. Посомневавшись секунду, она повернула налево и вышла на улицу Шартр.

Поначалу Жозефина не заметила ничего подозрительного или необычного, что могло бы броситься в глаза, но вскоре сердце ее сильно сжалось. С обеих сторон, слева и справа, к ней подошли двое мужчин, одетых в приличную одежду, и пошли рядом с ней, словно это были обычные прохожие. Некоторое время Жозефина, с пылающими щеками, шагала, оглядываясь на своих молчаливых спутников и чувствуя, как бешено стучит кровь в висках от возросшего напряжения.

Неожиданно ее сосед по правую руку тихо спросил:

— Вы Жозефина Рамо?

— Да.

— Вам нужно пройти с нами.

— Да.

— Вы не будете сопротивляться?

— Нет.

Через несколько минут Жозефина сидела в фиакре между двумя особами с повадками унтер-офицеров в отставке и быстро проезжала одну за другой улицы Парижа.

Арест был настолько неожиданным, что девушка временами спрашивала себя, не было ли безумием с ее стороны броситься вот так самой прямо волку в пасть! Глухая ярость закипала в ней, когда она вспоминала, как газеты, захлебываясь, пишут о доблестных полицейских, участвующих в задержании преступников.

Если все аресты проходили, как это было с ней, то ищейкам нечего бахвалиться своим геройством. Ведь она ни в чем не была виновата. Невиновата? Гм… То, что произошло в марсельском скором, беспокоило Жозефину… А еще эта история с угнанным автомобилем.

Какие детали известны полиции об этих происшествиях? Если ее будут допрашивать, что ей делать: признаваться, все отрицать?

«Мне надо было возмутиться этим арестом.»

Да, она явно дала маху, позволив взять себя и не сказав ни слова в протест, словно она знала, за что ее задерживают… А Лупар, что с ним стало? А Борода?

— Жозефина Рамо, в кабинет судебного следователя господина Фюзелье.

«Ну вот, — подумала Жозефина, задыхаясь от волнения, — попалась в лапы „зануде“.

За столом сидел и что-то писал хорошо одетый мужчина, напротив него в тени против света сидел еще кто-то, но разглядеть последнего было невозможно.

Судебный следователь поднял голову, лицо у него было холодное, можно сказать, бесстрастное, но не злое; выглядел он довольно молодо и произвел на Жозефину скорее хорошее впечатление. Она представляла себе следователя отвратительным существом, с взлохмаченной бородой, грубым и раздражительным.

— Как вас зовут?

— Жозефина Рамо.

— Место рождения?

— Бельвиль.

— Сколько вам лет?

— Двадцать два.

Судья на секунду замолчал, посмотрев на Жозефину пронизывающим взглядом.

— Вы зарабатываете себе на хлеб, — спросил он, — проституцией?

— Нет, господин судья, — воскликнула она, — у меня есть профессия, я полировщица.

Судья недоверчиво покачал головой:

— Вы работаете в настоящее время?

Жозефина смутилась:

— То есть… сейчас у меня нет работы, но вы можете спросить, меня знают у господина Монтье, который с улицы Мальт, как раз там я обучалась этому ремеслу и с тех пор…

— И с тех пор вы стали любовницей бандита Лупара, по прозвищу Квадрат, и сошли с честного пути.

— Что касается этого, — призналась Жозефина, — то не могу отрицать, что я не живу с Лупаром, но заниматься проституцией…

Человек, сидевший в тени и не издавший с самого начала допроса ни звука, подошел к судебному следователю и шепнул ему что-то на ухо.

Последний кивнул головой.

— Это возможно, в самом деле, — отозвался он.

Он собрался было задать Жозефине очередной вопрос, но та, вскочив, удивленно смотрела на молчаливого свидетеля допроса. Она узнала того полицейского из Ларибуазьер, который устроился на соседней с ней кровати, замаскировавшись под старуху, в тот день, когда она стала жертвой покушения…

— Господин Жюв, — воскликнула она, протягивая к инспектору руки.

Однако допрос продолжался.

Господин Фюзелье подошел к самому главному.

Он подробно изложил все, чем занималась Жозефина в последнее время. Наконец он закончил:

— …Затем вы, Жозефина Рамо, вернулись в город в компании с вашим любовником Лупаром, по прозвищу Квадрат, и его правой рукой бандитом Бородой…

Жозефина, которой было не по себе от пронзительного взгляда судебного следователя, сначала старалась сохранить невозмутимое лицо, но по мере того как в речи судьи всплывали подробности приключений, в которых она участвовала, женщина начала то бледнеть, то краснеть, ее веки мелко-мелко дрожали от волнения.

Жозефина, нервничая все больше и больше, со страхом ожидала, что она вот-вот не выдержит и сорвется, что дверь внезапно откроется и в кабинет следователя введут Лупара в наручниках, а также его дружка Бороду. Она была почти уверена, что их обоих взяли, раз уже добрались и до нее, хотя она, в конце концов…

Наконец судья заявил: «Вы втроем, Лупар, Борода и вы, Жозефина, разделили между собой награбленное…»

Как только Жозефина смогла в разговор вставить слово, она принялась доказывать свою невиновность. Нет, это неправда! Она не получила ни гроша от этого дела, она даже не знала в точности, что там произошло… Она как на духу расскажет, как все было. Она лежала в больнице Ларибуазьер, когда вдруг вспомнила, что накануне Лупар приказал ей во что бы то ни стало прийти на Лионский вокзал в субботу ровно в семь часов. И вот, в ту субботу — это было как раз на следующий день после покушения на нее, — поскольку она чувствовала себя уже вполне здоровой, она покинула больницу и отправилась туда, куда ей велел явиться ее любовник… Больше она ничего не знает, она больше ничего не сделала, она протестует, ее обвиняют в том, чего она не совершала!