Пока мои глаза не видели этого позора, Ирия обрела учителя в геройском лексиконе. Мы с Огнессой переглянулись и синхронно покачали головами.

— Битва с разбойниками — «надирание задниц», битва с монстрами «поход за ингредиентами» и не забудь кровожадный оскал в конце фразы, чтобы все поняли, что это не поход в лавку. Вот! Можешь ведь, когда хочешь! — громко подбадривала корчащую рожи ученицу довольная свалившимся на нее наставничеством эльфийка. А ведь кто-то недавно предлагал физическое устранение Ирии.

— Погодите-ка… — Ирия остановилась и повернула ко мне голову. — Если это настоящий язык героев, то получается леди Мила… ненастоящая героиня?

Я чертыхнулась. Конечно, думать, что она ничего не поймет было глупо, при всей своей наивности, эта рыжая штучка провела нас, как деревенских простачков в городе, но на четырнадцатый день месячного путешествия? Обидно как-то.

— Ученица моя, неправильный выбор сделала ты, — зацокала языком Фэри. — Запомни, есть два типа героев: дела и языка. Герои дела не могут позволить себе болтать без умолку, они опускают остроты, смачные ругательства или молчат, но…! — Фэри вознесла указательный палец к небу. — Но порой это играет против них, поэтому нужен тот, кто красочно объяснит, что делают первые, иначе это сделает кто-то другой, приписав заслуги себе. Бывали случаи, знаешь ли.

— Так вот зачем герои в книжках таскают бесполезных друзей, из-за которых всегда попадают в неприятности! — радостно прокричала принцесса, абсолютно неаристократично стукнув себе по лбу. Она с благодарно посмотрела на Фэри, понятливо на безмолвно наблюдающую за этим фарсом магессу и разочаровано на меня. — То есть леди Мила — героиня на словах, — сделала вывод моя личная заноза в мягком месте.

— Верно! — Фэри танцующей походкой переместилась ко мне и приобняла за плечи. — Леди Бесполезность!

— Ну, знаешь ли… — я схватила ее за руку и попробовала оттолкнуть, что было не легко, как-никак, она мечница, а я маг поддержки, да и задумавшая каверзу Фэри не желала этого. Гнев все же помог мне справиться со стальной хваткой эльфийки и я простейшим заклинанием воды затушила костер и подозвала к себе сумку. — Мы уезжаем! Нет времени на праздные разговоры!

Вот же, даже когда я попыталась показать себя твердым лидером, без пафоса не обошлось.

— Кажется, мы перегнули палку, — сообразила принцесса, с молоком впитавшая навыки дипломатии и красноречия.

— Подуется и перестанет, она такой ребенок в этом плане, — послышался позади меня голос Фэри, когда я залезла на Зорьку.

— Встретимся на постоялом дворе! — крикнула я, прежде чем тронуться в путь.

Пускай это по-детски, но каждый имеет право на недолговременное одиночество.

— Резче! Крутись! Да что ж ты…

Левое плечо пронзила страшная боль. Меч выпал из рук.

— Нечего было рот разевать. За что ж мне такое наказание?

— За то, что учишь ребенка на настоящих мечах? — насмешливо предположил женский голос позади.

— Проснулась? — мужчина повернулся к говорившей и хрустнул головой, разминая шею. Он всегда так делал, чтобы произвести впечатление крутого парня. И у него всегда получалось.

— Как видишь. С каких это пор избиение младенцев считается утренней тренировкой?

— Она не ребенок, а наемник!

Женщина рассмеялась. Громко. Искренне. У меня перехватило дыхания от нового, ранее неведомого мне чувства. Ненависть.

— Ты давно должен был понять, что у нее нет к этому таланта.

Суровень повернулся ко мне и оценивающе посмотрел с высоты своего двухметрового роста. Ранее солнце слепило глаза и не давало мне возможности рассмотреть выражение его лица. Тогда мне казалось, что я букашка, которую с небес рассматривает могущественный бог.

— Верно, бесполезна, как и всегда.

Обида, раздирающая грудь, и долгий и изнуряющий бег к речке. Я без сил опустилась на кочку и опустила ноги в воду. Она ненадолго окрасилась в красный цвет, а нанесенная Суровнем рана вновь напомнила о себе.

— Так вот ты где, — послышался шум раздвигаемых веток, и ко мне вышла та женщина.

— Я бы не совала ноги в воду, особенно, когда ты с раной. Здесь была резня, а значит, появилось немало нежити.

И хотя меня распирало желание перечить этой особе, я все же последовала ее совету. Глупо из гордости мешать себе выжить.

— Наверное, ты считаешь меня очень нехорошей тетей.

— Если я скажу, кем я вас считаю, папа даст мне по губам.

Женщина снова рассмеялась. И как Суровень запал на такую хохотушку?

— Я просто констатировала факт.

— Кон… сто… стато… - я попыталась выговорить слово, будто это могло помочь его понять.

— Сказала правду. Глупо тратить время на того, кто никогда не сможет перенять его опыт владения мечом, — присевшая рядом подруга отца сжалилась над мной и перевела свою фразу на более понятный язык: — Мечи не твое.

— Если много-много стараться, то все получится!

— Это ложь взрослых, деточка, дети не должны ее слушаться, а ты слушаешься. Никогда не пробовала что-то другое?

— Деревенские девчонки не принимают меня, говорят, что я дочь головореза. А мальчишки бьют. Точнее били.

До сих пор не могу понять, отчего я так открыто общалась с обидевшим меня человеком. Глупый ребенок, что с меня взять.

— А что говорит Суровень?

— Говорит, что он зарабатывает деньги кровью, значит, и я буду, а не то… — я уткнулась в колени, вспомнив один разговор Суровня с другими наемниками. Мною овладела решимость как можно скорее стать полезной. — В убийстве людей нет ничего такого! Мы просто мясо!

Рядом раздался хмык.

— Вы посмотрите-ка, что за разговоры ведутся. Конечно, я просто обязана остановить это, прочитать проповедь и наставить на путь истинный, но… не хочу. Ты дочь наемника, значит, в этом твоя судьба.

— Судьба… — с раннего детства мне не нравилось это слово. Оно казалась мне высокой-высокой горой, которую нельзя обойти, и которая заграждает твой путь к легкой жизни. — Вам легко говорить о ней. Не всем быть героями в сверкающих доспехах.

— О, ты имеешь что-то против героев?

— Вы мне не нравитесь. Все считают вам хорошими, а вы… вы… плохие.

— Да, мы плохие. Мы тоже смеемся над калеками и беспомощными. Только все это делают в тайне, а я нет, — героиня послала мне ослепительную улыбку. — Так что мы ничем не отличаемся от простых смертных.

— О вас поют барды, вас все любят, вы хорошо кушаете и любой король обязан дать приют, если вы попросите.

— Погоди-погоди… Ты завидуешь мне!

— Нет! Кто будет завидовать такой страшной тетке?!

— А ночью мне говорили обратное… В общем, давай ты покажешь мне рану, и я уйду со спокойной душой!

Мне не хотелось получать помощь от обидчицы, поэтому я заартачилась. После недолгой борьбы и ощутимой оплеухе, рана все же была показана страждущему зрителю.

— Не верю свои глазам… — настырная женщина отпустила меня и я тут же приняла позу рассерженного маленького зверька. — Мне, конечно, показалось странным, что ты слишком резво бежишь для раненной, но частичное излечение… Раньше так бывало?

— Каждый день, — неохотно призналась я.

И снова я услышала этот раздражающий смех. На этот раз он вызвал у нее слезы.

— Ох, эти мужчины, что за дураки. Так долго не замечать очевидное… Твоя судьба не мечом махать, а раны лечить.

— Чего?

— Я говорю, тебе придется лечить то мясо, которое ты хотела разделывать.

Та странная героиня ушла в тот же день. Когда я вернулась в лагерь, Суровень встретил меня, как ни в чем не бывало, и дал миску тарелку с остывшей кашей.

— Она уехала?

— Как видишь. Вы, бабы, мужиков с младых лет начинаете делить.

Сколько его помню, он всегда думал, что женщины крутятся исключительно из-за его ауры самца. Не то, чтобы они опровергали его утверждение…

— Как ее зовут? Она странная.

— Тоже заметила? Эти героини стоят из себя недотрог, а сами знаешь какие… Никогда не будь такой! Все о чем ты должна думать, это про твоего бедного несчастного приемного отца, которого нужно обеспечивать в старости!