Они вышли из нее и направились в туман. Анна переключилась на более важные дела. Пришло время проверки систем. Машина была такой прекрасной, такой элегантной. Идеальная грация, идеальное управление, форма и содержание, слитые в неразрывную цепь, замкнутая вселенная. Все системы машины контролировались ею, она была ее сердцем, она была ее мозгом, она была машиной. Она следила за тем, чтобы нейроны посылали сигналы в полной гармонии друг с другом. Она синхронизировала очищение и циркуляцию, заставляя все системы этой огромной машины работать как единое целое. Пела вместе со сложной многоуровневой системой марш, в котором никогда не изменится ни одна нота. Кожа машины была ее кожей, плоть и кровь машины – ее плотью и кровью. Она и машина были одним целым: могучим носителем хаоса и уничтожения.

Око сообщило ей о великой победе, одержанной сегодня. Они с сестрами обнаружили и уничтожили все цели. Разрушения, причиненные ими, были огромными. Освободители довольны.

Дрожь возбуждения пробежала по телу Анны.

"Война служит хаосу, – говорило Око. – Кровопролитие продвигает эволюцию. Победой достигается совершенство".

Теперь они еще на шаг приблизились к триумфу. Планета Суум лежала в руинах.

Гален брел узкими серыми коридорами тайного убежища. Плоские лампы заливали их резким светом. Круговые коридоры не имели ни начала, ни конца, как и его прогулка.

Поспешно устроенное в недрах безжизненного астероида убежище оказалось слишком тесным для них, слишком много магов вынуждено было разместиться в его ограниченном пространстве, их крошечные комнатки располагались двумя концентрическими кольцами. Даже ранним утром, в относительно тихие часы, когда большинство еще спало, присутствие поблизости других магов давило на Галена, ему казалось, что стены сжимаются вокруг него.

Искусственно поддерживаемая в помещении температура оставалась на несколько градусов ниже той, к которой он привык. Гален застегнул на все пуговицы длинное черное пальто, которое он носил поверх свитера и брюк. Эхо биотека было ответом на его неудовольствие.

Прошел двадцать один месяц с тех пор, как он в последний раз бродил под открытым небом, ощущал кожей дуновение ветра и чувствовал, как пахнет свежий воздух. Никогда больше ему не испытать этого. Хотя остальные смогут рано или поздно вернуться во Вселенную, он никогда не покинет этих стен.

Гален закончил одно упражнение на концентрацию и тут же начал другое. Упражнение заключалось в составлении математической прогрессии. Он вычислял один элемент за другим. "Один. Три. Шесть". Он выполнял упражнения ежедневно, в течение всего дня, начинал их, едва встав с постели, и заканчивал тогда, когда ложился спать. Большую часть времени он проделывал их автоматически, неосознанно. Только в моменты особенного спокойствия или возбуждения Гален замечал, как элементы прогрессии шаг за шагом по порядку выстраиваются в его разуме. Упорядоченная умственная деятельность помогала ему сохранять контроль, удерживать в глубине разума те мысли и воспоминания, которые представляли угрозу его равновесию.

Так же, как он отрезал от остального мира свое тело, Гален отрезал и мысли. Он начал делать это давным-давно и сейчас довел это свое умение почти до совершенства. С каждым выполненным упражнением область, на которой он мог концентрировать внимание, сужалась, вынуждая его сосредоточиться на происходящем здесь и сейчас. В его разуме строились стены: отрезали прошлое и будущее, заставляли его мысли течь в единственно безопасном направлении. Он знал, что не может позволить себе уйти от настоящего, уплыть, подобно призраку. Если он поплывет, то может потерять контроль. Поэтому Гален изо всех сил сосредотачивался на настоящем и блокировал все остальное.

Прогулки к тому же помогали ему сохранять контроль. Ровный стук шагов действовал на него успокаивающе, а поле зрения в этом случае ограничивалось поношенными ботинками и парой футов пола впереди.

Таким образом он сдерживал ищущую выхода энергию биотека. Это давало ему возможность удерживать энергию на том уровне, на котором он мог ее контролировать, и всего пару раз в неделю обрушивать на себя магический огонь для того, чтобы успокоиться.

– Еще! – эхо от звучного голоса Цакицака гуляло по коридору. Он выкрикивал резкие, односложные команды.

Цакицак установил для своей ученицы Гекубы, находившейся на стадии кризалиса, изматывающий режим тренировок. Каждое утро Гален проходил мимо маленькой комнатки, где они занимались. Естественно, им обоим не было известно, что их занятия бессмысленны. Через год, когда настанет время следующей ассамблеи, Гекуба не станет магом, ни один ученик не станет магом. У магов больше не было биотека, чтобы имплантировать его в тела учеников, – этого мерзкого дара Теней, становившегося частью организма и внушающего их устремления ученикам, мечтавшим нести миру красоту и магию.

Гален шел дальше, но гневный голос Цакицака продолжал доноситься до него.

– Ты не концентрируешься! Я устал от твоей лени!

Гален ускорил шаг. "Двадцать. Тридцать семь".

За очередным изгибом коридора показалась Цирцея, одетая в черный балахон и свою традиционную высокую остроконечную шляпу. Она двигалась в его направлении, опустив голову, явно задумавшись.

Гален надеялся погулять в одиночестве, но на это трудно было рассчитывать вне зависимости от времени суток. Продолжая идти вперед, он максимально сдвинулся вправо, давая ей возможность беспрепятственно разминуться с ним. Запертые в ограниченном пространстве маги настолько деградировали, что даже не стоящий выеденного яйца спор по поводу того, кто кому должен уступить дорогу, мог привести к вспышке насилия.

Она подняла глаза, увидела его, опустила глаза, потом снова взглянула на него. Ее реакции были явно заторможенными.

Гален кивнул. Он научился сохранять отстраненность, находясь в обществе других. Ничего не оставалось, как пройти мимо, не обращая внимания, делая вид, ничего особенного не происходит. Он уже привык старательно изображать это. Хотя магам не было известно о его подвигах у Предела, они каким-то образом чувствовали, что он вернулся изменившимся, что он больше не такой, как они. Поэтому они легко привыкли к тому, что он избегает их общества. Когда кто-либо случайно натыкался на него поздно вечером или рано утром, большинство из них слегка терялись, будто повстречались с привидением.