— Жива, — подтвердил кто-то, целуя мой лоб, мокрые щеки и соленые губы. Слезы были странными на вкус. Даже воздух странно вдыхался, а кожа остро реагировала на каждое прикосновение. Наверное, я поэтому не сразу поняла, а лишь через несколько мгновений…

Хотя что для нас значит время?

Я всхлипнула, прижимаясь к родному, близкому. И разве когда-то было иначе?

— Жива, — повторил Эрик, будто сам себя убеждая.

Я кивнула, соглашаясь. Все-таки слезы странные на вкус.

Глава 11. Сорванные маски

— Это так мило, что я сейчас расплачусь! — раздраженно произнес Богдан, и цепи лязгнули, возвращая меня в реальность. Реальность царапала взглядами — настороженными, внимательными. Обидами, которые возвращались, наполняя опустевшую меня. Словами, застывшими на губах, когда взгляд напротив постепенно наполнялся привычным холодом.

И я отступила. Наверное, все остатки воли ушли на тот небольшой шаг назад. И выдох получился тяжелым, громким. Вошедшие столпились вокруг нас полукругом — Глеб, Мирослав, Дэн и… Андрей? Я сплю? Или Эрик добровольно взял его с собой?

— Богдан… в цепях, — вырвалось у меня. Нервное, не иначе. — Освободить бы.

— Богдан? — нахмурился Эрик.

— Охотник.

Зря я это сказала. Он даже в лице переменился, и я отвернулась, чтобы не видеть этих перемен. Успею еще насмотреться.

Охотник выглядел удивленным и смотрел попеременно то на меня, то на нож, который я все еще сжимала в руках.

— Я попробую, — вызвался Влад, и мир снова пришел в движение.

Меня обнимали. Щупали, стараясь убедиться, что я цела. Говорили слова. Ругались за беспечность. Глеб, кажется, даже встряхнул, пытаясь привести в чувство. Я выдавливала смущенные улыбки, стараясь не смотреть в сторону Эрика. Щеки пылали. И безумно хотелось домой.

Пока Влад возился с замком на наручниках Богдана, я подошла к Лидии. Ясновидица притихла и сидела на краю софы, глядя в одну точку.

— Испугалась?

Она вздрогнула, когда я положила руку ей на плечо.

— Все хорошо, — нервно улыбнулась она в ответ.

— Все уже закончилось.

— Я не понял, гребаный Первый что, сбежал? — спросил Глеб, и гомон в комнате снова стих. А все почему-то посмотрели на меня. Даже Богдан. И Эрик, на которого сама я смотреть боялась. Но его взгляд чувствовала явно — прожигающий, едкий.

От духоты и запаха воска мутило.

— Он дал нам шанс убить Хаука.

Я показала нож, который все еще боялась выпустить из рук.

— Разве можно убить Хаука? — спросил кто-то. Лицо Дэна осталось непроницаемым, но глаза он опустил, отчего стало еще хуже. Труднее говорить. Однако, у всех нас есть роли, и мы должны их играть.

— Лив сможет, — услышала будто со стороны свой собственный голос.

— Видение? — безэмоционально поинтересовался Эрик.

Я кивнула.

Щелкнул замок, Богдан, наконец, встал и остервенело потер натертые запястья.

— Пора возвращаться, — сухо сказал Эрик. Мы с Лидией, как по команде поднялись. Волшебство рассеялось окончательно, а усталость вернулась. Как и желание плакать. Его я решила приберечь до момента, когда останусь одна.

Я сунула нож за ремень джинсов, взяла ясновидицу за руку и шагнула к Дэну. Терзаться проблемой выбора не хотелось, страдать оттого, что Эрик, возможно, не захотел бы ко мне прикасаться — тоже. А Дэн Лидии точно вреда не причинит, даже невольно. Тренировался много.

Он молча взял меня за руку и крепко сжал. Прикосновение сольвейга успокоило.

Мирославу достались Влад и Андрей, а Эрику — Глеб и Богдан. Богдана он сначала не хотел брать. Сказал что-то типа: «Охотники пусть сами выбираются», а потом посмотрел на меня и резко передумал.

От взглядов его было тяжело. И я снова не знала, как себя с ним вести, что говорить, да и стоит ли вообще говорить.

— Увидимся дома, — подмигнул мне Глеб, мир вокруг меня завертелся, смазался, а через секунду вокруг нас образовалась гостиная скади. С изрядной частью обитателей дома, к слову. Рядом со мной сразу оказалась Люсия, обняла за шею и прижала к груди. От нее пахло кофе и полевыми цветами, она разрыдалась, не обращая внимания на собравшихся в комнате людей. Гладила меня по спине и приговаривала:

— Глупый, глупый сольвейг…

Отчего «глупый», спрашивать я постеснялась.

Лидия бросилась на шею отцу.

Мирослав с Эриком появились через пару мгновений после нас. Эрик тут же отошел от Богдана, а тот покачнулся, вытер внезапно вспотевший лоб и бледные щеки, согнулся пополам, и его стошнило прямо на ковер.

— Отлично! Теперь в химчистку отдавать, — раздраженно посетовал Эрик, но привычной злости в его голосе, как ни странно, не было.

— Дьявол! — выругался охотник, медленно разгибаясь, затем увидел стоящую неподалеку Дашу и улыбнулся. — Привет, блондиночка.

Даша раздраженно выдохнула и повернулась ко мне.

— В порядке?

— Все хорошо, спасибо.

— Где Херсир? У него получилось?

Алиса возникла откуда-то справа — будто бы из воздуха материализовалась. Подошла к Эрику, по-хозяйски взяла его под локоть. И все замолчали, опуская глаза в пол либо же глядя на меня с жалостью. Жалость эта кололась, сочилась ядом, который проникал под кожу и собирался комком в груди. От вдыхаемого воздуха горчило во рту. Руки отчего-то затряслись, и Люсия сжала мои ладони, растирая.

— Если бы у него получилось, ты не была бы хищной, не находишь? — едко заметил Влад и без лишних слов направился к лестнице.

Наверное, ему тоже тяжело. Да, мы оба виноваты — в одинаковой мере. Только вот вина у него другая. Впрочем, от своей вины Влад умел прятаться отлично.

— Я тоже пойду, — сказала я, не дожидаясь неминуемых расспросов. В конце концов, у них есть Лидия и Богдан — пусть их пытают!

— Я тебя провожать! — с энтузиазмом заявила Люсия и потянула меня к лестнице. — Баюкать. Петь тебе.

Петь — это хорошо. Она красиво поет. И танцует. И вообще она у меня замечательная!

— Как ты вообще тут оказалась? — спросила я ее, пока мы поднимались.

— Увидеть. — Она прислонила указательный палец ко лбу. — Первый. Хитрый, он тебя ждать. Ты выйти.

Я кивнула.

— Поняла.

— Я видеть, ты умереть. Испугаться. Сказать Дэн. Он взять меня и примчаться сюда. Они говорить с твоим мужем. А потом пойти за тобой. Он тоже бояться.

— Я думала, Дэн никогда не боится, — попыталась я пошутить.

— Не Дэн. Твой муж.

— Да уж…

Нож я сунула в ящик старой, трухлявой тумбочки, которая левым боком упиралась в кровать. Думаю, если бы не поддержка кровати, она бы давно рухнула на пол — такой у нее был плачевный вид. На лишнее движение тумбочка отреагировала недовольным скрипом.

— Ложиться! — велела Люсия и указала на кровать. С этим спорить желания совершенно не было. Я уснула почти сразу под тихую английскую колыбельную, снилась мне хельза с теплым песком и ласковыми волнами. По поверхности озера бегали яркие солнечные блики. Мне было хорошо. Меня любили. Я была счастлива.

Надеюсь, все счастливы после смерти. Иначе зачем все это?

Пробуждение было резким. Тело дернулось, будто сопротивляясь возвращению в реальность, и я открыла глаза. Удивление смешалось с испугом, потому что рядом был тот, кого я совершенно не ожидала здесь увидеть.

Его глаза — натуральные льдинки, но еще секунду назад они были теплыми. Вмиг все изменилось. В них боль и обида плещется, но взгляда Эрик не отводит — и то хорошо. Впрочем, я уже окончательно потеряла надежду все исправить.

В этой заброшенной хламом, ветхой комнате он смотрелся нелепо. Король снизошел до бывшей фаворитки, лежит тут на драном покрывале, смотрит. Рука запуталась в моих волосах, ласково гладит. Зачем?

— Что ты здесь делаешь?

Голос был хриплым. К глазам подкатило горячее, напрашивались слезы, но я прекрасно научилась их подавлять.

— Убеждаюсь, что ты жива.