— Я не верю тебе!

— У тебя все равно нет выхода.

Прохладная сентябрьская ночь окутала болотистые леса, наблюдая за тем, как амазонка и журналист в причудливой лачуге, сотканной из опавших веток, ведут беседу, переходя от простых вещей к сложным, и возвращаясь обратно. К сожалению, бабье лето уже закончилось, и первые ночные заморозки были весьма ощутимы.

— Как твоя рана?

— Ужасно болит. По-моему, начался сепсис, — засмеялся Саня, — Хочешь анекдот? У президента спрашивают: господин президент, вы верите в привидения? Я не только верю, я им полностью доверяю, ведь это честные, прозрачные существа, которые ничего не воруют.

Женя не смеялась. Возможно, она его даже не слышала. Ее лицо, наверняка, было обременено идеями о справедливом мире. Как хороша она была в моменты своей задумчивости. Но Александр решил вывести ее из этого транса надежным проверенным способом, прочитав что-нибудь из своего.

— Твои?

— Понравилось?

— Решил меня обольстить?

— Только отвлечь от действительности. Давай спать, — неожиданно сам для себя сказал Саня и повернулся к амазонке спиной.

Неужели, влюбился? Но виду не подал. Гордый, — подумала Женя.

Утреннее солнце залило поляну вокруг болота, где желтая еще вчера трава плотно покрылась голубоватым инеем, создавая впечатление, будто все это огромная седая голова старика. Александр открыл глаза и увидел прямо перед собой милое лицо Жени. Она внимательно смотрела на него, шевеля в губах соломинку. Нежным движением ладони амазонка прикоснулась к его лбу.

— У тебя температура. Как плечо?

— Ночью было холодно. По-моему у меня насморк.

— Все шутишь.

— Лучшее лекарство — хорошее настроение.

Снова слышался шум кружившего над местностью вертолета. Амазонка и журналист были готовы к встрече с неприятностью. Согласно Сашиному плану, он должен сначала продемонстрировать преданность своим боссам и заданию, передав кейс тому, кто прилетит. А затем при помощи ПМ и оставшихся шести патронов, попытаться взять ситуацию в свои руки, чтобы выбраться из этого холодного и непроходимого леса. Но как это будет происходить на самом деле — не знал никто. Ведь не кино снимается, а идет реальная жизнь со всеми своими неожиданностями и случайностями. Было ясно лишь одно — Саша готов драться за Женю до последнего.

— Деревья, нагибающиеся от ветра, показывают тело этого ветра, — так говорят японцы. Я не знаю, что они этим хотят сказать, но мне кажется, что все будет справедливо. И Бог, если существует, сейчас должен нас видеть.

Александр шагал впереди, держа в руке кейс. Женя шла за ним, и было видно, как связанные руки мешают ей двигаться. Они шли к краю поляны, когда небольшой вертолет завис над ее центром, чтобы сесть на твердь среди лесных болот. Довольный Палыч открыл стеклянные дверцы металлической «стрекозы».

— Здравствуй, Женечка! — держа наготове револьвер, радовался ренегат. Не прицеливаясь, он выстрелил в журналиста, как будто знал, что именно от него сейчас можно ждать каких-либо неприятностей. Александр рухнул на землю.

— Тварь! — вскрикнула Женя, и кинулась к Саше, стонавшему от нестерпимой боли теперь уже серьезного ранения все в то же плечо.

— Какая милая сцена, — расчувствовался Палыч. Он подошел ближе, поднял кейс, и направил ствол, чтобы закончить дело двумя точными попаданиями. Немного подумав, глянул вокруг и решил не брать лишний грех на душу.

— Даже если вы выберетесь отсюда, что вы сможете изменить? От вас уже все равно никакого толку. Женя, в обмен на мою доброту, скажи код кейса.

— Пошел ты!

— Ну, что ж. Тогда я пошел, — засмеялся Палыч и направился к вертолету.

Аккуратно переступая по кочкам края поляны, он старался не намочить свои новые туфли. Женя смотрела ему в спину, и гнев ее рос, переходя все границы человечности и существующих табу. С невероятной быстротой она высвободила свои руки, выхватила ПМ из куртки Александра, поднялась в полный рост, и, держа пистолет двумя руками, звучными выстрелами послала свою ненависть в спину подлого ренегата. Ее залитые слезами глаза видели, как Палыч — человек, имевший незаурядное доверие в ее команде — оступился и упал в лужу, оказавшейся глубокой трясиной. Боясь выпустить из рук злосчастный контейнер, он успел расстрелять по сторонам всю обойму, пока вместе с кейсом не скрылся в глубине нелепого, бессмысленного и беспощадного болота.

Женя пришла в себя, когда услышала растущий шум винта вертолета. Она направила оружие в сторону пилота, и тот прекратил взлет, понимая, что эта девушка способна на все.

— Ты знаешь, — прохрипел Саша уже в небе, когда пилот искал нужное место для приземления, — я иногда завидую вертолетчикам. У них всегда есть время зависнуть в воздухе и подумать.

— Это ты к тому, что при посадке на «Чайке» у тебя было мало времени?

— Наоборот, хорошо, что его было мало, — улыбнулся Саня. — И когда я говорил, что высшие силы должны нам помочь, то прекрасно понимал, что это бред. Хотя теперь так не считаю. А еще я хотел тебе сказать, что ты самая настоящая амазонка.

Вертолет выполнил посадку в кармане автотрассы, где Евгению уже ждали ее друзья. Благо у них снова работали прежние номера, и Женя смогла дозвониться по мобиле пилота.

— Держи свои документы, — журналист вынул из своей пазухи смятые страницы мелких текстов с печатями и подписями. — Прости, что некоторые листы запачканы.

— Это не пятна, — принимая бумаги, подметила амазонка, — это кровь журналиста, выбравшего верный путь.

— Вместе с тобой любому не тяжело стать немного героем.

Женя и Александр смотрели друг другу в глаза, обмениваясь неизвестной, еще не познанной учеными какой-то животворной материей, очень необходимой обоим.

— Теперь ты вернешься домой и, наконец, сможешь отдохнуть, — нарушила короткое молчание Женя. — Умоляю тебя, не пиши и не рассказывай о том, что теперь знаешь. Ты же понимаешь, что не все воспринимается людьми так, как существует в действительности.

— Я обещаю, что никто от меня не услышит ни слова. Но я не смогу забыть тебя.

Женя приблизилась к журналисту и благодарно его поцеловала. От такой неожиданности Александр на мгновение потерял чувство реальности. Поцелуй стал для него апогеем действительности и кульминацией всех опасных приключений, произошедших в эти дни. Было очевидно, что настоящая жизнь только началась. Но он прекрасно понимал, что завтра все это будет лишь воспоминанием.