Входим в Баренцево море. Оно встречает нас синевой чистого холодного неба, слабым ветром. Над гранитными вершинами сопок движется солнце. В полночь оно приспустится к горизонту и, не коснувшись воды, снова пойдет вверх.

И вдруг бурые берега утонули в белой дымке. В воздухе замелькало, закрутило. Это снежный заряд. Над мачтами несутся грязно-серые обрывки облаков. Полчаса — и заряд кончился. Дымное лиловое облако ушло в сторону, над нами снова синее небо и тусклое, нетеплое солнце.

Баренцево море мало похоже на остальные северные моря. Даже зимой оно не сковано льдом. В сильные морозы все время парит. Теплое течение приносит сюда от далеких берегов Флориды тепло. За то, что оно не замерзает, море расплачивается бесконечными туманами, снежными зарядами. Зимой над ним играют сполохи, северное сияние разворачивает и сворачивает разноцветные электрические ленты. В наушниках у радистов непрерывные трески, а на экранах электронных приборов — тоненькие зеленые язычки помех.

В одной из комнат морского музея в голландском городе Гааге стоит большая модель деревянного дома. Передняя стенка его снята. Посредине пола горит огонь. Несколько человек лежат у задней стены на нарах. К бревнам прибиты морские инструменты, и висят часы. Рядом с ними — флейта. Это обстановка дома, в котором зимовали участники экспедиции Баренца в 1597 году. Их было семнадцать человек. Никому из европейцев, кроме русских поморов, не приходилось еще зимовать в таких высоких широтах. Дом, который построили участники экспедиции, сойдя с затертого во льдах корабля, стоял почти на самой северной оконечности Новой Земли.

Прежде чем попасть в ледяной плен, Баренц и его спутники пересекли Северное море, открыли Шпицберген (они не знали о путешествиях туда русских), обогнули Новую Землю.

Удивительные люди прожили почти год под крышей этого дома. Холод, полярная ночь, цинга могут сломить любое мужество. Но среди экипажа Баренца не было ни ссор, ни стычек.

Когда настало лето и море очистилось, голландцы, не сумев вывести корабль из бухты, забитой льдом, ушли на двух лодках на юг. Голод и болезни преследовали их в пути.

Встреча с поморами спасла голландских моряков от гибели. Получив от русских еду и разузнав путь, они добрались сначала до Колы, а затем с попутным кораблем вернулись на родину.

Но когда украшенный флагами Амстердам встречал отважных путешественников, среди них уже не было Баренца. Знаменитый штурман умер в лодке, по пути с Новой Земли. Это был молчаливый, спокойный человек. Долгой полярной ночью он любил играть на флейте.

Мы всё еще плывем в видимости берегов. Ровная гряда сопок тянется вдоль правого борта. Светит солнце. Сопки — бурые, с небольшими шапками снега. Там, между двух невысоких сопок, вход в Кольский залив. В глубине залива — Мурманск.

Мы не будем заходить в него, но о корабле, который встретился мне однажды в этом порту, я должен рассказать. В его истории — романтика революционной юности и горечь старости, которая приходит ко всем…

25 октября 1917 года в Петрограде на набережной Невы возле памятника путешественнику Крузенштерну собрались рабочие. Они с нетерпением всматривались в сторону залива.

— Идет! — пронеслось наконец в толпе. — «Ястреб» идет!

К набережной подходил сторожевой корабль. На его палубе громоздились ящики. Когда корабль стал у стенки, ящики вскрыли. На свет появились пулеметы, винтовки, цинковые коробки с патронами.

Еще несколько дней назад «Ястреб» стоял в Гельсингфорсе. Команда знала — приближаются большие события. Когда командира корабля вызвали в Центробалт — штаб революционных моряков, все поняли: революция началась!

В Центробалте командиру сказали: «Возьмете оружие и срочно доставите его питерским рабочим».

Маленький корабль вышел в море. Стрелка машинного телеграфа все время стояла на «Полный вперед». Командир то и дело поглядывал на часы. Надо было торопиться.

И «Ястреб» успел.

— Теперь Керенскому крышка! — шутили рабочие. — Спасибо балтийцам!

Прошли годы, кончилась гражданская война. «Ястреб» с Балтики перешел на Черное море, там несколько лет служил в пограничной охране. Затем корабль передали торговому пароходству. Много морей избороздил он и в конце концов попал на Север. Тут его видели и у берегов Новой Земли, и в далеких бухтах моря Лаптевых. А когда началась Отечественная война, «Ястреб» опять призвали на военную службу. На Белом и Баренцевом морях сражался старый корабль.

Последние годы его прошли в Мурманском порту. Когда в Кольский залив на испытания вывели атомный ледокол «Ленин», впереди буксиров шел «Ястреб». Он должен был снабжать ледокол водой и паром.

Корабль революции и атомоход вместе шли в полярное море.

Посмотрите в иллюминатор. Здесь, у Кольского полуострова, нам тоже все время попадаются навстречу корабли.

Первыми показываются их мачты, Я хорошо помню, как в морском училище втолковывали:

Тогда же я попал на шлюпку в первый свой морской поход. Смотрю — мачта. И верно, деревянная, круглая, стоит вертикально.

Потом пришел на учебное паровое судно. И здесь мачта. Круглая, стоит вертикально. Только не деревянная, а из железа.

Во время войны случилось мне плавать на крейсере. Вижу: перед трубой высоченная железная башня. Мостики на ней, надстройки, прожектора, дальномеры, одних антенн без малого десяток. «Мачта», — говорят про нее. Ну и ну!

А каких только мачт не насмотрелся потом! Деревянные, стальные; ажурные, башеннообразные, трехногие… У грузовых судов каждая мачта — целая семья машин для подъема тяжестей. Тут и краны и стрелы. Сами мачты часто построены над трюмами в виде буквы «П» или буквы «А», чтобы удобнее поднимать груз…

Вот тебе и круглое, вот тебе и дерево!.. Видно, мне в училище про мачты больше говорили, да я прослушал.