— Пожалуй, мне стоит взглянуть на ваше удостоверение, — сказал Эллери.

Седовласый мужчина уставился на него, потом усмехнулся и полез в карманы.

— Водительские права, карточка прессы… мое имя выгравировано на оборотной стороне этих часов, подаренных мне Национальной ассоциацией спортивных обозревателей…

— Достаточно. — Эллери открыл портфель и вывалил содержимое на кровать. Деньги были в пачках по тысяче долларов, как указывалось на банковской обертке, в десяти-, двадцати- и пятидесятидолларовых банкнотах. — Собираетесь тратить время на пересчет?

— Конечно нет. Я хочу увидеть сегодняшний бой! — Обозреватель направился к окну.

— Мне сказали, что вы сразу уведомите похитителей…

— Я это и делаю. — Джекмен несколько раз быстро поднял и опустил штору. — Вы ведь не думаете, что эти гниды сообщили свой телефонный номер? Это сигнал, который мне велели подать, — их человек, очевидно, наблюдает за моим окном. Полагаю, он позвонит им, что все о'кей.

— Вы видели кого-либо из них? — спросил Эллери.

— Помилуйте, Квин, — усмехнулся репортер. — Я дал слово не отвечать ни на один вопрос. Нам остается только ждать телефонного звонка Сэма Пью. Как насчет выпивки?

— Как-нибудь в другой раз. — Эллери сел на кровать рядом с деньгами. — Каков modus operandi, Джекмен? Как вы доставите им выкуп?

Но седой мужчина всего лишь налил себе выпивку и пробормотал:

— Драка обещает быть превосходной.

— Вы выиграли, — печально промолвил Эллери. — Как вы расцениваете шансы Боло? После такой передряги нервы у него будут в неважном состоянии.

— Малыш родился без нервов. А когда он зол, как наверняка сейчас…

— Значит, вы думаете, у него есть шанс победить чемпиона?

— Если эти ублюдки не покалечили его, Малыш нокаутирует противника.

— Вам виднее. По-вашему, он способен отправить в нокаут такого быка?

— Вы видели Малыша во время прошлого матча? — улыбнулся обозреватель. — Арти Старр был громилой не хуже чемпиона. Однако Боло нанес ему три хука правой так быстро, что второй и третий угодили в подбородок Старра, прежде чем он успел отлететь к канатам. Секундантам понадобилось десять минут, чтобы привести его в чувство.

Телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть.

— Должно быть, они держали Малыша совсем рядом, — сказал Эллери.

— Лучше вы возьмите трубку.

Эллери подбежал к телефону.

— Это Квин. Кто говорит?

— Сэм! — послышался рев Сэма Пью. — Слушай, сынок…

— Погодите. Сначала пароль.

— О! Солнечное сплетение. — Эллери с облегчением кивнул. — Малыш вернулся, Эллери, и готов к бою! — ликовал скотопромышленник. — Отдайте Джекмену деньги. Увидимся у ринга! — В трубке послышался щелчок.

— О'кей? — улыбнулся седовласый мужчина.

— Да. Теперь можете получить это. — Взмахнув телефонной трубкой, Эллери ударил седого человека над левым ухом и открыл дверцу стенного шкафа, прежде чем тот рухнул на ковер. — Так вот где он вас спрятал, — весело обратился Эллери к связанной фигуре с кляпом во рту, лежащей на полу шкафа. — Сейчас мы снимем эти веревки, мистер Джекмен, и разберемся с этим мерзавцем.

Пока настоящий Сайм Джекмен стоял над распростертым на ковре человеком, Эллери запихивал деньги назад в портфель.

— Это похититель? — спросил репортер без всякой враждебности.

— Нет, — ответил Эллери. — Он не мог быть похитителем, так как банда освободила Малыша, когда этот человек подал сигнал. Но я знал, что он связан с ними. Когда они сказали вам, что я должен принести выкуп, вы упомянули, что мы с вами незнакомы, верно? Так я и думал. Это подало нашему другу идею. Он засунул вас в шкаф, а когда я принес ему выкуп, думая, что он — это вы, решил надуть своих дружков и сбежать с деньгами.

— Но как вы догадались, что он — это не я? — осведомился обозреватель.

— Он сказал, что во время поединка со Старром Боло отправил его в нокаут тремя хуками правой. Едва ли вы бы стали ведущим спортивным обозревателем Западного побережья и общенациональным экспертом по боксу, Джекмен, не зная, что в боксерском лексиконе нет такого понятия, как хук правой. Эквивалентом хука левой для боксера-правши служит кросс правой.

— Любитель, — усмехнулся репортер, отбирая у гангстера оружие, когда тот шевельнулся. — Но я не знаю, Квин, что делать с выкупом. В конце концов, остальные члены банды сдержали слово и вернули Малыша. Я должен сдержать свое обещание и отдать им деньги или же выходка этого мошенника освобождает меня от обещания?

— Хм! Симпатичная этическая проблема. — Эллери посмотрел на часы и нахмурился. — Мы пропустим матч, если не поторопимся! Знаете что, Сайм, мы передадим выкуп высшим властям. — Эллери усмехнулся и поднял телефонную трубку. — Администрация? Пожалуйста, пришлите двух надежных копов для охраны и соедините меня с ближайшим офисом ФБР.

Для нормального рта вкус убийства отвратителен. Но Эллери — эпикуреец в подобных вещах и утверждает, что некоторые из его дел обладают ароматом, приятным для языка. К подобным опасным деликатесам он причисляет дело трех вдов.

Две вдовы были сестрами: Пенелопа, для которой деньги не значили ничего, и Лайра, для которой они означали все, поэтому каждой требовалось изрядное их количество. Обе рано похоронили своих расточительных мужей и вернулись в отцовский особняк на Марри-Хилл, как все подозревали, с облегчением, ибо старый Теодор Худ был богат и щедр к дочерям. Однако вскоре после того, как Пенелопа и Лайра вновь заняли свои девичьи ложа, Теодор Худ во второй раз женился на леди, обладавшей весьма сильным характером. Встревоженные сестры немедленно вступили в битву с мачехой. Попавший под перекрестный огонь старый Теодор жаждал только покоя и со временем обрел его, оставив в доме трех вдов.

Однажды вечером, вскоре после смерти отца, слуга позвал пухлую Пенелопу и тощую Лайру в гостиную, где их ожидал мистер Стрейк — семейный адвокат.

Самые обычные фразы мистера Стрейка, казалось, слетали с уст судьи, но этим вечером он произнес: «Пожалуйста, сядьте, леди» настолько зловещим тоном, что речь, похоже, шла о преступлении, караемом виселицей. Леди обменялись взглядами и отклонили предложение.

Через несколько минут высокие двери со скрипом открылись, и в комнату вошла Сара Худ, опираясь на руку семейного врача, доктора Бенедикта.

— Сначала пусть говорят доктор Бенедикт и мистер Стрейк, — промолвила миссис Худ, окинув падчериц презрительным взглядом, — а потом буду говорить я.

— На прошлой неделе, — начал доктор Бенедикт, — ваша мачеха пришла ко мне для полугодового обследования. Учитывая возраст, я нашел состояние ее здоровья более чем удовлетворительным. Однако на следующий день она заболела — впервые за восемь лет. Я подумал, что она подхватила кишечную инфекцию, но сама миссис Худ поставила себе совершенно иной диагноз. Мне он показался фантастичным, но она настояла, чтобы я произвел определенные анализы. Я сделал это и выяснил, что она права. Ее отравили.

Пухлые щеки Пенелопы медленно порозовели, а худые щеки Лайры побледнели.

— Думаю, вы поймете, — продолжал доктор Бенедикт, обращаясь к пространству между сестрами, — почему я должен предупредить вас, что теперь я буду обследовать вашу мачеху ежедневно.

— Мистер Стрейк, — сказала старая миссис Худ, кивнув адвокату.

— По завещанию вашего отца, — резко заговорил мистер Стрейк, также адресуясь к равноудаленной от сестер точке, — каждая из вас получает маленькое содержание с дохода от недвижимости. Основная часть этого дохода достается вашей мачехе, покуда она жива. Но после кончины миссис Худ вы наследуете около двух миллионов долларов в равных долях. Иными словами, вы обе — единственные во всем мире, кто выигрывает от смерти вашей мачехи. Как я уже информировал миссис Худ и доктора Бенедикта, если судьба не предостережет вас от повторения попытки убийства, я посвящу остаток жизни тому, чтобы вы были наказаны по всей строгости закона. Фактически, я посоветовал миссис Худ немедленно обратиться в полицию.