Его Светлейшее Высочество князь Малко Линге смотрел на Босфор. С третьего этажа отеля Хилтон вид был великолепным. Азиатский берег освещали первые огни. Без конца проплывали суда. Большой советский нефтяной танкер, две ржавых греческих посудины, панамское судно, старый югославский баркас, груженный лесом, и более мелкие суда.

Между Черным и Мраморным морями велась непрерывная торговля, вот почему за Босфор, за этот узкий проход длиной в пятнадцать километров, с XIII века велись войны.

Малко вздохнул. Этот вид напомнил ему реку, которую он любил больше всего, – Дунай. Он любовался им с башен своего замка. Сегодня князь остановился в банальном номере отеля без всякого микроклимата.

Он прибыл час назад. Все его вещи были в безупречном порядке. Четыре одинаковых темно-серых костюма, немного рубашек и белья. Ему ужасно не нравилось часто переодеваться.

За двадцать лет своей профессии он находился в Турции во второй раз. Но его необыкновенная память сохранила все воспоминания. Он до мельчайших подробностей мог бы описать старые деревянные дома, стоявшие на авеню, где теперь построили Хилтон.

Он слегка поморщился при мысли о работе, которую ему предстояло выполнить. Опять проблемы, не представлявшие никакого интереса. Впрочем, за почти четверть века своей работы в качестве секретного агента он никогда по настоящему не интересовался драмами, в которых принимал участие.

По настоящему Малко интересовало только одно – его замок.

Он отошел от окна взглянуть на панорамную фотографию замка длиной в метр, которую вынул из чемодана и водрузил на стол. Это был его “Schloss”, исторические владения Линге, в которых он окончит свои дни. Двадцать лет весь свой заработок он вкладывал в старые камни. Ему удалось восстановить оружейную, салоны и западную башню.

Это все, что досталось ему по наследству за семнадцать поколений благородных феодальных предков. Он был германским князем Священной Римской империи и Светлейшим Высочеством.

Поначалу титул производил впечатление на американских друзей из ЦРУ, но Его Светлейшее Высочество действительно оказалось слишком длинным. Его стали называть просто SAS. Большинство из тех, кто его так называл, даже не догадывалось о том, что скрывалось за этой аббревиатурой.

У него было столько других дел! Подрядчик, работавший практически только на него, уточнил, что крышу надо закончить до зимы, и обойдется она в 50 000 тысяч долларов.

Поэтому он и был в Турции. Как только замок будет реставрирован, ему следовало придать первозданный вид. А это было не так-то легко: невинные владения Линге разделяла граница между Австрией и Венгрией.

Замок находился на австрийской территории, а парк – на венгерской. Вокруг водяных рвов земли было не больше, чем вокруг обычных пригородных домиков.

При этой мысли Малко охватывала благородная ярость. Нужна была другая война, в результате которой граница изменится, и он сможет полностью вернуть себе родовое поместье. В другие времена конфликты разгорались и из-за более мелких причин. Атомное оружие все испортило.

Он посмотрел на себя в зеркало. Отражение понравилось ему. Безупречная прическа и две складки вокруг рта придавали ему высокомерный вид. Особенно исключительные глаза – глаза цвета чистого золота. Глаза, как у крупного хищника. Иногда они становились зеленоватыми, что не предвещало ничего хорошего.

В ЦРУ его порой называли IBM из-за необыкновенной памяти. Он мог пересказать книгу, которую прочел лишь дважды, или узнать кого-нибудь спустя десять лет, после того, как видел его всего двадцать секунд.

Удовлетворенный Малко вернулся к окну. Он забавлялся тем, что считал выстроившиеся вдоль Босфора мечети, как вдруг чей-то крик заставил его поднять голову.

Темная масса неслась прямо на него. Кто-то выпал из окна несколькими этажами выше. Мужчина с искаженным от ужаса лицом пролетел в нескольких сантиметрах от Малко. Его крик прозвучал в наступающем вечере, как вой сирены.

SAS вдруг почувствовал себя очень усталым. Он узнал в мужчине того, с кем должен был встретиться завтра – капитана Кэрола Ватсона.

Длинный черный кокон быстро погружался в голубые воды Мраморного моря. Перископы «Мемфиса» какое-то время следили за пенным следом, который вскоре быстро исчез.

На мостике сопровождавшего «Мемфис» судна «Скайларк», которое специализировалось на эскорте подводных лодок, лейтенант Боб Райдел включил радиотелефон связи с «Мемфисом». В наушниках тотчас раздалось потрескивание сигнала оповещения, потом послышался приказ капитана Харви:

– Dive, dive[1].

Райдел взял микрофон.

– Харви, Харви, как меня слышите?

До лейтенанта сразу донесся сильный и ясный голос Харви.

– Пять на пять. Двигаемся в направлении восток-север-восток. Скорость максимальна. Глубина максимальна. Поднимемся на поверхность в конце дня. Каждые четверть часа буду посылать вам «Гертруду». Over[2].

– О’кей. Вас понял. Over.

«Скайларк» шел полным ходом. Погода была великолепной. Ни единого облачка, только мерное покачивание волн. Расслабившийся Райдел закурил сигарету. В конце концов, в этих маневрах не было ничего неприятного. Какое приятное ощущение находиться на этом небольшом корабле и чувствовать себя под защитой всего 6-го флота Соединенных Штатов. Он посмотрел на горизонт.

Между турецким берегом и его кораблем вырисовывался плоский серый силуэт «Энтерпрайза» – самого крупного авианосца флота. Вокруг, в грациозном балете хорошо выдрессированных сторожевых собак, сновали тяжелые истребители, плавучие базы, эскадренные миноносцы.

С ревом пролетел оранжевый вертолет. Он обеспечивал связь между кораблями.

Вдруг Райдел почувствовал чье-то присутствие. Он обернулся. Ему улыбался белокурый загорелый офицер.

– Ватсон, что ты тут делаешь? Тебя забыли!

Ватсон рассмеялся и покачал головой.

– Нет-нет. Но мое место заняли. Какой-то тип в штатском из Вашингтона. Он хотел провести эксперимент с гидролокатором. Тем лучше. День я проведу на солнце, а вечером вернусь домой.

Офицер Кэрол Ватсон был ответственным на борту «Мемфиса» за гидролокатор – электронное оборудование, способное обнаружить приближение других надводных или подводных кораблей.

Затрещал радиотелефон.

– Говорит Харви, – послышался отчетливый голос капитана. – Двигаемся с максимальной скоростью и прошли отметку «G». Все нормально. Over.

– Понял. Over.

Райдел представил себе капитана Харви у приборного щитка в просторной рубке в окружении трех рулевых. Ему, Райделу, хотелось бы быть подводником. К несчастью при его поступлении на службу в ВМС США, он был зачислен в «охотники» за подводными лодками.

– Что это за отметка «G»? – спросил Ватсон. – Почему он ясно не сказал, на какой они глубине?

– А русские? Ты что, хочешь, чтобы мы выдали им и план корабля? Не забывай, что мы в пятистах километрах от Севастополя, и у них наверняка подслушивающие устройства на всех корытах-траулерах, которые ходят по Босфору. Подожди, сейчас скажу.

Он быстро сверился с таблицей.

– 250 метров. Он может погрузиться еще глубже.

Ватсон задумался. Это правда, «Мемфис» был еще самым засекреченным кораблем в ВМС США. Подводная атомная лодка, восьмая по счету, принятая на вооружение. Она была предназначена исключительно для обнаружения вражеских подлодок и охоты за ними. Кроме длины, которая составляла 83 метра, и радиуса действия примерно в 100 000 километров остальные ее тактико-технические характеристики были засекречены. О ней было известно только то, что это – самая быстрая из всех подводных лодок, которая совершенно бесшумно погружалась намного глубже.