– Вы уверены, что это Хелмс, Эрнст Хелмс?

– Да. Я только что проверил в авиакомпании. А что?

Немец проигнорировал вопрос.

– Пожалуйста, оставьте мне ваш номер телефона. Я вам перезвоню.

– Возникла какая-то проблема?

– Я должен кое-что проверить. Прошу вас, оставьте ваш номер.

Британский чиновник выполнил просьбу и положил трубку, совершенно сбитый с толку.

Десять минут спустя, в полутемном офисе, глубоко в недрах комплекса зданий федерального правительства в Бонне, рядовой чиновник Хорст Цайтнер повесил трубку и резко выпрямился в кресле возле письменного стола. Невидящими глазами он уставился на убогую стену, украшенную несколькими дипломами, чувствуя себя оглушенным. Все его усилия скрыть происшедшее в Баварии рассыпаются в прах.

«Нет, – поправил Хорст сам себя, – уже рассыпались в прах! Произошло наихудшее!» Чашка свежесваренного кофе стояла перед ним на столе, и молоденькая брюнетка, его помощница, сидела на диване в ожидании инструкций, но чиновник ни на что не обращал внимания. В течение стольких часов он форсировал тайные поиски особо опасного человека на территории Германии. С огромным риском для своей карьеры он вышел за рамки полномочий и попросил полицию обследовать скоростные шоссе, ведущие к главным аэропортам. Поиски сконцентрировались в Штутгарте, где обнаружился заказ на обратный билет в Соединенные Штаты на вечерний рейс. Хорст сообщил всем, что речь идет о национальной безопасности, и потом, когда все возможности сбежать из Штутгарта были перекрыты, Цайтнер, нервничая, сидел и ждал, но был уверен, что профессор Эрнст Хелмс не сможет ускользнуть.

Но тот сделал это! Эрнст Хелмс решил полететь более ранним рейсом и потому отправился во Франкфурт! Другая авиакомпания согласилась принять его билет. Там же нашли его машину, взятую напрокат.

Цайтнер злился на самого себя. Он не подумал об остальных аэропортах, а следовало бы. Но вдруг чиновник понял, что ему не остается ничего другого, как информировать министра. Надо было это сделать много часов назад. Шансов скрыть поиски больше не осталось, но не нужно сюда впутывать Великобританию.

Если эпидемия гриппа вспыхнет в Англии и убьет сотни британцев из-за того, что Германия не предупредила их об этом, разразится дипломатический пожар, достаточно сильный для того, чтобы в нем сгорела его карьера. Это проблема его страны, и Германия обязана сдержать эпидемию в рамках собственных границ при помощи строгих мер.

Иначе говоря, Хелмсу нельзя позволить приземлиться в Англии, ни живому, ни мертвому.

Цайтнер вздохнул и быстро протянул руку к телефону, чувствуя, как холодный комок страха опускается к желудку. Время идет, и он теряет контроль за происходящим.

Дрожащими руками Хорст Цайтнер торопливо набрал номер. Министру придется немедленно предупредить британцев.

В то же самое время в салоне рейса 66 выбившаяся из сил стюардесса и доктор-швейцарец решили, что у Эрнста Хелмса снова появилась надежда. Сердце опять начало биться, пусть слабо и неровно, но различимо. Может быть, он все-таки справится!

– Но только в том случае, – предупредил врач, – если в течение следующих нескольких минут мы сможем передать его в руки медиков, располагающих соответствующими приборами.

Доктор несколько раз сменял Бренду Хопкинс, когда та делала искусственное дыхание, но стюардесса приняла на себя основной удар и теперь сидела на полу, растрепанная, закрыв глаза, она держала голову профессора у себя на коленях, а одну ладонь на его обнаженной груди, пытаясь заставить сердце больного продолжать биться.

Все случившееся выглядело нереальным и глубоко пугающим. Оказание первой медицинской помощи оказалось куда более страшным, чем она себе представляла. Возможно, в конце концов, она не создана для карьеры медика. Слава Богу, что настоящий врач находился рядом и давал ей указания.

Бренда открыла глаза и вгляделась в лицо потерявшего сознание человека.

– Прошу тебя, Господи, – пробормотала она, – позволь ему жить!

Барб Роллинс, старшая стюардесса, взяла трубку внутренней связи и доложила в кабину пилотов о последних событиях. Ее удивило то, что ответили оба пилота сразу. Она различила напряжение в их голосах. Джеймс Холлэнд поблагодарил ее, отключился и повернулся к Роббу, чтобы продолжить начатый спор. Лондон лежал в тридцати милях к югу, и Дик Робб хотел, чтобы они пролетели над Ла-Маншем и слили горючее для облегчения самолета.

– У нас нет времени, – ответил ему Холлэнд. – На борту умирающий.

Робб сердито покачал головой.

– Ты собираешься посадить перегруженный самолет ценой в сто шестьдесят миллионов долларов под предлогом, что можешь спасти жизнь пассажира? Мы должны облегчить вес лайнера перед посадкой. Мы обязаны слить горючее согласно инструкции.

Холлэнд взглянул на него, пытаясь определить глубину решимости проверяющего по его красному лицу и углу наклона головы. Посадки самолетов с перегрузкой были запрещены, за исключением крайней необходимости. Но сейчас такая необходимость возникла, и если касание будет достаточно мягким, то с точки зрения прочности конструкции это не имело большого значения.

К тому же за все отвечает Робб.

– Ты можешь не соглашаться со мной, Дик, но таково мое решение. Я начну снижение по триста футов в минуту. Самолет не испытает перегрузок.

Голос Робба, раздавшийся в ответ, дрожал от напряжения.

– Нам придется обратиться в инспекцию по «тяжелым» посадкам, а на это уйдут часы!

Холлэнд выпрямился и покачал головой.

– Ладно, хорошо! Тогда что ты предлагаешь? – Мысль о том, что придется тридцать минут мотаться кругами, чтобы слить топливо на десятки тысяч долларов, пока пассажир умирает, казалась идиотской.

Робб отреагировал так, словно его стегнули кнутом. Холлэнд сваливает всю ответственность на него. Дик тут же повернулся к Холлэнду и поднял обе руки.

– Ну уж нет, не выйдет, капитан Холлэнд. Я оцениваю твои решения. Ты хочешь посадить перегруженный самолет, вместо того чтобы слить горючее? Так действуй!

– Но ты расписывался за самолет, – напомнил Холлэнд, намеренно не повышая голоса.

– Но ты пилот, ведущий самолет, и я не принимаю вместо тебя решений! – последовал немедленный ответ Робба.

Холлэнд снова повернулся к Роббу, нагнулся над центральной приборной панелью и посмотрел прямо в глаза молодому пилоту.

– Тогда будь добр заткнуться и прекрати дергать меня!

Главный диспетчер Лондонского командно-диспетчерского пункта подошел незамеченным к своему сотруднику, принявшему рейс 66 от Лондонского центра управления воздушным движением. Диспетчер дал указание снижаться до пяти тысяч и повернуть на сто восемьдесят градусов. «Боинг-747» будет следующим самолетом, который сядет в Хитроу. Другие самолеты убрали с его пути, и служащий знал, что пожарная и санитарная машины уже ждут на посадочной полосе. Штатные посадки не являлись чем-то совершенно необычным, но когда это делалось по медицинской необходимости, то всех объединяла одна цель. Диспетчер полностью сконцентрировался на том, чтобы посадить американский самолет как можно скорее, и неожиданное похлопывание по плечу заставило его подскочить.

Он развернулся, собираясь наорать на любого, кто бы это ни был, и обнаружил перед собой начальника.

– Где «Квантум»? – спросил главный диспетчер.

– Я развернул его на глиссаду[6], – ответил диспетчер, молясь про себя, чтобы начальник был настолько любезен, чтобы наблюдать молча.

– Переведи его в режим ожидания и попроси капитана связаться с нами на частоте, которую его авиакомпания использует для связи в Майами, штат Флорида. – Он протянул диспетчеру клочок бумаги с написанными на нем цифрами «124.35». – Не произноси этих цифр вслух, – добавил он.

Диспетчер чуть покачал головой, сосредоточился на своем экране, потом оглянулся на начальника и снова вернулся к монитору. Он, должно быть, что-то не так понял.