— Хорошо, — наконец, ответил Андрей. — Я проведу тебя. Только прошу, не облажайся. Второго раза мне не простят.

— Не облажаюсь, — пообещала я, а Ника улыбнулась как-то странно, словно ждала, когда он согласится. Ждала ли? Предвидела? И как они вообще это делают — узнают будущее? Является ли оно обрывочными видениями, как мне, приходит ли во сне или постоянной картинкой маячит на задворках сознания?

Спрашивать я не стала. Не до того было, да и какая разница? Все равно это больше проклятие, чем дар. Иногда будущего лучше не знать…

Мы притормозили у знакомых ворот. Воспоминания часто приходят неожиданно и сбивают с толку. Мои поджидали у калитки, спрятались в кустах сентябрины и набросились на меня, как только я вышла из машины. За кованым забором кипела жизнь. Дождь закончился, и пожилая женщина гуляла с детьми — двое, в ярко-синих плащах, играли на детской площадке, а третьего она методично покачивала в коляске, что-то напевая себе под нос. Молодая и стройная шатенка развешивала белье на сушке. Охотник, тот самый, которого Влад так внезапно усыпил, разговаривал с кем-то по телефону, сидя на окрашенных перилах крыльца. Он смешно болтал правой ногой, уперев левую в пол, и казалось, что качнись он хоть на градус, свалится в кусты. Не свалился. Завидев нас с Андреем, насторожился, отрывисто сказал что-то в трубку и убрал мобильный в карман.

— Я очень рискую, — шепнул Андрей мне на ухо и сжал мой локоть. Довольно сильно сжал, к слову, и я поморщилась.

— Знаю, — ответила так же шепотом. — Все получится, Ника подстрахует.

Ника уехала раньше. Вернулась домой и ждала нас. Во всяком случае, мне хотелось так думать. Хотелось надеяться, что Глеб в чем-то ошибся, и ясновидица не предаст.

— Очень на это надеюсь. А теперь… если умеешь, играй, Полина.

Охотник во дворе сказал что-то ясновидцам. Они покосились на нас с опаской, затем девушка бросила белье в таз и побежала в дом, а женщина принялась собирать детей.

Они боялись. Несмотря на то, что дом охранялся, как лучшая тюрьма, а Гектор был сильнейшим ясновидцем в мире, они все еще боялись меня. Считали врагом. Той, что может лишить каждого из них разума.

Что ж, я люблю удивлять! Я глубоко вздохнула и позволила Андрею вести себя. Тут он главный, а я обвиняемая. Эту роль я привыкла играть, справлюсь.

Калитка жалобно всхлипнула, тень ее метнулась к нашим ногам, словно молчаливый страж, и мы шагнули внутрь. Витая дорожка, мощенная плиткой, по которой скользили кроссовки, мокрые клумбы с яркими бутонами, брошенное в песке ведерко с пасочкой. Мы в детстве готовили с помощью таких пирожки и продавали их в магазине, а деньгами нам служили сорванные с ближайшего тополя листья.

Охотник ждал нас у входа. Приосанился, сложил руки на груди и выглядел отнюдь не дружелюбным. Прожигал меня ненавидящим взглядом а-ля «Явилась? Ну-ну!». По позвоночнику пробежала противная дрожь, в голове зароились сомнения.

Андрей же выглядел уверенным. Подошел к охотнику и, не отпуская моего локтя, протянул руку в приветственном жесте.

— Привет, Игорь. Гектор у себя?

Лицо Игоря посветлело, на нем даже наметилась доброжелательная улыбка, которая тут же померкла, когда он перевел на меня взгляд.

— У себя. Случилось чего?

— Звоночек от Вероники. Похоже, я нашел ту, кого Гектор искал много лет.

— Ту, что Лиду того? Так это… Гектор вроде сам… ну, ты понял. — Он еще раз посмотрел на меня злобно и замолчал. Порыв ветра рванул ветви, и с них посыпались холодные, противные капли — прямо мне за шиворот. Я поежилась. Белье на сушилке взвилось и спуталось, слиплось влажными боками.

— Это Стейнмод, что ли? — насмешливо спросил Андрей и выпихнул меня вперед. — Очевидно же, что он ее выгораживает. Они любовники, она — скади. Все сходится. Но Вероника всегда видит точно, ни одной промашки. Или сомневаешься?

— Я… ну не знаю… Столько лет прошло.

— И, тем не менее, остатки кена не затрешь!

Охотник несколько секунд молчал и о чем-то сосредоточенно думал, а затем снова посмотрел на меня, и, уверена, если бы взглядом можно было убить, я бы упала замертво на мокрую плитку у крыльца. Но увы, охотники убивают лишь одним способом, а на моей жиле печать Арендрейта, так что ему ничего не светит, вот совсем.

— Проходи, — процедил он и отступил в сторону, открывая нам путь в дом.

Ступеньки скрипели под ногами. Семь шагов наверх, деревянные половицы, совсем недавно выкрашенные темно-коричневой краской, перила. Дверь. Она поддалась сразу, впуская нас в теплую, пахнущую кофе веранду.

Сердце гупало, в ушах шумело, и если бы я могла сейчас вцепиться в Андрея, непременно сделала бы это, несмотря на дискомфорт. Но я не могла у меня была другая роль. Роль загнанной зверушки, попавшей в западню, с испуганным взглядом и трясущимися руками. Что ж, это мне даже играть не придется — настолько я волновалась. Мне нужно не просто все сделать, но сделать правильно. Я сюда не только Эрика пришла выручать, есть другие люди, которые мне дороги и которых хотелось бы спасти.

Только бы Ника не подвела…

А потом Андрей распахнул дверь в гостиную и втолкнул меня внутрь. Выпустил. На миг я потеряла равновесие, качнулась и чуть не полетела на пол, прямо под ноги тому, кого собиралась обмануть. Гектор стоял близко и улыбался.

— Припоздали вы что-то, — произнес спокойно, и в груди у меня образовался ледяной ком отчаяния. Неужели Ника предала? Неужели…

Позади ясновидца бледной тенью стоял Эрик. Мы встретились взглядами, и я впервые подумала, а вдруг то, что говорили Влад с Дашей хоть на толику правда? Вдруг он сейчас настолько разозлится, что для него перестанет иметь значение спасение чьей-то там жизни? Особенно, если это жизнь той, которая ослушалась… Я заставила себя собраться и вновь посмотреть на ясновидца — с ним во всяком случае все понятно.

— Я к тебе с подарком, — холодным тоном, невозмутимо сказал Андрей и шагнул вперед. Эрик дернулся в сторону, и страх заполонил меня всю — от макушки до пяток. Но он остался стоять на месте, молча, за спиной у того, кто здесь главный.

— Вот как? — невозмутимо улыбнулся Гектор и еще раз окинул меня насмешливым взглядом. — Уверен, что он мне нужен?

— Слышал, ты искал ее много лет.

— Ее я не искал, — раздраженно ответил ясновидец, и веселость его как ветром сдуло. — К чему этот концерт, Андрей? Что ты думаешь, это поменяет?

— Вероника пришла ко мне. Она утверждает, что именно эта девушка выпила твою дочь.

— Она не делала этого, — покачал головой Гектор. — Лидия выпита давно и не ею.

— Вероника утверждает обратное. Это уже личное. — Андрей опустил голову, словно ему скорбно было признавать слова, которые приходилось говорить. А затем повернулся и взглянул на меня исподлобья, и я увидела охотника, которого впервые встретила в квартире с незаконченным ремонтом, рядом со связанным Глебом и напуганной Ритой. Злого. Разочарованного. Готового убить. — Мне нужно знать.

Амулет Эрика опалил кожу, и я была рада, что они не видят другой — тот, что смастерил для меня Барт. На действии которого держится наш незамысловатый обман. Другим способом я к Лидии не приближусь — Гектор не позволит. Эрик не позволит. А раскрывать карты раньше времени не хотелось.

Ясновидец пожал плечами.

— Позови Нику, — велел охотнику, охраняющему вход, который неслышно скользнул у нас из-за спин и быстро поднялся по лестнице наверх.

— Лидия тоже пусть придет, — бесцеремонно сказал Андрей. — Хочу видеть это сам.

Гектор вздохнул, и на скулах у него заиграли желваки. Он злился, как обычно злится человек, которому лезут в душу и трогают личное, то, что он никому не открывает и не показывает.

— С каких пор ты смотришь за скади? — угрожающе тихо спросил Эрик. За его видимым спокойствием крылась ярость — бурлящая, дикая, неконтролируемая. И если она вырвется наружу, всем будет плохо.

— Тебя не должно это волновать, зверь, — холодно ответил Андрей. — То, что ты ночуешь в этом доме, не делает тебя подобным нам.