Из Италии Кальвин еще раз отправляется в свой родной город, где окончательно приводит в порядок свои домашние дела, и отсюда думает пробраться в Базель, чтобы поселиться в нем навсегда. Но в это время, по случаю войны, пройти через Лотарингию было невозможно. Пришлось сделать обход на Савойю, и таким образом Кальвин проездом попал в Женеву.

Ее история, оригинальное политическое устройство; характер города и населения; патриотизм жителей. – Политика Савойского дома и борьба с Савойей. – Союз с Берном и начало реформации. – Гильом Форель – первый женевский реформатор. – Женева становится независимой и протестантской. – Внутреннее состояние города по окончании борьбы

На южном берегу прелестного Леманского озера, утопая в зелени, увенчанный сверкающими вершинами Альп, расположен тот город, которому суждено было сделаться новым центром религиозного движения, оплотом реформации. Город этот принадлежит к числу древнейших в Европе. После распадения монархии Карла Великого в Женеве наступает продолжительный смутный период, в течение которого в ней непрерывно происходит борьба двух властей, – с одной стороны, женевских графов, которые в XIV веке уступают свои права герцогам Савойским, а с другой, – епископа, который, благодаря частой смене светских властей, успел и сам приобрести довольно значительную светскую власть.

В этой борьбе принимает участие и женевская община. Помогая то той, то другой стороне, она приобретает все более И более привилегий, пока наконец не разрастается сама в такую силу, с которой приходится считаться остальным. В конце концов власть в Женеве оказывается распределенной следующим образом. Епископ в одно и то же время и духовный, и светский государь. Он избирается соборным капитулом и дает при избрании торжественную присягу защищать все права и обычаи граждан. Он имеет право назначать подати, чеканить монету. При нем находится совет, члены которого избираются из среды соборного капитула и которому принадлежит суд в важнейших гражданских делах. В уголовных делах епископу принадлежит только право помилования. Рядом с епископом существует власть савойского графа (потом герцога), который передает ее своему наместнику, “вице-дому”. Последнему принадлежит только исполнительная власть.

Но, несмотря на присутствие этих двух властей, и самая община пользовалась обширными правами. Устройство ее было чисто демократическое. Два раза в году, при звуках большого колокола в соборе Св. Петра, все главы семейств собирались на генеральное собрание граждан. Это общее собрание (conseil general) избирало четырех синдиков и казначея, издавало эдикты, обсуждало союзы и назначало цены на вино и зерновой хлеб. Синдики, избиравшиеся только на один год, считались настоящими представителями муниципальной самостоятельности перед епископом и графом, которые должны были приносить им присягу в охранении прав и свободы города. Им принадлежало право произносить приговоры по особенно важным уголовным делам; они одни могли присуждать к темнице, пытке, которая, впрочем, употреблялась очень редко и в легкой форме, и к смертной казни. Рядом с ними находился “малый совет”, состоявший из казначея и двадцати назначенных ими членов, заведовавших всеми городскими делами. В более важных случаях приглашались для совещаний представители городских кварталов и наиболее уважаемые граждане; из них со временем образовался “совет шестидесяти”, контролировавший членов малого совета. Но в вопросах первой важности созывалось генеральное собрание всех имеющих право голоса граждан, и решения этого собрания были обязательны для всех, даже для епископа. Впоследствии “совет шестидесяти” был заменен “советом двухсот”.

Это своеобразное политическое устройство, дававшее гражданам Женевы такую редкую свободу самоуправления, служило вместе с тем залогом ее процветания. В конце XV века Женева представляла собой обширный богатый город с величественными башнями и воротами, с многочисленными церквами и монастырями. Множество духовенства, богатое савойское и бургундское дворянство, собиравшееся сюда из своих замков, чтобы наслаждаться прелестями городской жизни, сообщали городу блеск и оживление. Но более всего содействовал процветанию Женевы торговый и промышленный дух жителей. Уже самое положение Женевы было как нельзя выгоднее для процветания города. Женева служила обширным рынком, на котором Германия, Франция и Италия обменивались своими продуктами. Наплыв иностранцев был так велик, что они иногда даже становились в тягость городу. Многие иностранцы приобретали права гражданства, и таким образом население постоянно обновлялось свежею кровью. Этот непрерывный приток новых сил содействовал отчасти и тому, что и сами формы общественной жизни не могли подвергнуться застою. В Женеве не было резко разграниченных классов населения. Каждый гражданин имел доступ ко всем должностям, и часто случалось, что дети новопоселившихся семей достигали высших должностей.

Что особенно поражало иностранца, приехавшего в Женеву, – это необыкновенное трудолюбие ее населения. Целый день в городе раздавалось визжание пил, стук молотков и других рабочих инструментов. Среди ремесленников было много богачей, произведения которых были известны на всех европейских рынках. Самые уважаемые граждане, члены первых семей в городе, часто занимались каким-нибудь ремеслом или торговлей. Последняя служила главным источником благосостояния жителей. Женевские купцы пользовались репутацией безусловной честности. “Слово женевца, – говорили в то время, – стоит золота саксонского курфюрста”.

Положение Женевы на рубеже трех стран, обуславливавшее непрерывное скрещение рас, отразилось, конечно, и на характере ее жителей. Тип женевского гражданина того времени был так же оригинален, как и политическое устройство города. В нем сочетались легкость и подвижность француза, трудолюбие и любовь к порядку немца, художественный вкус и юмор итальянца. Деятельный и пунктуальный в делах, женевец отличался веселым открытым обращением, был гостеприимен, остроумен, любил предаваться удовольствиям, но был более восприимчив и к наслаждениям духовного свойства. Городские празднества отличались не только внешним блеском, но и художественным вкусом и привлекали ежегодно многочисленные толпы народа из других городов. Особенную любовь граждане Женевы питали к театральным представлениям. Ни одно торжественное празднество не обходилось без них. В городском театре часто разыгрывались пьесы, сочиненные простыми ремесленниками. Образование также было в почете. В то время, как до реформации в могущественном Берне не было ни одной типографии, в Женеве их уже насчитывалось несколько. Впрочем, образование жителей отличалось более практическим характером. Особенно развито было знание языков, благодаря обширным торговым сношениям города. В 1429 году один богатый гражданин, Франсуа Версонэ, учредил на свой счет высшую школу “свободных искусств”, в которой обучение было бесплатное и где учащиеся знакомились с Цицероном, Вергилием, Овидием.

Но рядом с этими светлыми сторонами женевской жизни выступали и неразлучные с ними темные стороны. Господствовавшее во всех классах благосостояние породило любовь к роскоши, которая, в связи с легким и подвижным характером населения и постоянным наплывом иностранцев, гибельно отражалась на общественной нравственности. Разврат совершался открыто, и все ограничительные меры городских властей сводились лишь к тому, чтобы по возможности урегулировать его. Страсть к игре также свирепствовала среди жителей Женевы. Часто благодаря этой пагубной страсти целые семейства разорялись в короткое время. Но все эти темные стороны были, в сущности, обычными явлениями всякого большого торгового и промышленного центра. Наряду с печальной легкостью нравов мы видим здесь и черты глубокой религиозности и истинного самопожертвования. Многочисленные храмы, украшенные драгоценными произведениями искусства, более двадцати религиозных братств, члены которых по большей части состояли из ремесленников, частые и богатые пожертвования в пользу церкви – все это, конечно, свидетельствует о религиозном духе, которым было проникнуто женевское население. Но еще более говорят в его пользу многочисленные благотворительные учреждения. При населении приблизительно в 20 – 25 тысяч человек в Женеве было не менее девяти госпиталей для бедных; кроме больниц, здесь имелись и богадельни для стариков, для нуждающихся проезжих, для нищих, старающихся скрыть свою бедность; устроен был даже приют для заброшенных детей. И все эти учреждения, так же как и ученая академия Версонэ, имели церковное устройство.