ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Бордовые «Жигули» неслись по проспекту Арпада, нарушая все правила. Нырнув под мост Арпада, машина выехала на шоссе, ведущее в старинный городок Сентэндре, свернула налево и выехала к уже знакомому нам дому номер четырнадцать в новом жилом квартале Обуды, но с другой стороны, чем обычно. Притушив фары, автомобиль остановился близ телефонной будки, в сотне метров от подъезда. В окнах квартиры Имре было темно.

Впервые за время пребывания в Будапеште Миллс позволил себе показать, что нервничает и он. «Катамаранные близнецы» переругались не на шутку.

— Кретин! Гонишь как сумасшедший! Остановит дорожный инспектор, тогда верный провал. Ему, видите ли, потребовалось провести вечер с дамой! А я ждал его как прикованный в машине.

— Ну и что? Мы прибыли на место вовремя, по инструкции, — не сдавался Саас.

— Надо было одному встретить его в аэропорту, а другому ждать здесь. Все было бы гораздо проще!

— Не моя выдумка этот проклятый богом «Катамаран». Шеф ясно сказал: ни на шаг друг от друга, как сиамские близнецы. — Саас криво усмехнулся. — Недаром он приставил к нам соглядатая. Вспомни случай с телексом! Бенкс не доверяет никому. Даже себе готов повесить на хвост шпика!

— Не доверяет? Тогда пусть едет сюда сам, сам все и делает!

Спор оборвался: у подъезда дома остановилось такси, из него вышел Имре. Рассчитавшись с шофером и не дожидаясь сдачи, он торопливо поднялся по лестнице. В окнах квартиры загорелся свет. Видно было, как директор швырнул дорожную сумку в угол, переоделся в домашний халат и прошел в ванную.

Прошло несколько минут, и перед домом остановилось еще одно такси. Водитель в форменной фуражке вывесил на ветровое стекло табличку «В гараж», сунул под мышку небольшую папку и не спеша, как дома, вошел в подъезд.

— Сачкует малый, смылся домой в ночную смену, — заметил Саас.

Шофер поднялся до третьего этажа, остановился и постоял, проверяя, не идет ли кто-нибудь за ним следом. Убедившись, что хвоста за ним нет, он спустился этажом ниже и нажал кнопку звонка у двери. Из-под двери был виден свет. Подождав немного, шофер позвонил еще раз, коротко. Дверь приоткрылась: на пороге стоял Имре.

Шофер тотчас показал красную книжечку.

— От товарища Роны, — шепотом сказал он.

Имре впустил его и захлопнул дверь. Таксист, сняв форменную фуражку, представился.

— Майор Ладани.

Имре пожал ему руку.

— Проходите в комнату. Простите, что встречаю вас в халате, я прямо из ванны. Очень устал в дороге.

— Мы можем говорить открыто, — сказал Ладани. — Теперь здесь уже нет микрофона, через который вас прослушивали. Он в вашем служебном кабинете.

— Значит, я не ошибся. Меня прослушивали! — Имре удивленно взглянул на майора. — Хорошо, но как попал этот микрофон отсюда туда. Это вы перенесли его?

Майор лукаво улыбнулся:

— Ни в коем случае. Это сделали вы сами.

— Шутите?

— В ваш портфель-«дипломат», с которым вы не расстаетесь, был вмонтирован так называемый «клопик», а перед отлетом в Мюнхен вы оставили его на работе, если помните.

— Помню, конечно. Но как им удалось всунуть в портфель эту пакость, если он постоянно при мне?

— Пока не знаем, но скоро будем знать.

— Скоро? Как скоро?

— В самое ближайшее время, заверяю вас.

— Ну а теперь что я должен делать?

— Поскольку ваша квартира и вы сами находитесь под их наблюдением, товарищ Рона просил вас сделать следующее…

Подполковник Рона сидел за своим столом. Прижимая к уху телефонную трубку левой рукой, правой он делал какие-то пометки на настольном календаре.

— Так вы говорите, Форстер был в аэропорту один? — спросил он.

— По всей вероятности, — ответил сотрудник, наблюдавший прилет Имре. — Объект здорово маскировался, видно было, что он не хочет ни с кем встречаться, ни со своими, ни с Имре.

— Где он сейчас?

— Поднялся к себе в квартиру.

— Продолжайте наблюдение! Конец связи.

В углу оживился телетайпный аппарат, прося о приеме.

Рона переключил телефон и сказал в микрофон.

— Клари, телекс!

Клара появилась на пороге и, подбежав к аппарату, подала сигнал: «Передавайте». Аппарат застучал, выдавая текст.

Рона не отрывался от телефона.

— Слушай, Рона. Докладывайте!

— Бела Имре прибыл домой в двадцать пятьдесят пять, — докладывал Салаи. — Вслед за ним подошло второе такси. Водитель находится сейчас у Имре в квартире.

— Оставайтесь на месте, наблюдение за домом Имре продолжать до прибытия смены. Людей у меня пока нет. Потерпите?

— Ничего, все в порядке, начальник. Выдержим! — бодрым тоном заверил Салаи.

— Конец связи! — Рона положил трубку.

Появился Кути.

— Кинофильм готов к просмотру, смонтирован в замедленном темпе. Сейчас принесут аппарат и повесят экран.

Рона показал ему рукой на стул и обратился к Кларе:

— Что на телексе?

— Информация из картотеки. Знаете, кого я фотографировала на кладбище? Это Нандор Саас, собственной персоной!

— Гениально! А я его проворонил, — воскликнул Кути.

— Передали повторно все его данные, но адреса проживания нет по-прежнему, — добавила Клара.

— Не беда, уж теперь-то мы его найдем! — Кути излучал уверенность.

— И передадим прокурору, — добавил Рона. — Только отнюдь не за нарушение правил о прописке!

Подполковник вдруг помрачнел и нахмурился. Он вспомнил о Додеке.

Шофер такси вышел из подъезда, сел в свою машину, включил фары и не спеша отъехал.

Саас и Миллс видели это, но не обратили внимания.

Немного погодя Саас, приникнув к лобовому стеклу, оглядел еще раз окна квартиры директора.

— Он задернул шторы, даже, кажется, погасил свет. Все ясно, наш подопечный улегся спать. Думаю, нам тоже пора последовать его примеру. — Саас взялся за рукоятку двери, собираясь вылезти из машины.

— Ты чокнутый? — Миллс перехватил его руку. — А если улица под наблюдением? Вдруг он все же успел что-нибудь сообщить своему дружку из контрразведки?

— Кто, Имре? Господь с тобой! — Саас усмехнулся. — Наш директор так напуган, что дыхнуть боится.

— Это как сказать! Во всяком случае, покатаемся немного для страховки. Сделаем кружок-другой, а потом уже из окна нашей берлоги убедимся, дома ли он.

Саас тронул машину. Совершив привычный круг вокруг ближнего квартала, они вернулись на прежнее место, только на другую сторону улицы, где стоял дом тетушки Павелец.

В кабинете Роны установили кинопроекционный аппарат, принесли коробки с пленками, повесили экран и объяснили Кути, как пользоваться дистанционным управлением.

Клара распахнула дверь из приемной, объявив:

— Он прибыл!

Одетый в форму шофера такси, не снимая фуражки, в комнату вошел Имре.

Друзья молча обнялись.

— Вот я и здесь, Балинт! — промолвил наконец Имре и поздоровался за руку с Кути.

После того как все разместились в мягких креслах вокруг столика в углу, Клара спросила:

— Чем вас угостить? Товарищ Рона и Кути, конечно, потребуют кофе, а вы?

— А мне что-нибудь освежающее, все равно что, Кларика, — ответил ей Имре и, взглянув на Рону, сказал: — Ты что такой хмурый, Балинт?

— Оттого что виноват. Ты, я вижу, и так порядком измучен, тебе бы выспаться, а я тащу тебя к нам. Да еще контрабандным способом, будто запрещенный товар, — отшутился подполковник, а сам, глядя на Имре, думал: «Да, нелегко далась тебе эта поездка, дружище. Даже постарел как-то».

Всегда жизнерадостный, благодушный, полный юмора и дружеской иронии, тот Имре, с которым они еще так недавно весело катили на «мерседесе» к Додеку, за эти несколько дней словно преобразился. Перед Роной сидел осунувшийся, сгорбившийся пожилой человек с беспокойством, затаенным в глубине глаз.

«Седины тоже прибавилось», отметил про себя Рона, и сердце его наполнилось горечью и злостью.

— Прежде всего о детях. Где они, как они? — спросил Рона. — Ты говорил с ними? Здоровы ли?

— Их держат в загородной резиденции, похожей скорее на замок. Пока с ними ничего не случилось, здоровы.

— Замок? Гм. Об этом замке мы еще поговорим. Продолжай, пожалуйста.

— Оба они понимают, что попали в критическое положение. И все-таки, даже там, — на мгновение глаза Имре загорелись прежним блеском, — это наши дети!

— Конечно, дружище, — понимающе кивнул Рона, хотя не очень ясно понимал, что хочет сказать его друг. — Это же естественно.

— Здесь, Балинт, естественно. Но там! — Имре мучительно подыскивал слова. — Ведь они находятся в таких условиях впервые в жизни! Они под вооруженной охраной, на каждом шагу их провоцируют и запугивают.

Рона опустил голову.

— Мы сидели рядом в замковом парке под присмотром шпика, он стоял в двух шагах от нас. Нора прижалась ко мне и молчала. Габор говорил о всякой всячине, о том, как они путешествовали, что успели повидать в Риме, а потом вдруг сказал: «Мы с Норой догадываемся, что вся эта игра ведется против вас, отец! От вас требуют какой-то мерзости, а мы только орудие в этой игре, средство для шантажа. Вас хотят принудить к чему-то гадкому!» Тут охранник рявкнул: «Говорить только о семейных делах!» Тогда Нора еще крепче обняла меня, поцеловала в щеку и шепнула: «Думай только о себе, береги себя, отец!»

Наступило долгое молчание.

Затем неслышно отворилась дверь, и Клара внесла поднос с кофе и двумя бутылочками прохладительного для Имре. Когда она ставила поднос на маленький столик, чашки и бокалы тихонько звякнули.

Некоторое время спустя Клара убрала посуду и водрузила на столик микрофон, а сама села за письменный стол начальника, поставив перед собой портативный магнитофон.

— Зачем все это? — с удивлением спросил Имре.

— Мозг человека не в состоянии фиксировать все на свете, — пояснил Рона. — В нашем разговоре могут быть мелкие детали, мимолетные оттенки, которые потом забудутся или просто ускользнут от внимания. А они-то, бывает, и имеют решающее значение. Кроме того, при повторном прослушивании записи у нас могут возникнуть вопросы, которые мы упустили или забыли задать сразу.