— Это неважно.

— Только не для меня. — Он закрыл ей рот губами.

Круто выгнувшись навстречу ему, она вскрикнула, когда он склонился к груди, прежде чем заскользить ниже — до тех пор, пока его открытый рот не прижался к самому горячему уголку плоти, пока она не начала стонать и изгибаться под ним. Прервав поцелуи, он отстранился.

— Господи, как ты прекрасна! — выдохнул он, глядя ей в глаза.

Она закинула руки за шею Лукаса и сцепила пальцы. Когда он погрузился в нее, ее вскрик переполнили страсть и боль, а он шептал ей слова утешения. Немного погодя он медленно проник чуть глубже, а затем принялся раскачиваться все сильнее и быстрее — в ритме, древнем как мир.

Крутая волна разбилась о берег с возвышающимся на нем белым особняком, пена и брызги окропили песок, раскатились до самого обрыва.

Чандре казалось, что ее уносит такой же прибой. Ее влекла гигантская волна, поднимаясь все выше, а затем взорвавшись тысячами гейзеров, прежде чем умереть. Потом, когда она лежала, обессиленная в пресыщенном оцепенении безумия и экстаза, под его горячим и влажным телом, распростертым на ней, она слабым движением рук обняла его за талию, провела дрожащими пальцами по влажным волосам, мечтая, чтобы больше он никогда не отпускал ее, а чудесное чувство к нему не иссякало.

Придя в себя, Лукас взял ее на руки и унес к себе в спальню.

Они предавались любви в мраморной душевой кабинке, поскольку об этом Лукас мечтал с тех пор, как увидел Чандру здесь. Под струями теплой воды он прижал ее к стене, вошел в нее и велел крепко обхватить его ногами. Поддерживая ладонями ее ягодицы, он жадно овладел ею во второй раз.

— Об этом я мечтал с первой секунды, как увидел тебя, — простонал он.

Без малейшего колебания она впустила его глубже.

— И я тоже.

Чандре казалось, что она очутилась в центре вращающегося калейдоскопа солнечного света и лучистых сочных красок. А когда все было кончено, возникло не менее острое и совершенно нелогичное знание о том, что сегодня они занимаются любовью не в первый раз.

Но как это могло быть, если она была девственницей?

В изнеможении они заснули, крепко сплетясь телами под одеялом. Посреди ночи Лукас разбудил ее, щекоча мочку уха языком, прокладывая дорожку поцелуев от изящного подъема ступни до изгиба бедра. Но на этот раз их любовь была нежнее и медленнее, а наслаждение стало неописуемо пьянящим. И вновь Лукас забыл о мерах предосторожности.

Когда Чандра проснулась, в окно сочился розовый свет. Как привычно она чувствовала себя в кольце его рук! Она нашла Лукаса, и теперь ее не тревожило забытое прошлое. Она купалась в восхитительном ощущении жизни. Несмотря на бесстыдную наготу, она не испытывала рядом с Лукасом ни тени смущения.

Чандра обвела пальцем вышитый золотой нитью рисунок на тяжелом покрывале, а затем перевернулась на бок, наслаждаясь близостью Лукаса. Его смуглое лицо было расслабленным, почти умиротворенным. Вздохнув, Чандра почувствовала, что тает в потоках жара, исходящего от его длинного тела.

Она вспомнила, как он выглядел вчера ночью, какое пламя бушевало в его серебристых глазах, как чувственно изгибались губы. Но постепенно к ней возвращались реалии их запутанного положения. Поскольку Чандра так хорошо знала его, они должны были встречаться раньше. Однако Лукас клялся, что прежде они не были знакомы.

Он поставил у дома вооруженных охранников. Загадочно беседовал о ней с человеком, голос которого привел Чандру в ужас.

Чрезвычайно осторожно, стараясь не разбудить Лукаса, Чандра выпуталась из его рук и ног и встала с постели. Скользнув в тенистый угол комнаты, к стенному шкафу, она вытащила махровый халат, намереваясь всего лишь вернуться к себе, но, споткнувшись в темноте, ударилась об угол черного полированного стола и увидела полуоткрытый кейс. Чандра уставилась на него, одержимая любопытством, не в силах уйти.

Лукас пошевелился, и ее взгляд метнулся в его сторону. Но веки Лукаса не приподнялись.

Робким движением она открыла кейс.

И ахнула, увидев собственную цветную фотографию. На снимке она положила голову на каменную глыбу, состроив фотографу гримасу.

Где это было? Когда?

Ответа она не дождалась. Даже голубой вспышки. Абсолютно ничего.

Возможно, на фотографии был снят совсем другой человек. Чандра подняла листок, лежащий под снимком.

Это был рисунок карандашом. Чандра вновь узнала себя.

Лукас рывком отбросил покрывало, и Чандра выронила фотографию и рисунок. Обернувшись, она увидела, что Лукас наблюдает за ней. Его серебристые глаза хищно поблескивали в ярком рассветном луче.

— Что ты делаешь?

Вздрогнув от стальной нотки в его приглушенном голосе, она захлопнула кейс.

— Я… я думала, ты спишь, — виновато прошептала она, и ее негромкий голос выдал лишь легчайший оттенок страха.

— И потому решила пошпионить.

— Я шла к себе, чтобы мальчики не застали нас вместе.

— Так оставь мои вещи в покое и уходи, — приказал он, вскакивая с постели.

— Кто я, Лукас?

Он помедлил и наконец выпалил:

— Не знаю, черт побери!

— Не знаешь?

Прежде чем он успел ответить, она повернулась и бросилась бежать, слишком потрясенная его мрачным видом и грубым голосом, чтобы признаться: она видела собственную фотографию, сделанную в другом времени и месте, а еще — свое лицо на рисунке.

Сердито завернувшись в черное вышитое покрывало, Лукас погнался за ней и настиг у двери ее спальни.

— Мальчики! — напомнила она обиженным, сдавленным голосом. — Я не хочу, чтобы они нас услышали.

— Наплевать на них.

— Ты так рассердился?

— Нет, — мягко ответил он, изумив Чандру. — Я сожалею о том, как обошелся с тобой. Просто ты застала меня врасплох.

Замедленными движениями он положил ладони Чандры к себе на плечи и взял ее за талию, притянув к себе ее напряженное, упирающееся тело.

Покрывало упало на пол.

Ей показалось, что она тает от его тепла.

— Выходи за меня замуж, — прошептал Лукас.

— Что?

Как всегда, крепко прижатая к его телу, Чандра была не в состоянии думать. Но она поняла: предложение Лукаса не было необдуманным и импульсивным. И это испугало ее сильнее, чем фотография.

— Забудь о своих вопросах и сомнениях насчет меня, — умолял Лукас, — и я клянусь, что забуду о моих.

— А если я не смогу? — прошептала она, приведенная в трепет его близостью и мыслью о браке с ним.

— Мы принадлежим друг другу. То, что совершила ты или я, не имеет значения. Неважно, кто ты. Неважно, что все это свершилось стремительно и нелепо.

— Я ни о чем не забуду, пока ты не расскажешь мне всю правду.

— Черт возьми, мы впервые встретились с тобой вчера, в душевой!

— Нет, на самом деле все гораздо сложнее. Мое тело для тебя — открытая книга.

— Проклятье, я не могу объяснить свои чувства. Но ты была девственницей. Клянусь, прежде я никогда не занимался с тобой любовью.

— А может, мы делали все, кроме… — она вспыхнула, — самого акта?

— Этого не было, клянусь тебе. Я никогда тебя не видел. Никогда не прикасался к тебе, не целовал — до вчерашнего дня. — Он уставился на Чандру, на его смуглом лице было напряженное и недоумевающее выражение. — Но я не могу винить тебя за такие мысли. У меня не случалось амнезии, но каждый раз рядом с тобой у меня возникает ощущение, что мы давно знакомы. Даже когда ты молчишь, я знаю твои мысли и чувства. Когда вчера ты подошла к моей двери, я понял, что ты там, еще до того, как открыл ее. Я тоже в замешательстве. И немного испуган. Все, что я мог придумать: надо выждать. — Его губы медленно растянулись в улыбке. — Может быть, мы должны просто наслаждаться тем, что имеем, пока не выясним все до конца. — И он склонился к ее губам.

— Мы снова будем любить друг друга?

Его голос стал хриплым:

— Это приглашение?

Чандра не ответила, и Лукас подхватил ее на руки и внес в спальню, пинком закрыв за собой дверь.

Он ничего не объяснил ей.