Но его тело излучало жар, а прикосновения были мучительно нежными, когда он опустился рядом с ней на постель.

Она не знала, куда уносят ее эти поцелуи — в рай или в ад. Его твердое тело терлось о ее шелковистые грудь, живот и бедра. Его рот и руки жадно ласкали ее, не пропуская ни дюйма. Когда он развел ее ноги и вонзился в нее, она вскрикнула, потому что он доставил ей неописуемое наслаждение.

В последний бурный миг освобождения ей было все равно, кто он. И кто она.

Неважно, даже если Лукас — ее злейший враг.

Обняв ладонями его горячие щеки, она не спеша, вдумчиво поцеловала его в губы.

Этот поцелуй скрепил безмолвную клятву.

Кем бы он ни был, она принадлежит ему.

Всегда принадлежала и будет принадлежать.

«Наследницу миллиарда Моуранов разыскивают по обвинению в убийстве».

Буквы газетного заголовка высотой в два дюйма нанесли Лукасу удар с силой тренированного кулака.

Если Чандра прочтет этот заголовок, возможно, к ней мгновенно вернется память. Но как скажется на ней такой шок?

Рука Лукаса дрогнула, расплескав горячий кофе. На первой полосе была напечатана красочная фотография Чандры и зловещий снимок гроба с останками Мигеля Сантоса. Далее коротко сообщалось о новом завещании Гертруды Моуран, и подтверждались слухи о том, что семья наняла знаменитого Лукаса Бродерика, чтобы опровергнуть завещание.

— Проклятье!

Лукаса переполнило леденящее чувство ужаса.

Сегодня утром Чандра выглядела очень бледной и хрупкой, когда Лукас оставил ее спящей в ее собственной спальне. Слишком хрупкой, чтобы вынести все это.

В любую минуту она может спуститься к завтраку. Если какой-то гнусный ублюдок и вправду преследует ее, возможно, он и представил прессе эти сведения и фотографию, надеясь, что Чандра выдаст себя. Ведь, если она обратится за помощью к блюстителям закона, но не сможет вспомнить прошлое, полицейские разделаются с ней.

Лукас решил, что показывать Чандре статью в газете покамест рано. Ей ни к чему дополнительная травма. Но гораздо сильнее его тревожило другое. Сказать сейчас Чандре правду — значит подвергнуть риску ее жизнь. Вдруг ей вздумается объясняться с журналистами, тогда убийца узнает ее местонахождение.

Схватив полотенце, Лукас промокнул лужицу пролитого кофе и бросился в гостиную, где первым делом схватился за пульт телевизора. Репортажи о скандале в семействе Моуран передавали по всем каналам. В одном показали рыдающую вдову Сантоса в черной шали, с пятью плачущими детьми, жмущимися друг к другу на хлипких складных стульях в кирпичной церквушке во время панихиды. Другой канал передал фотографии полицейских, вытаскивающих пакеты с наркотиками из обгоревшего фургона. По третьему полицейский сообщал, что им удалось найти залитую кровью Сантоса красную тенниску, в которой последний раз видели Чандру. Позитивный репортаж нашелся только один — о «Касас де Кристо» и домах, построенных Чандрой для семей бедняков. Лукас внимательно прослушал интервью с представителями мексиканских властей и несколькими семьями, которые трогательно пытались защитить Чандру, заявляя, что она просто не могла быть замешана в преступлении.

Зазвонил телефон. Лукас схватил трубку, и ему в ухо хлынул поток ругани. Это был Стинки, и он был явно пьян.

— Все это беспокоит меня не меньше, чем вас, Браун. Но если вы еще раз позвоните мне домой, сделке конец. — Лукас бросил трубку.

Таинственное происшествие с наследницей и вправду вызвало шумиху, только еще более бурную, чем предсказывал Стинки. Пресса энергично раздувала скандал. Чандра «прославилась», обогнав даже маньяка-убийцу, который угрожал Лукасу.

Внезапно Лукас услышал поспешные шаги сыновей, сбегающих с лестницы, и их взволнованные крики. Едва он успел выключить телевизор, как в гостиную ворвались Монтегю и Пеппин.

— Мы знаем, кто она, пап! — на одном дыхании выпалил Пеппин. — Ее зовут Бетани-Энн Моуран, она ужасно богата и…

— Знаю, — спокойно прервал Лукас.

— Ее подставили, папа! — вмешался Монтегю. — Она никого не убивала. Надо объяснить это полиции.

— Послушайте, ребята, я уже думал об этом. По-моему, не стоит выдавать ее полиции — я имею в виду, прямо сейчас, когда за ней охотится какой-то бандит, и пока к ней не вернулась память. Надо найти доказательства ее невиновности. Иначе она попадет прямиком за решетку. Обратиться за помощью — неплохая мысль, но ее можно осуществить и позднее. Я хочу, чтобы вы собрали все телевизоры и приемники, какие есть в доме, и перенесли их ко мне в машину.

— Папа, но, если мы расскажем ей, кто она такая, она, может быть, все вспомнит! И сможет рассказать полиции, что произошло, кто на самом деле убийца. А потом останется здесь навсегда.

— Ты спятил? Она же богата. Думаешь, она захочет остаться с нами после того, как узнает все о себе? Она уедет.

Мальчики приуныли.

— Не стоит принимать решение, не посоветовавшись с врачом, — сказал Лукас. — Сегодня же я отвезу ее в Сан-Антонио, к Питу. Я не собираюсь искать для вас няньку, парни, но вы должны сразу после школы вернуться домой, перехватать и уничтожить все газеты и журналы с этими статьями.

— Папа, как вышло, что ты собираешься помочь ей, если по ТВ сообщили, будто тебя наняли, чтобы опровергнуть завещание…

— Заткнись, Пеппин! Давай лучше скорее отключать телевизоры и приемники, — решительно велел Монти. — Папа на ее стороне, как и мы.

— Класс! Она богата, а за ней охотятся бандиты. Может, и за нами тоже. Это покруче любого боевика! — восторженно воскликнул Пеппин. — Надо достать из шкафа бейсбольную биту и спрятать ее под подушку — вместе с ножом.

— Это еще зачем?

— Вот болван! А если убийца проберется сюда?

— Ребята, об этом потом.

Наэлектризованные необходимостью действовать немедленно, они носились вверх-вниз по лестнице, перешептываясь и споря, каждую минуту меняя планы, заполняя багажник и заднее сиденье машины Лукаса всевозможной электроникой, какая только нашлась в доме.

Лукас отправился в спальню Чандры, чтобы отвлечь ее. Чандра уже успела одеться в новое желтое платье с облегающим лифом и пышной юбкой, купленное Лукасом. Она склонилась над кроватью, расправляя покрывало, и Лукасу представилась возможность полюбоваться чудесным зрелищем ее тонкой талии, округлых бедер и длинных ног.

Дверной замок щелкнул, закрываясь, и Чандра, перестав накрывать сиреневым шелковым покрывалом подушку, выпрямилась и невольно улыбнулась.

Восхищенный, Лукас мог только молча разглядывать ее.

— А, это ты! — воскликнула она, бросаясь к нему. — А я никак не могла проснуться после…

Эротическое видение переплетенных тел вспыхнуло в памяти у них обоих. Покраснев, Чандра тряхнула роскошной гривой волос и рассмеялась. Ее голубые глаза сияли. Тени под ними были едва заметны.

— В этом платье ты выглядишь бесподобно.

— Спасибо. У тебя превосходный вкус.

— Не всегда.

Она не могла оторвать от него взгляд, о нем и говорить ничего. Лукас вновь поразился тому, как быстро и необратимо расшатался фундамент его жизни.

— А я боялась, что ты уже уехал в офис, — нерешительно призналась она.

— Не поцеловав тебя на прощание? — пробормотал он.

Едва Чандра приподнялась на цыпочки, подставляя ему губы, Лукас яростно прижал ее к груди и держал в объятиях бесконечную минуту. За это время его успела окатить волна горьких эмоций.

Они знакомы всего двадцать четыре часа, а Чандра уже успела стать единственной нитью в его жизни, той самой, которая, порвавшись, разрушит все. Какой бы поступок ему ни пришлось совершить, как бы ни понадобилось солгать, какие бы сведения ни утаить, он не мог потерять ее.

— Я еду в город, но ненадолго, — сказал он. — Я решил как можно больше времени быть возле тебя — пока не удостоверюсь, что ты совершенно поправилась.

— Но это ни к чему, Лукас. Меньше всего я хочу быть тебе обузой.