- Не имею права! - воскликнул владелец латунно- и меднолитейных заводов.

- Решительно никакого, - ответил Том. - Если вы воображаете, что уплата определенной суммы в год дает вам это право, вы страшно преувеличиваете ценность и власть денег. Ваши деньги тут самое последнее дело. Вы можете платить их секунда в секунду по часам, и все же оказаться банкротом. Мне нечего больше сказать вам, - заключил Том, сильно разгоряченный и взволнованный, - разве только попросить у вас разрешения подождать в саду, пока сестра будет готова.

И, не дожидаясь разрешения, Том вышел из комнаты.

Он еще не успел сколько-нибудь остыть, как сестра присоединилась к нему. Она плакала, и Том не мог вынести мысли, что кто-нибудь в доме увидит ее слезы.

- Подумают, что тебе жаль уходить отсюда, - сказал Том. - Ведь тебе не жаль?

- Нет, Том, нет! Мне давно уже хотелось уйти.

- Ну и отлично в таком случае! Не плачь! - сказал Том.

- Я так огорчилась за тебя, милый, - сквозь слезы сказала сестра Тома.

- Это вместо того, чтобы радоваться за меня! С тобой я стану вдвое счастливее. Держи голову выше - вот так! Теперь мы уйдем как следует - без шума, но твердо и уверенно.

Мысль, что Том с сестрой могли бы при каких бы то ни было обстоятельствах поднять шум, была совершенной нелепостью. Но Том в своем волнений вовсе этого не чувствовал и вышел из ворот с таким строгим и решительным выражением лица, что привратник едва узнал его.

И только после того как они отошли немного и Том успел до некоторой степени остыть и собраться с мыслями, его окончательно привел в себя вопрос сестры, которая сказала своим приятным, тихим голосом:

- Куда же мы идем с тобой, Том?

- Боже мой! - сказал Том, останавливаясь. - Я не знаю!

- Ведь ты... ведь ты живешь где-нибудь, милый? - спросила Руфь, печально заглядывая ему в лицо.

- Нет, - сказал Том. - Не то чтобы... пока еще не живу. Я только сегодня утром приехал. Нам нужно найти квартиру.

Он не сказал ей, что собирался остановиться у своего приятеля Джона и что никак не может навязать ему двух жильцов, из которых один - молодая девушка; он знал, что это ее встревожит и даст ей повод считать себя обузой для брата. Не хотелось ему также оставлять ее где-нибудь, пока он зайдет к Джону, чтобы сообщить ему о перемене своих планов; ибо, зная деликатность своего друга, он не хотел злоупотреблять ею. Поэтому он опять сказал:

- Нам, разумеется, нужно найти квартиру, - и сказал это так твердо, как будто сам был полным справочником и путеводителем по лондонским квартирам. Где же нам ее искать? Как ты думаешь?

Сестра знала немногим больше Тома. Она сунула свой маленький кошелек ему в карман, потом положила одну ручку на другую, продетую под руку Тома, и ничего не сказала.

- Где-нибудь в дешевой местности, - сказал Том, - и недалеко от Лондона. Дай подумать. Как, по-твоему, Излингтон * хорошее место?

- Мне кажется, это прекрасное место, Том.

- Он когда-то назывался "Веселый Излингтон", - сказал Том. - Может быть, он и теперь веселый; что ж, тем лучше. А? - сказала сестра

- Если только там не очень дорого, Тома,

- Конечно, если там не очень дорого, - согласился Том. - Ну, так где же это Излингтон? Нам, я думаю, лучше всего туда отправиться. Идем.

Сестра Тома пошла бы с ним куда угодно; и они отправились в путь, взявшись под руку, как нельзя более довольные. Разузнав, наконец, что Излингтон совсем не в той стороне, Том стал наводить справки, как туда проехать, и скоро узнал и это. По дороге в Излингтон они говорили не умолкая. Том рассказывал сестре, что случилось с ним, а сестра рассказывала, что случилось с нею, и обоим надо было сказать так много, что не хватило времени; и когда они доехали до места, им казалось, что они едва начали разговаривать, по сравнению с тем, сколько осталось еще несказанным.

- Ну, - сказал Том, - нам надо сначала поискать где-нибудь улицу поскромней, а потом смотреть, где есть билетики на окнах.

И они опять пошли пешком, такие веселые, будто только что вышли из собственного уютного домика искать квартиру для кого-нибудь другого. Простодушие Тома, видит бог, нисколько не уменьшилось с годами, но теперь, зная, что ему есть о ком заботиться, он стал больше надеяться на себя и сделался, по его собственному мнению, способен решительно на все.

После того как они несколько часов ходили по улицам взад и вперед и пересмотрели десятки квартир, им это начало казаться довольно утомительным, особенно потому, что они не видели ничего сколько-нибудь для себя подходящего. Наконец в одном особенно старомодном домике, в конце тупика, они разыскали две маленьких спальни и треугольную гостиную, которые показались им подходящими. То, что они пожелали занять квартиру немедленно, было довольно подозрительным обстоятельством, но даже и это препятствие удалось преодолеть, уплатив тут же за неделю вперед, а также сославшись на Джона Уэстлока, эсквайра, Фэрнивелс-Инн, Верхний Холборн.

Ах, до чего же приятно было видеть, как Том с сестрой, разрешив этот важный вопрос, бегают по лавкам - к булочнику, к мяснику, к бакалейщику - и с каким радостным страхом перед непривычными хозяйственными заботами потихоньку советуются друг с другом, покупая какую-нибудь мелочь, и как их сбивает с толку каждый вопрос лавочника! Как, вернувшись в треугольную гостиную, сестра Тома суетится и хлопочет о тысяче милых пустяков, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловать старину Тома или улыбнуться ему, а Том потирает руки с таким видом, будто он владелец всего Излингтона.

Однако дело шло уже к вечеру, Тому давно пора было встретиться со своим другом, как они условились. Уговорившись с сестрой, что они позволят тебе роскошь поужинать котлетами в девять часов, в награду за то, что оба они остались без обеда, он ушел, чтобы рассказать Джону обо всех этих удивительных событиях.

"Вот я и стал настоящим семейным человеком, - думал Том. - Если б только достать работу, как бы хорошо было нам с Руфью! Ах, это "если"! Но что толку унывать. Это еще успеется, когда я перепробую все и везде потерплю неудачу, да и тогда оно мало поможет. Честное слово, - думал Том, ускоряя шаг, - Джон, верно, ломает голову, что такое со мной случилось. Он, должно быть, уже беспокоится, не забрел ли я на те улицы, где режут приезжих провинциалов, и не наделали ли из меня мясных пирожков; да и мало ли какие ужасы в том же роде приходят ему в голову".