Дальше все было размыто. Начались тяжелые времена. Я реагировала на то, что остальные не видели. Я жила в страхе, я боялась расслабляться хоть на минуту, боялась купаться, есть, спать. Нехватка сна была хуже всего, она разрушала мое здоровье и психику. Но я не могла спать, пока меня не заставляли. Сны казались слишком реалистичными, я чувствовала себя незащищено. Мне снилось то, что будет, снилось, что я заперта, что меня насилуют безликие фигуры, что я разбиваю косметичку, снилась кровь.

Лучше не становилось даже с их заботой, и Ингрид пришлось оставить работу моделью, чтобы приглядывать за мной. Казалось, сильнее она злиться не может.

Наконец, они позвонили Карлу и спросили его мнение о том, что делать со старой Пиппой. Он не мог приехать ко мне, и он настоял, чтобы я ехала домой, где мне окажут нужную медицинскую помощь. И он будет рядом, будет любить меня, пока за мной будут ухаживать должным образом.

Это не прекращалось, как бы они ни старались. Мы были близко, у меня был билет, в маленький чемодан были сложены мои вещи. Я была спокойна в дни перед полетом, я даже смогла обрадоваться, что мне помогут. Может, с правильным лечением, правильными людьми я смогу оставить призраков в кошмарах. Я буду скучать по Деклану, я надеялась, что он не забудет меня.

Я не могла оставить страну, не попрощавшись с ним, не передав то, что узнала от Якоба, и я направлялась к Реджине в день, когда все разрушилось.

Я хотела поехать на метро и уже собиралась спуститься по грязным ступенькам, когда увидела знакомую светлую голову, выходящую из ресторана.

Это был Луди, и время замерло. Я бросила газету, которую держала, и она упала у моих ног. Я смотрела на него, потрясенная, разъяренная.

Уже было видно его возраст, он был ухоженным, но уставшим. Его улыбка была очаровательной, предназначалась рыжеволосой молодой даме, чтобы шла с ним под руку, но искра угасла, а его голубые глаза потускнели, а волосы поседели, истончились.

Я не помню, что случилось. Я сорвалась на улице. Я подошла к нему, кипя, и спросила, почему он не интересовался нашей дочерью.

Он узнал меня. Я заметила страх и удивление на миг на его лице. Но он был актером и скрыл эти эмоции, проигнорировал меня. Он вел себя так, словно никогда меня не встречал, словно не понимал, о чем я. И я плюнула ему в лицо, напала на невинную рыжую так же, как на девушку в театре.

Я не могла сдерживаться. Я бушевала, кричала чушь. Я не владела собой.

Я выбралась из толпы, что собралась вокруг нас, и я в слепом отчаянии побежала к ступенькам метро. Я пробилась через грязный турникет, как паникующая птица, и в диком желании оставить печальную жизнь позади я побежала к ближайшим рельсам, поезд собирался сбить меня.

Не знаю, кто не дал мне броситься под поезд и покончить с собой, но кто-то сделал это, потому что проснулась я в психиатрической больнице, где и провела оставшиеся годы до смерти.

Думаю, если на земле есть ад, то он в палате в психушке. Это безнадежное место, наполненное людьми, что стали пустыми оболочками или чудовищами.

Я не знала, какой была. Я ощущала себя тенью женщины, которой была, но и монстром тоже. Но меня оставили одну и в страхе, и я больше не видела свою семью, хотя была заперта там десять лет.

Честно говоря, мне показывали фотографии моей семьи. Карл часто писал мне, что было мило, когда я могла читать, а не рвать бумагу. Он жалел, что не может меня навестить, ведь у него еще были проблемы, но я понимала, что все это ложь, что он жил дальше, нашел других людей, которых любил. И Ингрид. Моя дочь, которая клялась - с Дэниелом - что они не запрут меня, поступила наоборот. Она соврала и оттолкнула меня. Она тоже писала, показала мне фотографии свадьбы, беременности, а потом фотографии с ней и Дэниелом, улыбающимися над красивой темноволосой девочкой по имени Перри.

Стыдно, но первые фотографии я порвала. Я завидовала, что Ингрид получила мужа, любимого ребенка, а я оказалась здесь ни с чем. Я сначала возненавидела Перри без причины.

А в дни, когда я была спокойна, у меня хватало сил пробиться через лекарства (Деклан, как ты знаешь, они помогают немного), я поняла, что нужна Перри. Я слышала в голове слова Якоба, что мои внуки будут прокляты моим даром. А если Перри будет такой как я с такой матерью, как Ингрид?

Я ощущала себя беспомощно, большую часть времени я жалела себя. Нужно было послушать Якоба, когда он предупреждал, но я была эгоисткой. А потом я поняла, что у Якоба могут быть ответы. Он мог помочь. Может, он мог сделать для Перри то же, что и для меня.

Я пыталась пробраться в Тонкую вуаль, создать портал, но это не работало. Наверное, я была просто сумасшедшей старушкой, махающей руками, как волшебник. Я почти сдалась, пока не пропустила прием лекарств пару дней. Я была спокойной, и медсестры были не такими внимательными, как с остальными.

Но в ночь, когда дождь и ветер хлестали по окошку моей комнаты, воздух вокруг меня замерцал, и я шагнула в него.

Знакомое давление на голову, и глаза, казалось, лопнут. Это длилось дольше, чем в прошлый раз, но вскоре боль угасла, и я оказалась в сером месте, в параллельном мире. Якоб оказался со мной в комнате, сидел на неудобном стуле в углу.

- Пиппа, - сказал он со сдержанным кивком.

Слезы подступили к моим глазам.

- Якоб, - вскрикнула я, встала на ноги и обнаружила, что в них еще есть сила. В Тонкой вуали я была сильнее, и я использовала эту перемену, чтобы обнять юного проводника и плакать ему в плечо.

Когда мои слезы утихли, я принялась умолять Якоба помочь Перри.

- У нее уже может кто-то быть, - сказал он. - Это не должна быть ты.

- Могу ли я ей помочь? Можно дотянуться до нее через это место?

Он долго молчал, взвешивая варианты. Но я видела правду в его глазах, и он знал это.

И он сказал:

- Это место можно использовать для многого, но не стоит. Лучше всего делать то, что и я, - наблюдать за ней.

- Я никогда не встречу внучку.

- Это, может, и к лучшему.

Я кивнула, а на сердце было тяжело.

- Мне стоило тебя послушать, - тихо призналась я.

- Да. Но что сделано, то сделано. Я могу лишь направлять тебя, а не делать за тебя выбор. Ты принимала решения, которые тогда казались лучшими, и я не виню тебя за это. И ты не вини себя. Перри и Ада…

- Ада? - я вскинула голову.

Он криво улыбнулся.

- Да, внучки. Перри и Ада тоже будут делать свои выборы, и им раскладывать карты, что им выдали. Ты не можешь толком ничего изменить.

Я обдумывала это. Где-то в его словах был подвох. Я могла делать все, что хочу, в Тонкой вуали, даже наблюдать за людьми. Что еще я могла? Может, это место могло служить для перемещений?

Якоб смотрел на меня, и я боялась, что он читает мои мысли. Если он это и делал, он этого не сказал.

- Хочешь увидеть ее, Пиппа.

Я с охотой закивала.

Он сцепил ладони.

- Хорошо. Сделай, как раньше. Но вместо создания портала сделай окно, сосредоточься на фотографии Перри.

- Но той фотографии уже несколько лет.

- Не важно.

Я послушалась и сосредоточилась на окне, желая увидеть малышку с большими голубыми глазами и длинными черными волосами за стеклом. Я думала так сильно, что ощутила давление в черепе, но я не успела предаться боли и моргнуть, воздух расступился, как вода, и стекло появилось на том месте. На другой стороне была реальность, была Перри. Теперь ей было не меньше шести, она была пухлой крохой, но прекрасной. У нее был уникальная красота, не как у ее мамы или Луди, и я была рада, что могу смотреть на нее без угрызений совести или стыда.

Перри сидела в своей комнате, окруженная игрушками, и читала книгу с картинками драконов. Она жевала ногти, но не в тревоге, а от восторга. Она была такой юной и невинной, что мне было сложно удержаться в стороне.

- Я могу все время приходить и так делать? - прошептала я, хотя Перри не могла меня слышать… да?