– А что это должно значить? – переспросил Слай, пытаясь сделать вид, что он вовсе ни о чем таком и не думал.

– Слай, – вымученно улыбнулась Анжела. – Прошу тебя, давай не будем играть в прятки. – Она подошла к нему и забрала из его рук полотенце, в которое он вцепился так же крепко, как она, еще совсем недавно, в телефонную трубку. – Мы ведь говорили о понимании. Говорили о том, что каждый из нас собирает мозаику души другого… Ты ведь должен знать, что я не из тех женщин, которые говорят одно, а делают другое… Я не дарю себя всем и каждому, Слай. Ты понимаешь это?

Слай смущенно кивнул. Она права. А он полный и беспросветный идиот, если подумал, что Анжела способна подарить себя нелюбимому человеку… Он густо покраснел и отвел взгляд. А ведь когда-то он доверял любимой девушке. И, видимо, оттого что она не оправдала его доверия, теперь он изводит своей ревностью ни в чем не повинную Анжелу…

– Прости… – прошептал он ей. – Прости меня за то, что я веду себя как дурак. Впрочем, я и есть дурак. Настоящий болван, если присмотреться…

– Довольно самокритики, – перебила его Анжела и положила руки на его плечи, покрытые капельками воды. – Я понимаю, что ты чувствуешь… Пойми и меня. То, что было между нами вчера – великолепно… То, что будет завтра – будет еще прекраснее… Но ты должен немного подождать. Совсем чуть-чуть… Пока я не поговорю с Годри. Ты ведь не хочешь, чтобы я вывалила на него весь этот груз сразу, без подготовки?

Слай отрицательно покачал головой. Нет, он не хотел этого… Память мгновенно отбросила его назад, в прошлое. И Слай вспомнил того парня, каким он был когда-то. Он тоже хотел жениться на любимой девушке. Тоже строил планы на будущее. Но пришел Элиот – и одним махом разбил его иллюзии, как обыкновенную чайную чашку… Конечно, Годри Бинфорд – не юный романтик, но это не оправдывает Слая. Как ни крути, а Годри – его друг…

Он снял со своих плеч теплые руки Анжелы и рассеянно чмокнул ее в щеку.

– Хорошо, как скажешь. Пойду оденусь. Здесь чертовски холодно…

Холодно не здесь. Холодно у тебя в сердце, Слай Хэмптон. Если бы ты мог остаться один и хорошенько подумать над тем, что натворил…

Влюбился в невесту своего друга – редкостного бабника, но все же друга, – соблазнил ее и теперь хочешь увести ее из-под венца… В общем, делаешь все, что когда-то сделали с тобой. Да, ты любишь ее, а она – тебя. Но неужели ты не помнишь поговорку: на чужом несчастье счастья не построишь? Подумай об этом, Слай. Хорошенько подумай…

Годри прибыл в «Приют для усталого путника» гораздо раньше, чем предполагали Слай и Анжела. Он настолько разволновался из-за того, что случилось с невестой, что, недолго думая, взял частный самолет и вылетел в Пингот.

Это был еще один камешек в огород Слая. Каким бы ни был Годри Бинфорд, он все же любит Анжелу. Они были вместе несколько лет. Но тут невесть откуда взялся Слай и встал между ними…

Слай понимал, что обо всем этом нужно было думать вчера, но вчера он был опьянен Анжелой, одурманен любовью. Запретной любовью, на которую он не имел никакого права…

Анжела видела, что со Слаем происходит что-то не то. Ее огорчало, что теперь, в присутствии Годри, они не могут говорить друг с другом. Разве что обменяться парой ничего не значащих фраз. А ей так хотелось подойти к Слаю, обнять его и расспросить, почему на его лице вновь эта маска неприступной холодности. Почему его глаза вновь заволокла пелена грусти? Почему он снова прежний: холодный, отстраненный, чужой?

Вместо этого ей приходилось терпеливо отвечать на вопросы Годри и в очередной раз рассказывать об их со Слаем злоключениях. Она старалась быть с Годри помягче – это ведь она виновата перед ним, – но навязчивая нежность жениха не вызывала в ней ничего, кроме раздражения. Сдерживать которое Анжеле стоило серьезных усилий.

Когда она звонила Питеру и Джилл, чтобы поблагодарить супругов и попрощаться с ними, ее голос был настолько грустным, что Джилл это заметила.

– Анжела, вы уверены, что все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Может быть, вам все-таки нужна помощь?

Да, мне нужна помощь, хотелось ответить Анжеле, очень нужна. Но, увы, помочь мне может только один человек. И именно он сейчас недоступен… Но вместо этого она ответила:

– Нет, нет. Все прекрасно. Просто я немного устала…

Ей показалось, что Джилл не очень-то ей поверила. Впрочем, рассказать правду Анжела все равно не могла. Поэтому ей оставалось только смириться с ситуацией. До поры до времени.

И в машине, и в самолете Слай не проронил ни слова. Анжела, принужденно улыбаясь, болтала с Годри и чувствовала, как внутри нарастает отчаяние. Оно заполняло душу быстро и неумолимо, так что Анжела с нетерпением ждала той минуты, когда они наконец-то прилетят в Вудроу. Иначе она не выдержит и взорвется. Прямо в самолете. И что с ней тогда будут делать Слай и Годри?

Больше всего ее пугало то, что она не нужна Слаю. Что он разобрал ее по частям, как интересную игрушку со сложным механизмом, а потом решил избавиться от нее. Может быть, когда она сказала ему, что оставит Годри ради него, он испугался? Как часто пугаются мужчины, на которых ложится ответственность? Но ведь она ничего не требовала взамен. Она хотела только, чтобы Слай любил ее и был рядом. Или этого слишком много?

Бесконечная карусель вопросов вертелась в ее голове, не давая ей сосредоточиться на разговоре с Годри. Она то и дело, путалась в ответах, лепила невпопад фразы. На вопрос Годри: «И как же ты выдержала все это, детка?» – она ответила коротким «да» и легким кивком головы.

– Энжи, детка, о чем ты думаешь? – не выдержал наконец Годри. – У меня такое ощущение, что ты совсем меня не слышишь. Что с тобой?

– Я просто устала, – смутилась Анжела. – Просто устала от всего, что произошло в последние дни…

Серые глаза Годри смотрели на нее внимательно и серьезно. Очевидно, он пытался понять, говорит ли она правду. Анжела не выдержала его тяжелого взгляда и опустила глаза, делая вид, что разглядывает кайму на платье. Она прекрасно понимала, что выдает себя. Но теперь ей было все равно. Отчаяние и чувство вины рвали ее душу на части, превращали ее в хаотичное скопление обрывков мыслей и осколков чувств. Управлять всем этим она была не в состоянии. Словно неумелый возница Фаэтон, она готова была упасть с небес и разбиться. Только жаль, Слай не вознесет ее на свои небеса как созвездие любви…

Спустившись с трапа самолета, она почувствовала себя еще хуже. Ветер плевал в лицо острыми осколками дождя, небо хмурилось свинцом и сеяло в ее душе еще большую тревогу. Анжела оглянулась на Слая. Может быть, его холодное лицо хоть немного изменилось, потеплело? Но весь облик Слая по-прежнему выражал ледяное равнодушие к происходящему.

Что я тебе сделала?! – хотелось закричать Анжеле. За что ты так наказываешь меня, любимый?! Почему вчера я была твоим Ангелом, а сегодня стала чужим человеком? Но вместо этого она молча приняла протянутую Годри руку и села в подъехавшую машину.

– Пожалуй, я доберусь своим ходом, – неожиданно произнес Слай, когда Анжела и Годри уже сели в машину. – Если ты, Годри, будешь так добр и одолжишь мне денег.

– Конечно, – с каким-то облегчением произнес Годри и полез за бумажником. Анжеле показалось, что он даже обрадовался предложению Слая. – Сколько угодно.

Пока Годри рылся в бумажнике, Анжела с нескрываемой болью в глазах смотрела на Слая. В ее глазах отразилось все: и падающее свинцовое небо, и холодные сумерки, обосновавшиеся в ее душе, и горечь, и опустошающее чувство утраты, и вопрос, который она хотела выкрикнуть в лицо Слаю: «За что?!». Но Слай лишь отвел глаза, не желая встречаться с ее отчаянным взглядом. Отвел глаза, взял деньги, протянутые Годри, и, развернувшись, скрылся за пеленой нарастающего дождя.