Мистер Ривз плотно сжал губы и медленно покачал головой.

— Боюсь, что мне придется отказаться от славы… — начал он.

— Руперт! Руперт! — взвизгнул Энси, заметив вдали, на садовой дорожке, могучую фигуру мистера Фэддимен-Фиша. — Идите сюда, Руперт! Да идите же скорей! Вы мне нужны!

— Приветствую вас! — сказал мистер Фэддимен-Фиш, заслоняя собой дневной свет. — Доброе утро, Ривз. Доброе утро, Энси. Послушайте, Энси, у вас носок спустился. Вы что, намерены сменить носок на котурн? Неплохо сказано, а?

— Со мной случилась страшная беда, — сурово сказал Энси, — и все по вашей вине, Руперт. Я споткнулся о какую-то дрянную ступеньку у вас в саду и чуть не сломал ногу.

— Вы вечно обо что-то спотыкаетесь, Энси, — добродушно заметил мистер Фэддимен-Фиш. — В следующий раз, того и гляди, споткнетесь о мое остроумие и переломаете себе колени. Ха, ха, ха!

— Тут не над чем смеяться, — свирепея, сказал Энси. — У меня была такая боль, что, не окажись тут мистера Ривза, я бы потерял сознание. Он был так добр ко мне, так мне сочувствовал, а вы — вы грубы и беспощадны, как дикий зверь. Вы даже не умеете проявить сочувствие к пострадавшему…

Мистер Фэддимен-Фиш не слушал его. В глазах его появилось отрешенное выражение, указывавшее на то, что сейчас он совершает сделку с Музой.

— Придумал, придумал! — внезапно воскликнул он. — Маленькая эпиграмма-экспромт…

М-да, неплохо получилось, а? В этой эпиграмме нет, правда, остроты, которая мне обычно свойственна, — просто маленький экспромт, какие встречаются в греческой антологии. Выгравируем эту надпись там, где вы упали, Энси, а?

— Не очень это красиво с вашей стороны обращать все в шутку, Руперт, — надувшись, сказал Энси. — Я знаю, что вы блестящий, остроумнейший человек, но нельзя быть таким жестоким.

Наступило молчание. Энси, продолжая дуться, нагнулся, чтобы пристегнуть резинкой носок. На макушке мистера Фэддимен-Фиша роскошно поблескивала под солнцем прикрывавшая лысину нашлепка. Мистер Ривз неутомимо пыхтел трубкой и раздумывал о том, как бы сбежать.

— Все сегодня утром идет кувырком, — заметил Энси, тщательно распрямляя складку на брюках. — Если б мне не повстречалась черная кошка, я бы тут же лег в постель. Сначала случилась эта ужасная история, а теперь мистера Ривза никак не уговоришь насчет Берти. Послушайте, Руперт! Растолкуйте вы мистеру Ривзу про Берти и его талант и уговорите поступить как надо.

— Мистер Ривз не из тех, кого можно «уговорить», Энси, — заметил мистер Фэддимен-Фиш, видя, в какую сторону дует ветер, и действуя сообразно. — Мистер Ривз человек бывалый и знает, чего он хочет.

— Тогда почему же он такой несговорчивый насчет Берти? — капризно спросил Энси.

— Потому, что он не такой безудержный энтузиаст, как вы, Энси, — примирительным тоном сказал мистер Фэддимен-Фиш, — а еще потому, что мы, деловые люди, любим ясно представить себе, что нас ждет, прежде чем опускать руку в карман. Пойдемте в охотничий домик, мистер Ривз, выпьем чего-нибудь, а вы, Энси, сбегайте-ка за миссис Ривз и моей женой и скажите им, где нас найти.

— Сбегайте! — возмущенно повторил Энси. — Хорошенькое дело: я даже идти не могу. Нет, это уж слишком! О чем только меня не просят! Да все вы должны на руках меня носить…

— Весьма необычный молодой человек, — доверительно сказал мистер Ривз, шагая по дорожке рядом с мистером Фэддимен-Фишем. — И много таких, как он?

— Прорва, — сказал мистер Фэддимен-Фиш, — но в общем-то он неплохой малый: любит оказывать людям услуги и проявлять внимание к пожилым дамам.

— А все-таки есть в нем что-то ненормальное, — настаивал мистер Ривз. — При одном его виде у меня мурашки идут по коже. Он англичанин?

Уголки губ мистера Фэддимен-Фиша слегка дрогнули, тронутые улыбкой.

— Не менее исконный, чем английская система привилегированных школ, — сказал он.

— Вы меня удивили, — простодушно заметил мистер Ривз. — Что-то прежде я никогда не встречал таких молодых людей, а вот последнее время — чудеса да и только! — не встречаю никаких других. Совсем на англичан не похожи…

— Ну вот мы и пришли, — сказал мистер Фэддимен-Фиш, открывая маленькую дверцу и пропуская мистера Ривза вперед.

Мистер Ривз очутился в комнате с простыми дощатыми стенами, вдоль которых стояли подставки для ружей и удочек. Над камином висела голова лисы с застывшими стеклянными глазами; на деревянной панели, к которой она была прикреплена, стояла дата. По обе стороны от нее висели стеклянные ящички с чучелами огромных форелей. В очаге этого храма спорта ярко пылал огонь, а на большом столе красовалась целая батарея бутылок с виски, джином и вермутом, стояли стаканы и смеситель для коктейлей.

Однако мистеру Ривзу не дали времени вволю налюбоваться этим аристократическим арсеналом. Ему тотчас всунули в руку стакан с вином и досье Фонда пожертвований для Хиггинс-Рэгга. Документ, озаглавленный таким образом, состоял из поистине непристойного панегирика мистеру Хиггинс-Рэггу, резкого порицания безразличия «Англии» к этому музыкальному мессии и призыв — в стиле «кошелек или жизнь» — пожертвовать, кто сколько может.

— Не утруждайте себя чтением, — искренне посоветовал мистер Фэддимен-Фиш. — Все эти славословия, которыми занимается нынешняя молодежь, — одно сотрясение воздуха, ха, ха! А мы с вами, Ривз, люди деловые и знаем, что главное в нашем мире — это солидный коммерческий успех и солидная сумма наличными.

Мистер Ривз кивнул. Это была удобная жизненная доктрина, перед которой он преклонялся и которой следовал вот уже тридцать лет.

— К сожалению, — бархатным голосом продолжал мистер Фэддимен-Фиш, — приходится признать, что хотя деньги насущно необходимы, — Сливки Общества хотят чего-то большего, им одних денег мало — если, конечно, состояние не сказочное. Следом за бизнесом самым важным видом национальной деятельности является безусловно спорт, который одновременно служит пропуском в Общество. Гольф — замечательный вид спорта, но немного вульгарный. Вот если б вы охотились или играли в поло…

— А я вовсе не уверен, что мне так уж хочется знаться с этими вашими «Сливками Общества», — возразил мистер Ривз.

— Да что вы, мой дорогой! — Мистер Фэддимен-Фиш был явно шокирован. — Как вы можете говорить такие странные вещи? Неужели вам не хочется, чтобы ваша фотография красовалась в «Тэтлере»?

— Нет, — спокойно сказал мистер Ривз.

— Ну, право же, право же, Ривз, — с укоризной сказал мистер Фэддимен-Фиш, — это вы только из оригинальности. Я бы даже сказал, из своенравия. Во всяком случае, супруге вашей очень этого хочется.

— Ну, я — это одно, она — другое, — сказал мистер Ривз.

— Вот уж нет, нет, так не бывает, — возразил мистер Фэддимен-Фиш. — Общественное положение мужчины во многом зависит от жены. А у миссис Ривз в высшей степени здравый ум. Так вот, если исключить спорт (надо сказать, бега — совершенно неоценимое развлечение), всегда можно увлечься Искусством. Я лично не очень его высоко ставлю. Мне больше по душе литература. Книги — они солиднее.

— Живой капитал? — подсказал мастер Ривз.

— Вот именно. Но кое-кто из Сливок Общества — не из самых верхов, конечно, но из вполне пристойных людей — немножко балуются живописью и музыкой. Хиггинс-Рэгг будет модным кумиром. Садитесь к нему в коляску, пока она еще у старта, и…

Мистер Фэддимен-Фиш весьма многообещающе, — хотя обещание это и трудно было бы уточнить, — подмигнул левым глазом. Завороженный его словами, мистер Ривз почти уже видел себя шагающим по красному ковру.

— Но мне решительно не нравится его музыка, — продолжал сопротивляться мистер Ривз.