– Это которая диверсанткой была? Ага, помню. Родственники – это понятно. А «скорую»? «Скорую»-то она вызвала? Чего врачи говорят?

Яна остановилась, посмотрела на Илью:

– Пока кого-то из проверенных людей в квартире не будет, нельзя «скорую». Баба Кача... Она, в общем, до сих пор негласно сотрудничает с различными... Не знаю, как объяснить. Короче, надо, чтобы кто-то в квартире был, и точка. Все, побежали!

И они, быстро поднявшись по ступенькам подземного перехода, сломя голову побежали по ночному Ленинградскому проспекту, вызывая недоуменные взгляды припозднившихся прохожих...

Дверь в жилище бабы Качи была приоткрыта. Яна проскочила вперед, и пока Илья топтался в прихожей, снимая ботинки, уже выскочила обратно, сунула в руки бумажку:

– Да что ты тут возишься! Звони в «скорую» скорее, вот адрес! Городи там побольше всего – она и ордена имеет, и воевала, и... Быстрее! Она без сознания практически, губы синие... давай!

Илья набрал «03», самым решительным и напористым голосом, на который только был способен, изложил диспетчеру ситуацию и был заверен, что к ветерану и орденоносцу реанемобиль приедет максимально быстро.

Больная лежала на застеленном коричневым плюшевым покрывалом диване. Яна хлопотала рядом, накачивая грушу тонометра и следя за пульсом. Илья поразился, насколько худенькой и хрупкой оказалась легендарная баба Кача.

– Илья! На кухне аптечка, поищи там шприцы и строфантин в ампулах! – не глядя скомандовала Яна.

Метнувшись на чистенькую уютную кухоньку, Илья принялся лихорадочно проверять все шкафчики и вскоре наткнулся на лекарства. Одноразовые шприцы обнаружились сразу, а вот со строфантином пришлось повозиться, разбирая десятки упаковок.

Когда искомое наконец было найдено, Илья слишком сильно хлопнул дверью шкафчика, он перекосился, съехав вниз и открыв узкую нишу, выдолбленную в стене. В нише Илья увидел какой-то конверт и лазерный диск в прозрачном чехле.

– Илья! Ну где ты там? Нашел?! – голос Яны отвлек его от созерцания находки, и Илья бросился в комнату.

– Сейчас, Екатерина Васильевна, сейчас, миленькая, потерпите... – бормотала Яна, ловкими движениями вскрыла ампулу, быстро набрала чуть желтоватой жидкости в шприц, нагнулась над бабой Качей...

«Скорая» приехала, действительно, очень быстро. Молодой врач и быстроглазая полная фельдшер вошли в квартиру. Яна бросилась навстречу. Илья едва расслышал их быстрый разговор:

– Давление... Пульс... Сколько?! Что делали? Строфантин... Полтора кубика?

Парень присел возле бабы Качи, быстро осмотрел ее, проверил сосудистую реакцию на ногтевых пластинках, посчитал пульс:

– Нина! Готовь капельницу!

Потом он повернулся к Яне:

– Вы родственница? Положение серьезное. Будем госпитализировать. Вам нужно будет поехать с нами, подписать бумаги и вообще... поприсутствовать.

Яна прищурилась, стиснула кулачки:

– Что, все так плохо?

– Прогноз я сейчас делать не могу, вот в машине ЭКГ посмотрим, тогда... Но мне не нравится ее сосудистая... Сколько ей лет?

Коваленкова подошла к врачу, нагнулась и прошептала что-то на ухо.

– Что?! – непроизвольно выкрикнул парень и тут же взял себя в руки. – Простите. Но это же... Нина! Вызывайте водителя с носилками!

Спустя три минуты бабу Качу уже выносили из квартиры. Когда ее перекладывали с дивана на клеенчатые носилки с блестящими металлическими ручками, она вдруг открыла глаза, нашла среди склонившихся над ней Яну и прошептала:

– Янушка, ты уж не бросай хоромы мои. К утру племянник приедет, ты знаешь. Он поживет тут... Ты дождись его...

– Тут Илья останется, – Яна потыкала пальцем в плечо Привалова, объясняя больной, кто тут Илья, – он надежный. А я с вами поеду!

Баба Кача слабо улыбнулась и закрыла глаза...

Илья помог спустить вниз носилки и погрузить их в оранжевую машину с надписью «Реанимация». Яна подбежала к нему, взяла за отворот куртки:

– Сиди в квартире, запрись, дверь никому не открывай. Племянник – не удивляйся – это дед будет такой, седой и бородатый. Он постучит кодом: два коротких, два длинных, один короткий. Зовут его Александр Петрович. Если что – звони Громыко. Все понял?

Коротко кивнув, Илья спросил:

– А что там в квартире такого ценного-то? Я вот видел...

– Потом, потом! – отчаянно замахала на него руками Яна. – Не трогай ничего, телевизор вон смотри и запрись как следует. Все, я позвоню из больницы.

Девушка впорхнула в машину, «скорая» развернулась и, включив мигалку, рванула со двора...

Вернувшись в пустую, пахнущую лекарствами квартиру, Илья выкинул в ведро разорванную упаковку, шприц и пустую ампулу, уселся в кресло и огляделся.

Фотографии на стенах, книжные шкафы, диван, полки с каким-то безделушками, цветы на подоконнике. Обычное жилище московской пенсионерки.

«И чего Янка так переживала за квартиру?» – подумал Илья, встал и откинул кружевную вязаную салфетку, скрывающую телевизор. Под ней обнаружился вполне современный серебристый флэтрон и плоский дивидишник.

И тут Илья вспомнил про тайник за кухонным шкафчиком и загадочный диск в стенной нише.

«А может, посмотреть? – робко предположил он. – Вот кот Баюн точно сказал бы – давай, подумаешь!»

«И не стыдно тебе напраслину возводить на честную животину? – возник в сознании насмешливый голос. – Я, конечно, существо разностороннее, но даже я знаю, что чужого брать нельзя!»

«Да пошел ты! Вот назло возьму и посмотрю!» – Илья нахмурился.

«Ох, не делай этого, Дадли!» – фыркнул кот и пропал.

Илья сходил на кухню, вытащил диск из ниши, вернулся в комнату и вставил зеркальную пластину, надписанную маркером «Операция „Черный снег“», в лоток дивидишника. Почему-то его совершенно не волновало, подойдет ли диск по формату записи, словно Илья знал, что все будет нормально.

Так оно и вышло. Сперва экран телевизора заснежило, а потом на нем появилось четкое изображение.

Камера, видимо, была установлена под потолком, поэтому Илья видел все как бы сверху-сбоку. Перед ним возник большой и вызывающе роскошный рабочий кабинет, подходящий олигарху или члену правительства, что, по сути, одно и то же. Ковры, зеркала, китайские вазы, картины на стенах. Огромный стол, плоский прозрачный монитор компьютера, вертящиеся кожаные кресла. Позади, сквозь широченное, во всю стену окно открывался потрясающий вид на Москву – башенки, шпили, золото куполов, яркие щиты рекламы.

– Приличная высота-то... – пробормотал Илья, – этаж двадцатый, если не выше...

Тут в кадре появился человек – худой, жилистый, наголо бритый мужик лет сорока пяти в темно-синем пиджаке. Судя по уверенным движениям, это был хозяин кабинета. Он сел за стол, ткнул пальцем в кнопку на панели справа от себя и отрывисто сказал, как пролаял:

– Лиза, как Володька приедет, сразу ко мне!

– Хорошо, Сергей Павлович! – прострекотал девичий голосок и почти тут же добавил: – Ой, а вот он как раз внизу, на охране появился!

– Ну, давай его сюда... – буркнул Сергей Павлович, встал, снял пиджак, швырнул его куда-то в сторону, плюхнулся в кресло и как-то судорожно закурил длинную сигарету с крохотным фильтром.

«Нервничает...» – отметил про себя Илья. В течение минуты он молча наблюдал, как мужик дымит и прихлопывает ладонью по столу.

Затем скрипнула дверь, и в кабинет влетел толстяк в светлом дорогом костюме.

– Здорово! Ты че, ты че творишь, Серега? – неожиданно тонким голосом почти закричал он, торопливо протянул хозяину кабинета пухлую ладошку и рухнул в большое мягкое кресло у торца стола так, что Илье стало хорошо видно его просвечивающую через редкие волоски блестящую красную лысину.

– Не шуми... – поморщился Сергей, затушил сигарету в золоченой пепельнице и встал. – Выпить хочешь?

– Да какой там выпить! Я только из-за стола. Мне Долларыч на мобилу звякнул, мол, так и так, я сразу к тебе... – снова запричитал Владимир. – Что происходит, в натуре? Ты в новый проект влез? Деньги с общих счетов снимаются, а доступ только мы трое имеем – ты, я и Долларыч. Ну, он-то не при делах, ясный перец... Значит, это ты! Или я уже все, не в доле? Че молчишь?