Джека мороз прохватил по коже. Горевшие глаза обезьянки смотрели на него почти с человеческой ненавистью...

— И что он говорил?

— Не знаю... Никогда ничего подобного не слыхала... — Она пристально на него посмотрела. — Вы когда-нибудь слышали Один Язык?[18]

— Не имел удовольствия.

— А я имела. Сама на нем говорила, когда на меня Дух нисходил. Поэтому мне показалось, что это был Один Язык.

— Может быть, вы ошиблись.

— Возможно, — медленно кивнула она. — А если обезьяна его близкий друг? Тогда нам ясно, на чьей он стороне, правда? — Олив снова прищурилась. — Поэтому я за ним по возможности наблюдаю... Чтобы узнать всю правду о профессоре Сальваторе Роме.

Джек открыл дверь, провожая ее. Слева что-то мелькнуло — мужчина в шляпе, в темном костюме, заспешил по коридору, нырнул в лифт. Такое впечатление, будто несколько секунд назад стоял под дверью.

Подслушивал? Кто-то за мной следит? Или за Олив? Или просто шел к лифту?

— Если что-либо услышите об упомянутой личности, — обратился он к ней, — обязательно дайте мне знать.

— Обязательно. Со своей стороны, не забудьте, — умоляюще посмотрела она на него, — вдруг Мелани снова объявится...

— Непременно спрошу. Обещаю.

— Благослови вас Бог. Номер 812. Сообщайте все новости в любое время.

Джек закрыл дверь, вздохнул с облегчением и жалостью. Совсем ненормальная женщина. Не бывает ничего подобного.

Нет. Надо признаться, ему ничего не известно о конце света, но он познакомился с леди, которая, видимо, ожидает его под каким-то существенным медицинским влиянием.

Во время приветственного выступления профессора Ромы Джек сидел рядом с Лью, не столько интересуясь словами — путаной белибердой насчет «слияния идей», «провозглашения Истины», «разоблачения», — сколько оратором.

Рома — без обезьяны — в роскошном светло-сером костюме от Армани с застегнутой по горло рубашкой без воротничка напоминал очень богатого авторитетного проповедника. Несмотря ни на что, приходится признать его умение заворожить слушателей. Расхаживает по маленькой сцене с микрофоном без провода, драматически жестикулирует, говорит без бумажки. В каждом слове слышится вера и искренность. Подлинный миссионер.

В биографической справке на обороте программки сказано: родился в Южной Калифорнии, ныне профессор антропологии университета Северного Кентукки.

Интересно, как университетский профессор может себе позволить костюм от Армани? За счет таланта публичного лектора? Аудитория, по прикидкам, составляет человек триста. Все внимательно слушают, в каждой паузе разражаются аплодисментами. Состав присутствующих оказался сюрпризом. Члены СИСУПа старше, чем ожидалось. Средний возраст за сорок. Кругом седые головы обоих полов поровну, лица исключительно белые — за все время замечено лишь одно черное.

Джек ожидал более живописных типов, и правда, на глаза попались несколько длинноволосых эфирных провозвестников Новых времен, неизбежный бородатый толстяк в футболке с надписью во всю ширь «Похищенные, займитесь в космосе делом», но в основном виднелись старички в белых туфлях, галстуках-шнурках с заклепками в виде летающих тарелок, тепло укутанные матроны в синтетических спортивных костюмах, дерганые инженеры в подтяжках с застегнутыми карманами, судя по значкам приехавшие из Колорадо, Миссури, Индианы и тому подобное.

Особенно поражала обыкновенность членов СИСУПа. Видно, средние американцы глубоко погрузились в разоблачение заговорщической деятельности.

Не поймешь, плакать или смеяться.

Поаплодировав стоя выступлению Ромы, все устремились в просторный смежный зал, где подавались коктейли, с улыбками приветствуя, обнимая друг друга, лично, семейно и коллективно.

— Я смотрю, тут все близко знакомы, — заметил Джек.

— Люди хорошие, — кивнул Лью. — Некоторые знают друг друга по аналогичным организациям. У многих, вроде нас с Мелани, нет ни родных, ни близких по духу соседей. Подобные конференции часто заменяют семейные встречи. — Он вытащил пару квитанций на выпивку. — Хотите выпить? Угощаю.

— Я думал, вы не пьете.

— Сегодня сделаю исключение.

— Ладно. Пива выпью. Кроме «Анхойзер-Буш».

Пока Лью пробирался в толпе к стойке бара, перед Джеком остановились две женщины средних лет.

Та, что повыше, представилась Ивлин такой-то, крупная плотненькая блондинка в ярко-красном платье, белых носочках, сверкающих сандалиях на крошечных ножках — хорошо знакомый персонаж старых комиксов. Прожорливая подружка крошки Дот.

Крошка Лотта.

— Я сегодня председательствую? — как бы спросила она. Собственно, каждая ее фраза звучала вопросительно. — Лью мне о вас рассказывал? Знаете, мы стараемся поддерживать контакты с каждым очевидцем? Желаете выступить?

— Пожалуй, нет, спасибо, — отказался он.

Ивлин сочувственно улыбнулась:

— Нет ли тут противоречия? Вы же к нам приехали? Не отказались? Решили присутствовать? А слушатели? Вы о них вообще не подумали?

— Фактически рассказывать нечего. Я в самом деле ничего не помню.

— Могу помочь, — вставила другая женщина, похожая на голодную сову.

— Ох, простите, — спохватилась Ивлин, — позвольте представить вам Сельму Джонс? Специалистку по восстановлению памяти?

Сельма окинула Джека пристальным взглядом:

— Я очень многим помогла вспомнить забытое. Если хотите, и вам помогу.

Точно так же, как Олив Фарине?

— Может, как-нибудь в другой раз.

— Если вдруг передумаете насчет выступления, сообщите? — Ивлин ласково взяла его за руку.

— Обязательно. Спасибо за внимание. Вы очень любезны.

Женщина правда искренне интересуется. Вдобавок не мешает заручиться сторонниками среди присутствующих.

Парочка пошла своей дорогой, а Джек начал оглядываться в поисках Лью, хромавшего к нему с бутылками темного эля в обеих руках.

— Джек, — сказал он, вручив ему бутылку, — разрешите представить вам Джима Залески, известного члена СИСУПа.

Прочитанная программка объявляла Залески «крупнейшим в мире уфологом, посвятившим свою жизнь загадочным атмосферным явлениям и пришествию инопланетян». В натуре он оказался мужчиной лет под пятьдесят, в очках в роговой оправе, с тонкими губами и длинноватыми темными волосами, которые то и дело откидывал со лба.